Академия Аркан (ЛП) - Кова Элис

Каэлис завершает движение в тот момент, когда я вхожу, и заканчивает расставлять серебро, пока я закрываю за собой тяжёлую дверь. Щёлканье моих каблуков заполняет пространство, но тишина уже не кажется гнетущей. В нашей уединённости теперь есть привычное тепло — особенно здесь.

— Всё это ты сделал сам? — я подхожу к стулу напротив того места, где он накрыл себе. Впервые он не сидит во главе стола.

— Да.

— Ревина отдыхает сегодня?

— Я отпустил её. — Он подходит ближе и протягивает руки за моим пальто. — Надеюсь, под этим именно то, что я велел надеть.

— Если будешь слишком требовательным, я могу и не отдать, — я скрещиваю руки и приподнимаю брови.

Гулкое веселье прокатывается в его груди. От этого у меня сводит пальцы на ногах. Каэлис наклоняет голову чуть вперёд, тёмные пряди падают на глаза.

— Я принимаю вызов.

В горле пересохло, и становится только хуже, когда он стягивает тяжёлый бархат с моих плеч. Я острее ощущаю, что мы одни. Сквозь шёлк отчётливо проступают соски. Я намеренно не надела ничего под низ… и Каэлис явно даёт себе время насладиться этим видом.

— Нет света и тени, которые не подчёркивали бы твою красоту, — тихо шепчет он, отодвигая для меня стул. Я принимаю приглашение и опускаюсь, чувствуя, как спинка упирается в колени.

Каэлис сам разносит еду с блюд под серебряными куполами. Подозреваю, кухня в эту ночь всё же не отдыхает. Блюда, как всегда, вкусные, но я лишь ковыряю их. Моё внимание занято другим. Тем, как его пальцы обхватывают горлышко бутылки. Тем, как остры его глаза — даже когда улыбка бывает мягкой.

— Ты готова к Празднику Чаш? — спрашивает он.

— Думаю, да. Завтра вечером встречусь со своей командой, проверю, всё ли готово. — Сам праздник — уже послезавтра.

— Хорошо. — Мы делаем долгий глоток вина. Само упоминание предстоящего добавляет вес нашему молчанию.

— Клара… если что-то пойдёт не так на празднике…

— Не плачь по пустому гробу, — перебиваю я.

Он морщит брови. — Что?

— Так говорят у нас, в клубе. Не поддавайся отчаянию, пока не убедишься, что гроб действительно полон. Да, это о жизни и смерти. Но смысл шире. Не растрачивай себя на то, что может и не случиться. — Я вожу пальцем по краю бокала, бросая на него взгляд. — Сегодня вечером я не хочу думать о том, что будет послезавтра. Мы уже всё обсудили и всё спланировали. И если этого до сих пор недостаточно — значит, никогда и не будет.

— Тогда зачем ты пришла? — его голос тяжелеет. Его взгляд захватывает меня, сердце спотыкается.

— Разве ты не догадываешься? В конце концов, я надела это платье… и ничего под ним. — Я медленно перекрещиваю ноги.

— Я хочу услышать, как ты скажешь это сама.

— Такой требовательный, — мой голос едва слышен.

— Тебе это нравится. — Каэлис опирается локтем на стол, подбородок на ладони, наклоняется вперёд. — Скажи. Зачем ты пришла?

Эти глаза… Я могла бы утонуть в них навсегда и ещё благодарить его за это.

— За тобой.

Каэлис встаёт и обходит стол. Я поворачиваюсь вместе со стулом, глядя прямо на него. Воздух дрожит от напряжения. Это не вино пульсирует в нашей крови — это он. Его одно присутствие крадёт у меня все чувства.

Он наклоняется, его лицо останавливается в дыхании от моего. Я чувствую тепло его тела. Тепло его губ, умоляющее о встрече.

Он такой мучительно притягательный. Даже когда разум шепчет «не делай этого», тело сдаётся. Я хочу раствориться в его руках. Пусть я логична, собрана… иногда я просто хочу, чтобы меня взял тот, кто умеет это делать.

— Нет мира, в котором ты не пожираешь мою суть, — его хриплый голос проникает до самых костей. Моё тело сжимается в ожидании.

На этот раз я жду, пока он сам сократит расстояние. И когда его губы касаются моих, кожа вздрагивает так остро, что я почти стону в его рот. Его большой палец мягко касается моей щеки. Я раскрываюсь для него, и он тут же углубляет поцелуй.

Каэлис выпрямляется, и я поднимаюсь вместе с ним, не разрывая наши губы. Он двигает меня, направляет к другой половине стола, свободной от блюд. Деревянная поверхность встречает мою спину, и я оказываюсь прижатой между ней и его телом. Его руки скользят вниз по моему телу, хватают мою задницу под платьем и поднимают меня.

Я подчиняюсь его прихоти — и своим собственным нуждам. Полусидя на столе, запрокидываюсь назад.

— Ты… и правда без всего под ним, — хрипит он мне в ухо, его руки скользят выше по подолу.

— Думала, так будет проще.

Я наклоняю голову в приглашении. С низким рыком он осыпает поцелуями мою шею. Его ладонь проходит всё выше, пока не сжимает мою грудь. Горячие губы на моём соске заставляют меня застонать сквозь тонкий шёлк.

Вторая рука скользит по внутренней стороне моего бедра. Мир сужается до одной точки, пока его пальцы дразнят мою промежность. Вызывают тихие, короткие стоны. Я хватаю его за плечо, моля без слов — быстрее. Один палец скользит внутрь. Потом второй. Я цепляюсь за него крепче.

Его движения ритмичны и безжалостно умелы, а большой палец находит мой клитор. Волны удовольствия прокатываются по коже, доводя меня до дрожи. Я запрокидываю голову, выдыхая, и Каэлис осторожно прикусывает меня, прежде чем переключается на другую грудь.

Я хочу, чтобы он оставил следы на всём моём теле. Хочу, чтобы он был нежен, и чтобы уничтожил меня. Хочу всего сразу.

— Кончи для меня, — рычит он, ускоряясь. Этот мужчина знает — так быстро понял, что нужно делать. Мои внутренности сжимаются, повинуясь ему.

Каэлис снова полностью контролирует моё тело. Медленные, выверенные движения заставляют меня содрогаться без остановки, но не дают сорваться в бездну. Он держит меня на вечной грани, и только когда я почти готова оттолкнуть его, он замирает. Я вдыхаю рвано, жадно. И как только пытаюсь поймать дыхание, он снова накрывает мои губы и входит в меня, встречая ни малейшего сопротивления.

Глухой стон рвётся из его горла. Я даже не помню, как он расстегнул штаны. Есть что-то безумно возбуждающее в том, чтобы он трахал меня, оставаясь полностью одетым, пока я — абсолютно голая, кроме лёгкого шёлкового клочка, задранного до груди. Это первобытно. Грязно. И мне это безумно нравится.

Моё тело уже слишком чувствительно. Каждая нервная клеточка взрывается, когда он задаёт яростный ритм. Мои стоны наполняют воздух, отражаются эхом от стен. Никогда ещё свечи не казались мне такими прекрасными, как сейчас, когда их свет обрамляет его лицо золотыми краями.

— Ты до безумия совершенна. Это бесит, — сипит он, каждое слово сопровождается толчком или поцелуем, таким жадным, словно он пытается поглотить меня целиком. Его рука на мгновение обхватывает моё горло, прикрывая свежие синяки. Этот жест ощущается опаснее, чем когда-либо, особенно с той злой нотой, что прорывается в его голосе.

Я улыбаюсь дерзко, вонзая ногти в его плечи, держась изо всех сил. Я хочу раздражать его. Хочу сводить его с ума самим фактом своего существования.

Внезапно он вырывается и отступает. Без его упора я соскальзываю со стола и встаю. Каэлис разворачивает меня, хватая за бёдра так сильно, что остаются вмятины. Он пригибает меня к столешнице, и я упираюсь руками. Ещё один стон срывается с моих губ, когда он снова входит в меня.

— Почему… — рычит он, вбиваясь глубоко.

Вопрос так и остаётся незаконченным словами. Но каждый удар его бёдер о мою задницу звучит как крик всего невысказанного между нами:

Почему я не могу выбросить тебя из головы? Почему жажду тебя так безумно? Почему с тобой всё балансирует на грани боли и удовольствия? Почему этого всегда мало?

Я хочу раствориться в нём. Мой разум пустеет, мысли вышибаются каждым толчком. Остаётся только экстаз. Только он и я, и грань между нами, что тает, превращая нас в одно целое. Он кончает в меня, его стон, прерванный дрожащим выдохом, почти доводит меня до второго оргазма.

Мы остаёмся без дыхания в последствии — сладко израненные, покрытые потом. Наконец он выходит из меня, а я медленно выпрямляюсь. Ноги дрожат, и я вынуждена опереться о край стола, полусидя снова, чтобы удержаться. На моём лице расплывается усталая, но довольная улыбка.