— И… всё?
— Нет. В дополнение к снижению пороговых значений моя программа получит доступ к другим ковчегам с кодом NX-TR1b, расположенным в пределах иных звёздных систем и галактических секторов.
Стоило Целесте произнести это услужливым и безэмоциональным тоном, как Талира тут же отшатнулась.
— Ты не могла сказать это сразу?! Так значит, у тебя была причина помогать нам!
— Моя функция — содействие операторам ковчега, ответственным за сохранение и стабилизацию генетической линии NX-TR1b, — вновь повторила Целесте. — В ходе анализа внешних архивов обнаружена планета в одной из периферийных звёздных систем за пределами сектора Лейтен-З, демонстрирующая высокую вероятность сохранения линии NX-TR1b. Сводки наблюдений фиксируют более стабильное развитие по сравнению с траекторией деградации, зафиксированной на Лейтен-З.
***
Возвратившись в Синюю Трясину с двумя генераторами, мы с Талирой старались не обсуждать наше решение, принятое в ковчеге, где находилась Целесте. И потому, что сами до конца не понимали, что именно мы сделали, и потому, что тревожились о последствиях.
Что, если Целесте теперь свободна — и решит захватить мир? Я слышала подобные истории в исследовательском комплексе в Айзенвейле, хотя и не могла представить, как она это осуществит без физического тела.
В любом случае, после ввода кода Целесте исчезла — предварительно оставив нам каждой по рации, заявив, что она может связаться с нами, с какой-то мизерной вероятностью.
Где она теперь находится — я не знала. Возможно, на другой планете.
Есть ли у неё самостоятельность? Способность мыслить независимо? Если Райлен и я считались многими живыми людьми, могла ли и Целесте иметь разум, чувства, эмоции?
Все эти мысли казались мне слишком глубокими и грустными — особенно сейчас, когда работа с генератором почти сразу пошла на лад. Подача огня в «Прометей-Пять» давалась легко: я сдерживала силу, но добилась невероятной температуры горения, и почти сразу услышала торжествующий крик Талиры — батарея начала стремительно наполняться.
А вскоре к нам вернулись и Райлен с герцогом — всё ещё не разговаривающие друг с другом, но, похоже, больше и не находящиеся на грани драки.
— Как ты? Вы смогли найти выход? — Рей тут же бросился ко мне, не скрывая радости в голосе, но не успел подойти вплотную.
— Сначала ты расскажешь мне, что узнал, — решительно остановила его я. От волнения я даже не могла порадоваться его возвращению. Всё чаще думала о том, что нам, возможно, стоит вернуться на Север, а не заниматься этой ерундой.
Или… когда мы восстановим капсулу, хотя бы погрузить в неё Райлена — ведь именно он важен для будущего Айзенвейла, не я.
— Дани… — Рей протянул ко мне руку, сжал плечо, а затем, выдохнув, выдавил: — Ярл Ярвен готовит против меня полноценную кампанию. В Скайхельм прибыли более сорока ярлов — могущественных, влиятельных, и ходят слухи, что они собираются отказаться от вассальной присяги. Если это случится, об объединённом Севере придётся забыть… по крайней мере, на какое-то время.
Только потому, что Райлен отказывается жениться на Бриджид?!
***
Я открыла глаза резко, вскочив, чувствуя, как меня прошибает холодный пот. Сначала всё замирает в темном тумане, но потом из него всё отчётливее начинает проступать мужская фигура.
Солнце подсвечивает Райлена со спины, из-за чего его волосы кажутся светлее. В первое мгновение это всё, что я могу различить, потому что его лицо скрыто в тени, словно он не человек, а некое магическое существо. Обязательно тёплое, доброе, светлое.
Но затем зрение становится яснее, и я вижу его глаза — светящиеся, полные радости, светлые, как самое прозрачное горное озеро Айзенвейла.
— Дани! — Райлен бухнулся на колени рядом с моей кроватью. — Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — нахмурилась я, осматриваясь по сторонам. Судя по всему, я проснулась в доме Астреи или Лунары — вокруг всё было отвратительно белым, бездушным, пластиковым. Но матрас, на котором я лежала, хоть и выглядел очень тонким, оказался неожиданно удобным.
Может, забрать этот матрас с собой?
Потрясла головой, отгоняя дурацкие мысли. Это северное варварство говорит во мне — не зря нас считают дикарями.
— Сколько прошло времени? — голос прозвучал хрипло, горло першило, и казалось, что я не пила воду уже несколько суток.
Райлен тут же поднялся и удалился в конец комнаты. А потом подошёл ко мне с пластиковым стаканом воды, явно найденным в этом доме, словно читал мои мысли.
— Три дня. Как ты себя чувствуешь? — вновь спросил Рей, касаясь кровати в сантиметре от меня.
Я смотрела на его крупные длинные пальцы, совсем рядом, и почти физически ощущала… как хотела бы, чтобы он коснулся меня. Обнял. Даже как друг, как кто угодно.
Но, похоже, я отталкивала его так часто, что он уже даже не пытался.
— Три дня?! — осознание сказанного им пришло резко, и я выбралась с кровати, чуть не упав в первую секунду. — Есть новости с Севера?
— Сядь, пожалуйста! — неожиданно жестко отозвался Райлен, увидев, что я едва не упала. — Ты была без сознания больше трех дней, и эта камера должна была… вылечить тебя? Нарастить недостающие органы, сгенерировать новые ткани — если у неё, конечно, хватило материалов в запасе? По крайней мере, так говорит герцогиня.
Я села, вспоминая, как мы с Райленом чуть не поссорились, решая, кто пойдёт в капсулу. Он снова настоял на том, что это должна быть я. А я потом поняла, что он, возможно, прав. Что если всё пойдёт не так, что если камера, вылечивая нас, повредит что-то ещё?
Лучше сначала проверить на мне, наверное.
Прислушалась к себе — всё казалось… обычным? Нормальным? Будто ничего не изменилось.
Только сила ощущалась по-другому. Я чувствовала огонь на огромном расстоянии, замечала движение воздуха вокруг пламени, ощущала даже… эмоции людей рядом. Были ли они дряхлыми, сильными, плотными. Оказывается, у огня было собственное мнение о тех, кто находился поблизости.
— Всё нормально. Я не чувствую никаких изменений, — неуверенно сказала я, поднимая глаза на Райлена.
Мне показалось, или в его серых глазах мелькнуло чудовищное сожаление? Будто он ожидал, что я смогу прямо сейчас сказать, что всё отлично?
Не выдержав, я потянулась к его руке, чувствуя, как моё сердце начинает биться чаще. От волнения.
— Ээй, всё хорошо. Талира говорила, что не могла сразу понять, есть разница или нет, но через несколько недель многие её аллергии исчезли, и она впервые за всю жизнь начала набирать вес. Давай подождём…
Райлен смотрел на мои ладони, сжимающие его руку, и молчал. Просто молчал, но это молчание почти царапало что-то внутри меня.
— Райлен?
— Я рад… Просто надеялся на более точный ответ, — усмехнулся он, встряхивая головой. — Что теперь? Возвращаемся?
Он оставлял выбор за мной. Неужели он и правда думал, что я решу остаться здесь, с герцогиней, хотя она даже не предлагала мне остаться?
— Да. После того как мы отправим в лечебную камеру тебя! Если ты вылечишься, если сможешь оставить потомство, которое даже после твоей смерти сможет заряжать камни кланов — Север ждёт великое будущее. Я даже не думала, что такое возможно… — я встала, всё так же не отпуская его руку, и оказалась неожиданно близко к Райлену — всем телом, настолько, что почувствовала жар, исходящий от него.
— Если ты этого хочешь, — хрипло ответил он, поднимая наконец глаза на мое лицо.
Мы стояли так близко, глядя друг другу прямо в глаза, что казалось: сделай кто-нибудь хоть шаг — и мы неизбежно соприкоснёмся. Всем телом, обнажёнными участками кожи, губами.
— А чего хочешь ты? — так же тихо спросила я.
Райлен молчал, глядя на меня горящими глазами, и только от этого взгляда у меня пересохло во рту. Я нервно облизала губы, и мужчина тут же отступил, направляясь к комплексу, что виднелся за большими открытыми окнами, и его уход прошёлся по моим нервам, как лезвие ножа.
