Проблема выбора - Дашевская Анна Викторовна "Martann"

— Почему?

— Если я правильно поняла, у вас дар сирены, так?

В ответ она только кивнула, лицо зарозовело.

— А можешь что-то сказать нам… тем голосом? — полюбопытствовала Валери.

Франсуаза опять кивнула, закрыла глаза и произнесла несколько слов… Вот как бы это объяснить? Мне показалось, что слышать этот голос — самое большое счастье, какое может встретиться на пути, что я готова идти за этим волшебным звуком куда угодно и сколь угодно долго, лишь бы девушка говорила…

Наваждение схлынуло.

— Однако! Я даже не понял, что вы сказали! — восхищенно присвистнул Анри. — Слышал звук, но не смысл!

Юная сирена опустила голову и судорожно вздохнула.

— Да… Я знаю, что не должна им, этим голосом, пользоваться при ком-то, матушка мне запретила. Это неприлично…

— Глупости какие! — рассердилась Валери. — Неприлично не пользоваться и преступно разбазаривать редкий дар!

— Но…

В этот момент раздался стук, и практически сразу же дверь распахнулась. На пороге стояла Кларисса Рикар.

— Ох, прошу прощения, что беспокою, но мне показалось, что был какой-то шум. Вы ничего не заметили?

Мы с Валери переглянулись, и я пожала плечами.

— В вашем саду так поют соловьи, что ничего более услышать невозможно!

Из темного угла возле камина раздалось еле слышное хихиканье. Ну да, разумеется, в короткое мгновение, пока дверь еще не открылась, Анри успел подхватить Франсуазу, затолкать в густую тень и прикрыться с ней вместе заклинанием невидимости.

Я поднялась с кресла.

— Если мы с моей ученицей можем чем-то вам помочь, дорогая Кларисса, вам стоит лишь сказать!

Хозяйка дома промямлила невнятное извинение, спросила, все ли в наших комнатах в порядке, и, пожелав спокойной ночи, исчезла. Через пару томительных секунд Валери тихонько хрюкнула:

— Госпожа профессор, надо спросить у вашего нового знакомца, местного садовника дядюшки Вургла, не досаждает ли им колорадский жук.

— Зачем?

— Да у вас было столько яда в голосе, что хватило бы на целое картофельное поле!

Франсуаза непринужденно рассмеялась.

— Ну хорошо, — резюмировала я. — Итак, дорогая юная леди, у вас есть две возможности. Вы можете уехать вместе с нами послезавтра утром, как и планировалось, до осени подготовиться к поступлению и с пятнадцатого сентября начать учиться. Второй вариант — готовиться самостоятельно и приехать в последних числах августа.

— Вообще-то, вариантов три, — возразил Анри. — Третий — слушаться опекунов, и он довольно быстро сливается со вторым.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что Франсуазу никто не выпустит. Ее мигом просватают за какого-нибудь соседа, а через год, с третьим совершеннолетием, неиспользуемый дар начнет стираться.

— Я… — Голос девушки дрогнул, но договорила она вполне твердо: — Конечно, я поеду с вами.

— Хорошо. Вы понимаете, что это — фактически бегство, и взять с собой любимого мишку и весь гардероб не получится? — Она кивнула, и я продолжила: — Мы припугнем Клариссу и ее супруга, но в эффективности этого воздействия уверенности у меня нет. Поэтому возьмите только самое необходимое, с остальным разберемся.

— Госпожа Редфилд, почему вы это делаете?

— Потому что у вас редкий дар, который надо развивать. Потому что любому разумному нужно помогать, дабы он занимался тем делом, к которому у него есть талант и желание. Потому что когда-нибудь вы точно так же вытащите из трудной ситуации слабого. Потому что вас хвалил дядюшка Вургл. Выбирайте причину, которая вам больше нравится!

Когда Франсуаза выскользнула в коридор, я взглянула на часы и сказала:

— Ну и какой вопрос теперь я должна вам задать?

— Что будем делать с ненастоящим графом? — предположила Валери.

Ее приятель помотал головой.

— Не-а, с ними-то все ясно! Завтра придет ответ из геральдической палаты, далее каждый их шаг будет рассматриваться под увеличительным стеклом, да еще и его величество добавит… пару плюх. Этим людям не позавидуешь.

— Тогда какой же?

— Пойдем ли мы сегодня изучать заброшенный монастырь?

— Правильно, Траси! — Я улыбнулась. — Десять минут вам на переодевание в темное и удобное, встречаемся в саду на южной дорожке.

Южная дорожка привела нас к кустам, плотно посаженным вдоль высокой металлической решетки.

— М-да… — Я с сожалением подумала об оставленных в комнате перчатках. — Ваши предложения, господа?

— Через ворота нам не выйти. — Анри подошел к кустам вплотную. — Да и они на другом конце поместья, туда только идти минут двадцать. Должна быть калитка…

— И хозяева любезно не запирают ее на ночь, чтобы гости могли прогуляться в полной темноте по буеракам, — подхватила Валери.

«Они оба совершенно уверены, что я предложу выход, — подумала я. — И в то же время стараются найти его и сами… Хорошие дети, правильно, что я их взяла с собой!»

— Ну-у… тогда вот так! — Анри пробормотал формулу воздушного мостика, добавив туда незнакомый мне элемент, и сделал жест активации.

Повисло молчание, которое прервал вопрос Валери:

— И что? Твои ступеньки и на солнце-то не видно, а в такой темноте мы с них мигом сверзимся!

— Не вопрос! — И по щелчку пальцев призрачный зеленый свет пробежал по краям лесенки.

— Так-то лучше. — И Валери первой перебралась на другую сторону ограды.

Остатки монастырских башен и колокольни черными силуэтами выделялись на зеленоватом июньском ночном небе. Где-то за спиной у нас гулко ухнуло, мазнуло чем-то мягким по моему уху, и пронеслась мимо стремительная светлая тень. Я отшатнулась от неожиданности, споткнулась и помянула Темного.

— Сова! Здоровенная какая, метра полтора размах крыльев, — заметил Анри.

— Ты что, сов боишься? — не преминула поддеть Валери.

— Скорее уважаю.

— Траси, Дюнуа, потише, — прошипела я.

От развалин, смешно сказать, и в самом деле тянуло магией.

Я решила, что спотыкаться мне надоело, и пустила впереди себя крохотный магический фонарик, освещавший только дорожку. Впрочем, в предрассветной мгле и этого было довольно, чтобы увидеть заросли по обеим ее сторонам и распахнутую, криво висящую калитку впереди.

Мы миновали рассыпающуюся каменную ограду, и впереди выросло здание. Проемы окон зияли чернотой, серый камень был почти неразличим, только белели смутно колонны, обозначавшие вход.

— Мы что, внутрь пойдем? — прошептала Валери.

— Погоди минутку!

Закрыв глаза, я раскинула сеть, постаравшись растянуть ее по всему монастырю. Это заклинание, разработку коллег из Барсы, я узнала совсем недавно и при каждом удобном случае тренировалась, так что сейчас могла наложить его на вполне приличную территорию. Или на большой объем, как чуть раньше в особняке. Ярко-желтым сияли совсем рядом мои студенты, синевато-зеленые мелкие пятнышки метнулись в кусты…

— Похоже, что никого, кроме нас, в округе нет. Зайцы и мыши не в счет. Так что да, пойдем внутрь.

Каменная дорожка заросла травой, но все же была различима в слабом свете магического фонарика. Мы подошли к двери — здание оказалось храмом, и не колонны белели у входа, а статуи дев-воительниц, спутниц Великой Матери. Справа — Рангула с мечами, слева Вестала с луком и стрелами. От тонкой резьбы, украшавшей когда-то их одежды, почти ничего не осталось, да и лица были сглажены временем и непогодой.

Крыша здания обвалилась, только в апсиде над бронзовой статуей богини остался купол. Великая Матерь была изображена традиционно завернутой в пеплос, край которого покрывал голову. Левая рука придерживала угол плаща, правая — поднята в благословляющем жесте. Вот эта статуя сохранилась отлично, я даже подумала мельком, что надо сообщить о ней в главный храм Лютеции, пусть присмотрят.

У ног богини помещался алтарь из черного, с блестящими синими прожилками лабрадорита. Я мельком скользнула по нему взглядом… присмотрелась и зажгла яркий фонарь.