Академия Аркан (ЛП) - Кова Элис

Этот вопрос звучит как мольба. Его глаза обыскивают мои, возвышаясь надо мной. Стена трескается. И вместе с ней — моё сердце.

— Я не знаю, — выдыхаю я. Это даже не голос, а лишь дыхание.

— Тогда освободи меня.

— Что?

— Ты заполняешь каждое моё мгновение. Пожираешь мои мысли. Ты отравила мои залы своим запахом. Захлестнула мои сны так, что я уже не могу понять — радость это или кошмар, — хотеть утонуть в тебе. Если ненавидишь — так ненавидь. Пусть мы навсегда останемся врагами. Пусть любая возможность, что мы когда-либо будем чем-то большим, исчезнет раз и навсегда.

Он делает шаг ближе, и воздух между нами дрожит.

— Если ты хочешь чего-то другого — возьми. Но если ни того, ни другого… тогда освободи меня и позволь покончить с тобой раз и навсегда.

— Я не могу. — Первые слова, что приходят в голову. Его глаза чуть расширяются. Его руки дёргаются, словно он из последних сил сдерживает себя, чтобы не коснуться меня. — Ненавидеть тебя. Любить тебя. Но я не могу быть для тебя ничем.

И снова — именно я целую его.

Глава 50

Поцелуй вобрал в себя месяцы несказанных слов, похороненных и преданных забвению желаний, страхов, что так и не были побеждены, но сейчас — наконец-то — стали неважны. Он слаще первого глотка вина после Халазара и дарит мне тот же головокружительный восторг. Я позволяю себе жадной, беззастенчивой стороне, которую так долго подавляла, потому что всегда находилась работа, дела, обязательства. Той части меня, которую он разжёг ещё тогда, на приёме, даже не стараясь.

Но сейчас он здесь. И я даже не уверена, хочу ли именно его. Это всё ещё Каэлис, второй принц королевства, человек, которого я всегда видела врагом и виновником моих страданий. Тот, кому я не знаю, могу ли доверять — и на которого всё ещё тайно готовлю свои ходы… Но он стал и чем-то большим. Большим, чем я хочу признать. И если уж совсем ничего, то он — высокий, сильный, способный удовлетворить все потребности, копившиеся во мне годами без выхода.

Мои губы размыкаются, и он сразу пользуется этим — его язык проникает в мой рот. Я не просто позволяю — я отвечаю той же яростью. Мои руки скользят вверх по его груди и хватают за лацканы его безупречного жакета ближе к шее.

Одна его ладонь обводит линию моей челюсти и сжимает шею, наклоняя голову, углубляя поцелуй. Другая скользит по боку, сжимает мою задницу, прижимает наши тела так плотно, что я чувствую его возбуждение, твёрдое и явное, и от этого у меня вырывается стон. В голове мелькают сотни картин — что он может со мной сделать.

Моя спина врезается в дверной косяк, и он спускается губами к моей ключице. Я сильнее прижимаю бёдра к его телу — намёк более чем ясный. В груди Каэлиса рождается низкое рычание, и от этого звука по моей коже бегут мурашки.

— Чего-то хочешь? — почти мурлычет он.

— Трахни меня, — огрызаюсь я, не в силах думать ни о чём другом.

Каэлис отстраняется ровно настолько, чтобы заглянуть мне в глаза. Если бы можно было обладать человеком одним лишь взглядом, я бы уже кричала от удовольствия.

— Да, — хрипло выдыхает он у моих губ, голос тяжёлый, низкий, полный отчаянного желания. — Ты не представляешь, как долго я ждал, чтобы взять тебя. Присвоить. Сделать своей до неузнаваемости.

Он ищет в моих глазах разрешение. Его большой палец скользит по моим влажным губам. Я не удерживаюсь и касаюсь его языком. Наши взгляды неразрывны.

Каэлис глухо стонет, прижимаясь лбом к моему.

— Я ненавижу тебя за то, что ты сделала со мной.

— И прекрасно. Мне и не нужно, чтобы ты меня любил. — Я обвиваю его шею руками, зарывая пальцы в его волосы. На ощупь они мягче шёлка. Когда ногти впиваются в его кожу, он шипит. Я вцепляюсь зубами в его шею. Его ладонь снова на моей заднице, сжимает, и разряд тока взмывает по позвоночнику. Всё тело рвётся из-под ткани, жаждет освобождения. — Я и сама не хочу тебя любить.

Но люблю. Чёрт, люблю. Просто не готова сказать это вслух. Буду отрицать это всеми яростными частями себя, которые он, к несчастью, обожает.

Он тихо ругается, будто соглашаясь. А потом снова и снова — с каждой расстёгнутой пуговицей его пальто, а затем и рубашки, открывающей верх груди и изгиб плеча. Он всегда так закрыт. Более защищён, чем Стеллисы, стоящие у его дверей.

И я думаю — кто последний прикасался к нему вот так? Кто видел его таким, каким он так боится показаться: мужчиной из плоти и крови. Мужчиной с желаниями и слабостями. Тем, кого можно сломать.

Каэлис берёт меня за подбородок, вынуждая встретить его взгляд. В тёмных провалах его глаз полыхает огонь.

— Если ты отдашься мне, я возьму всё. Сейчас. Снова и снова. Я не буду нежным.

— Отлично. — Уголки моих губ кривятся в сухой, дерзкой усмешке. — Сделай мне хуже, принц.

Тот змеиный оскал, который я так успела полюбить, расползается по его лицу. Когда-то он пугал, теперь — желанен. Его улыбка сливается с моей в поцелуе глубже прежних, но неторопливом. Почти ленивом, как будто он смакует мой вкус, прикусывая мои губы.

Каэлис не торопится. Он собирается насладиться мной.

Его руки скользят с моей талии к затылку, впиваются в кожу. Я терзаю его одежду пальцами, чувствую каждый изгиб его мышц сквозь ткань и хочу видеть всё, чувствовать всё, провести языком по каждой линии.

Меня пробирает дрожь, и он тянет меня ближе. На миг мы оба замираем, держась за каждое немое обещание. Каждую излишество. И без слов он ведёт меня в спальню.

Прежде чем я успеваю опомниться, мы уже у края его постели. Его пальцы вплетаются в мои волосы, и в его взгляде — тот же голод, что и в моём.

— Что? — не выдерживаю я, не в силах вынести его изучающий взгляд.

— Не могу решить, что хочу сделать с тобой первым.

— Решай быстрее, — наполовину приказываю, наполовину умоляю. — Всё равно что. Всё.

Словно назло, он расстёгивает моё пальто мучительно медленно. Когда ткань сползает с моих плеч, Каэлис облизывает мою шею и вонзается зубами в плечо, оставляя отметину. Я отвечаю тем же: ногти впиваются в его лопатки, оставляя царапины.

Следом идёт рубашка, потом штаны. Он нетороплив, будто это желание не сжигает его изнутри. У меня дрожат руки.

И вот я снова стою обнажённая, и Каэлис на секунду замирает, чтобы полюбоваться. Я не закрываюсь, не отворачиваюсь. Наоборот, упираю руку в бедро, склоняю голову.

— Нравится вид, принц?

Он протягивает ладонь, и кончиками пальцев очерчивает моё плечо, спускаясь вниз по груди. Останавливается на изгибе, задерживается, а затем кончиками едва касается соска, и от этого прикосновения я содрогаюсь.

Каэлис толкает меня на кровать. Я падаю среди подушек и валиков, утопая в бархате и мехе. Он забирается сверху с хищной решимостью.

Его руки повсюду — исследуют каждый дюйм моего тела, будто я земля, которую нужно завоевать. Карта, которую следует вытянуть. Прикосновения становятся требовательнее. Он обхватывает мою грудь и накрывает её губами. Колени подгибаются, пальцы ног сводит, я выдыхаю и выгибаюсь навстречу, подставляя ему себя. Вторая рука вцепляется в другую грудь, пальцы оставляют вмятины в плоти — почти больно, но всё ещё в границах наслаждения. Его колено скользит между моих ног, давая то давление, которого я так жажду. Он знает, насколько я готова — я насквозь промочила его одежду.

И как только мне кажется, что я больше не выдержу ни поцелуев, ни укусов, он отрывается от груди и рычит мне в ухо:

— Я хотел выебать тебя уже давно. С того самого дня, как впервые увидел. С тех пор, как в том проклятом видении увидел тебя танцующей с другим мужчиной. Какая дерзость — будто кто-то ещё мог коснуться женщины, которую я уже забрал себе.

Одного его голоса достаточно, чтобы меня разорвало пополам. Это хриплое, ревниво-жёсткое рычание сводит с ума.

— Хотел трахнуть — так сделай это, — шиплю я.

Он бросает все медленные ласки и вновь находит мои губы — поцелуй пожирающий, всепоглощающий. Я сама срываю с него одежду, больше ни секунды не в силах ждать. Воздух наполняется звуком рвущейся ткани и гулом падающих на пол пуговиц.