Дорога Костей (ЛП) - Винтерс Деми

— Теперь полей рану бреннсой.

Силла взяла флягу и замерла над его ногой, заметив его резкий вдох. Куда подевался тот хладнокровный воин, которого она знала? То ли его выдержка наконец сдала, то ли он… боялся.

Работать с ним в таком состоянии было нельзя. И Силла знала идеальный способ отвлечь его.

— Неужели грозный Взор Секиры боится крошечной иголки, Рейнир? — фыркнула она. — Что бы сказала твоя мать?

Она вылила жидкость на рану, и он, стиснув кулаки, зарычал.

— Почему ты ненавидишь, когда тебя зовут Рейниром? — спросила она, чувствуя, как его тело немного расслабилось.

— Потому что только Краки и моя бабка зовут меня так — ааах!

Без предупреждения она ввела иглу и провела её через другой край раны. Силла старалась не краснеть от потока ругательств, срывавшихся с его губ.

— Вот как? У тебя остались тёплые воспоминания о бабушке, Рейнир?

— Воспоминания о боли и страданиях — блядь!

Она вонзила иглу снова, затянув шов потуже.

— Прелестная должно быть, женщина. Расскажи мне о ней ещё, — попросила Силла.

Позади раздалось фырканье. Рей метнул злой взгляд через плечо.

— Моя боль доставляет тебе удовольствие, Гекла? — процедил он сквозь зубы.

— Больше, чем следовало бы сейчас, — отозвалась она. Но по её лицу скользнула тень горя, и она отвернулась.

— Сосредоточься, — сказала Силла, и чувство вины прожгло ей грудь. Она снова повернулась к Рею. — Расскажи о бабушке, Рейнир.

— Самая холодная женщина из всех, кого я знал. Она… боги, чтоб её!

Когда она провела иглу в третий раз, он произнес ряд самых отвратительных ругательств, которые Силла когда-либо слышала и это был её самый ровный стежок.

— Сколько ещё стежков, Гекла? — спросила Силла.

Гекла заглянула ей через плечо.

— Ещё хотя бы один.

Рей зарычал, пытаясь подняться. Силла прижала ладонь к его груди, мягко опуская обратно.

— Лежи спокойно, младенец переросток. Пациент из тебя — хуже некуда.

Он стиснул губы, уставившись в небо.

— А теперь, Рейнир, — пропела Силла, готовясь к последнему стежку. — Расскажи нам ещё о своей бабушке. Любит ли она печь хлеб? А может, вышивает?

— Хлеб? — фыркнул он. — Моя бабк… Ааах!

Силла снова вогнала иглу, повторив закручивающее движение. Она подтянула швы, закрепила нитку и аккуратно подрезала её ножницами.

— Я думала, ты храбрый воин, а ты от одной иглы вжимаешься в землю.

Силла откинулась назад, любуясь своей работой. Почти улыбнулась… но тут же вспомнила, как Рей получил эту рану, и волна вины вновь обрушилась на неё, разрывая изнутри. Со вздохом Силла последовала указаниям Геклы и перевязала рану. Заполнив её смесью мёда и мха, она закрепила повязку льняными полосами.

— Теперь ты должна мне новые штаны, — проворчал Рей, когда она затянула последний узел. — Мои лучшие превращены лохмотья.

Силла откинулась назад, глядя на него. Гекла ушла к Гуннару, помогать с оставленной палаткой Рея, и у огня остались лишь они вдвоём. Они долго ехали, чтобы освободить пространство между собой и телами на дороге, и солнце уже приближалось к горизонту. На скуле Рея играли последние отблески дня, на его лице отражалась усталость.

Слова теснились у неё на языке, но она потеряла дар речи.

Это должна была быть я.

Я должна была всё рассказать.

Я бы отдала всё, чтобы вернуть время и умереть вместо Илиаса.

— Мне очень жаль, Рей, — наконец выдохнула она, ненавидя себя за эту жалкую, ничтожную фразу. Илиас погиб из-за неё. — Мне так жаль.

Его лицо было совершенно бесстрастным. Она нахмурилась. Молчание было куда страшнее гнева. Ей нужно было, чтобы он сорвался, чтобы рвал и метал, наказал её в конце концов.

— Зачем ты принимала те листья? — спросил он.

Ее брови поднялись в удивлении. Она не ожидала этого вопроса. И не знала, как на него ответить.

— Я думал, ты просто Гальдра, — тихо сказал Рей.

Мороз медленно прошёлся по её позвоночнику, Силла провела языком по губам, не зная, с чего начать.

Он смотрел в огонь.

— Листья, секреты, то, как ты оттолкнула меня на поле после атаки оленя-вампира… все это имело хоть какой-то смысл. Я не питаю ненависти к Гальдрам. Я был готов перевезти тебя в более безопасное место. — Мышца на его челюсти дёрнулась, отблески пламени отражались в его чёрных глазах. — Я думал, тебя преследуют Клитенары. Поэтому не задавал лишних вопросов. Чем меньше мы знали, тем лучше. Но я ошибался.

Силла была на грани изнеможения. Вся эта ложь, эта её фальшивая жизнь, были непосильным грузом. Она хотела признаться во всем. Открыться. Она уже раскрыла рот, чтобы выплеснуть правду, но он опередил её.

— Я до последнего вздоха буду сожалеть о том, что не убил тебя, когда обнаружил в нашей повозке.

Дыхание застряло у неё в горле.

— Единственная причина, по которой ты ещё жива — эта проклятая клятва. Из-за тебя Илиас мёртв. Он был хорошим человеком. Братом для всех нас. Его смерть тяжёлым камнем лежит на моей душе, а Джонас… Джонас уже никогда не будет прежним.

Рей сжал кулак. И когда он наконец взглянул на неё, его «Взор секиры» пронзил её так, что она почувствовала отметину на своей душе.

— Ты принесла насилие и раздор в мой отряд. И я с нетерпением жду того дня, когда ты уйдёшь.

Её глаза заволокло туманом, но она не позволила слезам пролиться. Всё правильно. Она это заслужила.

Твоя вина. Твоя вина. Твоя вина.

Слова покинули её. Пошатываясь, Силла поднялась на ноги и пошла прочь, чтобы помочь Гекле и Гуннару с палатками.

Г

ЛАВА 56

Опустилась ночь, и вместе с ней пришёл пронизывающий до костей холод. Джонас сидел, опершись спиной о могучий ствол дерева и смотрел в кромешную тьму. Он тёр большим пальцем резную поверхность талисмана, но тот не приносил ни малейшего утешения. Илиас погиб. Его младший брат. Его прошлое и будущее — единственный, с кем у него было общее прошлое, общие цели, тот, кто всегда прикрывал ему спину.

Боги сыграли с ним жестокую шутку. Это просто не могло быть правдой. Сейчас он выйдет из леса и поймёт, что сошёл с ума. Илиас будет сидеть у костра с остальными из отряда «Кровавая Секира», и всё снова станет как раньше.

Но Джонас знал, что это ложь. Он знал, потому что его разум снова и снова прокручивал перед глазами миг, когда Илиас получил смертельный удар. Хаос битвы, жажда крови пела в его жилах. Но потом она закричала и всё остальное перестало иметь значение. Осталась лишь безудержная, слепая нужда добраться до неё. Спасти её.

Джонас бросил брата.

Оставил дорогу и рванул в лес как раз вовремя, чтобы услышать эти слова:

Это она. Эйса Вольсик.

Эйса Вольсик.

Это было невозможно. Потому что Эйса Вольсик была распята на столбе вместе с королём и королевой Исельдура семнадцать лет назад. Но Джонас отогнал сомнения и вонзил топор в череп воина, державшего её.

Как только она оказалась в безопасности, как только он убедился, что с ней всё в порядке, Джонас бросился назад, на дорогу. Но было уже поздно.

Он пришёл ровно в тот миг, когда это случилось.

Джонас стиснул зубы, сердце снова разбилось вдребезги. Он видел всё так ясно, будто это случилось секунду назад — как Илиас бросился в бой, вместо того чтобы дождаться Джонаса или Рея, или Геклы, чтобы они прикрыли фланг. Видел, как брат нанёс удар, срубая голову одному, не заметив двух других, что вынырнули из тени. Видел, как брат обернулся и как неизбежность его судьбы обрушилась на него.

Видел, осознание на лице Илиаса. Увидел, как расширились его глаза, как он нанёс последний удар, хотя это было бесполезно. Увидел, как мечи вонзились в его тело. Один. Второй. Третий. Льебринья — впечатляюще прочная броня, но не неуязвимая, и в этот раз она не спасла, и воины, напавшие на Илиаса, нанесли ему не один, а целых два смертельных удара. Джонас слышал вопль Геклы, крик боли Рея. Видел, как Сигрун натягивает лук и выпускает стрелу в молчаливой ярости.