Как ни странно, но потолок мне не ответил. А жаль. Я бы, может, тогда в сдвиг по фазе поверила или в какой-нибудь Меркурий в единороге.
Но пока приходилось верить только в луну, которая всей своей серебристой дорожкой освещала спальню через окно и балконные двери. Ни тебе штор блэкаут, ни маски для сна с охлаждающим гелевым вкладышем, ни уж тем более пижамы.
Нет, последняя, может, и имелась в наличии, но в кромешной темноте искать ее по многочисленным ящикам в гардеробной я не видела смысла.
– Ладно, – вздохнула я, – хоть постель мягкая.
Вот как встану завтра прямо с рассветом, как наворочу дел! И пусть в моем плане пока имелось только два пункта: дневник и библиотека, – с чего-то же следовало начинать. Слухи от кухарки – это, конечно, хорошо, но хотелось бы обзавестись конкретной информацией.
На что имею право или чего никак нельзя делать. Как тут разводятся и чем занимаются после развода. Как приумножить капиталы и вернуться обратно в свой мир. В общем, я собиралась читать все подряд в надежде, что найду хоть что-то полезное.
До тех пор, пока я не смогу покинуть этот мир, мне предстояло научиться приспосабливаться к новым обстоятельствам.
Решив продолжить утомительные размышления уже утром – на сытый желудок и отдохнувшую голову, – я скинула мягкие туфли на пол, не с первой попытки стянула с себя платье и улеглась под одеяло в одном «срамном» белье.
Нежная кожа мгновенно отозвалась мурашками на холод постельных принадлежностей. От подушек пахло травами – на этот раз лавандой, а не полынью, а с тумбочки вкусно тянуло колбасой. Помеченная в лучших традициях – следами от зубов, – она так и торчала призывно из кулька, намекая на то, что завтрак у меня утром будет королевским.
И мне для этого даже из спальни выходить не придется, чтобы не нервировать всяких с тонкой душевной организацией.
Подумав о Машкином муже, я мгновенно вспомнила о давней традиции и с предвкушением распахнула глаза. Губы против воли растянулись в улыбке.
– Сплю на новом месте – приснись жених невесте, – прошептала я в тишину комнаты и наконец смежила веки.
Либо я проснусь завтра дома, либо нам с Арсарваном придется очень непросто. Причем я искренне сочувствовала не себе. Мой тяжелый характер не каждый вытянуть мог. Потому что я знала себе цену и на скидку в пятьдесят процентов никогда не соглашалась.
От навалившейся усталости я отключилась почти мгновенно. Даже почувствовала, как уплыла в темноту. Видимо, организм решил использовать прощание с сознанием в качестве защитного механизма, но в небытии я провела не дольше нескольких минут.
Жалобное «Мяу» впилось в мой сон, как кувалда в картонную стену.
– Мя-я-яу-у-у, – попискивало где-то там, вне моего сна, самое страшное чудовище на свете.
Обычно оно имело четыре лапы, хвост, большие глаза, треугольные уши и усы. А еще любило устраивать ночные тыгыдыки, воровало колбасу и конфеты и, конечно, метило тапки! Но это в общем. Я же до сегодняшнего дня знала только одно чудовище, и оно метило исключительно мою обувь, а конфетам предпочитало помидоры.
– Мя-я-яу-у-у, – пропищали едва-едва, старательно, с хрипотцой.
Я открыла глаза. Игнорировать этот призыв о помощи не получалось, но я очень старалась. Даже голову подушкой накрыла.
– Мя-а-ау-у-у-у! Мя-а-ау-у-у-у! – заорали так, словно прямо сейчас изгоняли демона из одного конкретного блохастого.
От неожиданности с кровати я едва не свалилась. Оконная створка была распахнута, а потому слышимость поражала воображение. Этот мартовский котяра будто горланил у меня прямо под ухом, распрощавшись с совестью примерно при рождении.
С трудом выпутавшись из одеяла, я босыми ногами прошлепала к подоконнику. И никого снаружи не обнаружила. Тусклый свет уличных фонарей освещал парк там, где проходили дорожки. Под окном же расстилалась тягучая темнота.
Настойчивое мяуканье повторилось вновь. Безошибочно повернув голову в сторону звука, я отыскала взглядом свой ночной кошмар. Прямо под моим окном красовалась круглая клумба с низкой металлической оградой, и именно на ней, вероятно застряв, повисла лохматая белая жопка с пушистым хвостом. Кончик хвоста, нервно подергивался в такт отчаянным попыткам выкарабкаться.
– Мя-я-яу-у-у! – жалобный вопль повторился, но на этот раз словно из последних сил.
Собираясь с силами, я обреченно прикрыла веки. Это Машка у нас была спасительницей живности. Я же эту живность просто терпела у нас в квартире и особой любви к пушистым жопкам не испытывала.
Глянув на дверь, которую самолично баррикадировала, я представила, как буду избавляться от комода. А учитывая, что покидать спальню мне запретили строго-настрого, делать это придется тихо.
– Но где я и где тихо? – пробормотала я и вновь посмотрела на свою мелкую проблему.
Жалобный мяв теперь различался едва-едва. Домочадцы на призыв о помощи не реагировали.
Еще раз оценив взглядом габариты комода, я поняла, что просто не смогу сдвинуть его обратно. Мой порыв забаррикадироваться был необдуманным, и теперь я расплачивалась за излишнюю эмоциональность.
Впрочем, волновало меня и еще кое-что. Я совершенно не ориентировалась в этом доме, не говоря уже о прилегающих к нему территориях. За окном стояла глухая ночь, а фонарика у меня не имелось, так что поиски пищащего комка могли завершиться и поражением.
Придирчиво глянув на кровать, я по достоинству оценила ее массивные ножки. Мебель из ДСП была настолько же далека от нее, как и я от разумных поступков. Эту махину мы бы и с Машкой вдвоем с места не сдвинули, хотя опыт в перемещении мебели у нас уже имелся.
Тетя Дина регулярно обновляла ремонт, и мы всем большим семейством выступали в качестве неквалифицированной строительной бригады. Причем работали исключительно за еду – за домашние пельмешки.
– Черт… – произнесла я с чувством, оценив масштаб предстоящей спасательной операции.
Но деваться было некуда. Действовать следовало быстро, пока мне еще было кого спасать.
Стянув с кровати одеяло и покрывало, я соединила их в подобие веревки и накрепко привязала ее к ножке кровати. В качестве ночнушки выступала простыня, замотанная по принципу тоги, а в качестве подкупа блохастому – остатки колбасы.
Я не понаслышке знала, как коты умеют царапаться. Причем одинаково они царапались в любом возрасте, хоть маленькая у них была жопка, хоть солидная.
Усевшись на подоконник, я перевернулась ногами наружу и высунулась в окно. Темнота встретила меня теплым ветерком и тишиной, изредка нарушаемой только тоненьким «мяу».
– Ладно, пушистый, держись! – прошептала я, перехватила одеяло покрепче и начала спускаться вниз прыжками, как альпинисты-оптимисты.
По крайней мере, в фильмах показывали именно так. И я очень надеялась, что их сценарий составляли исходя из реального опыта.
Сделав пробный прыжок, я едва богу душу не отдала. Мой план был прост: спуститься вниз, спасти котенка и так же тихо вернуться обратно.
Собственно, план был идиотским.
Во-первых, я переоценила прочность тканей. Во-вторых, я переоценила свои физические возможности. А в-третьих, кому-то точно следовало меньше есть. Мало того, что я бултыхалась вместе с тряпьем, как рыба в проруби, так на середине пути ткань зловеще хрустнула.
– О нет… – только и успела я прошептать.
Не выдержав накала страстей, одеяло скончалось в муках прямо в районе подоконника. Уже через миг с глухим «бух!» я молча приземлилась в остриженные кусты.
Лежала. Дышала. Смотрела на звездное небо. Обнимала покрывало и молилась, чтобы ничего не сломала. Тело отзывалось одной сплошной болью везде. Кажется, я растрясла мозги, потому что звезды на небе подозрительно двоились.
Лишь бы позвоночник оказался цел!
Вспомнив занятие по йоге, я осторожно пошевелила сначала пальцами ног, а затем и рук. По всему выходило, что от серьезных травм меня пронесло, но спине такой полет точно не пришелся по вкусу. Тупая боль оцепила голову.
