Нежеланная императрица, или Постоялый двор попаданки (СИ) - Мэо Ксения

— Я тебя искал, дорогая жена! И вот нашел! Не притворяйся, Аделина, — цедит он низким голосом с опасной интонацией. — Ты пыталась сбежать. Ты думала, что сможешь скрыться в Инкервиле, под бочком у своего посла?

Мой разум взрывается. Что он себе навыдумывал⁈ Обвинять меня после того, что сам же отправил меня в эту глушь⁈ Голова слегка кружится, так бы вскочила.

— Какой посол⁈ О чем вы вообще говорите? — в голосе я слышу, отчаяние, переплетающееся с возмущением. — Вы сами меня сюда сослали! В эту проклятую топь, чтобы я тут умерла или от холода, или от хвори! Не пристало же императору марать руки казнью жены!

Он молчит. Лицо мрачное, как черная туча. Взгляд свирепый и недобрый.

— Аделина, что ты такое несешь? — скрипит он. — Я отправил тебя в деревню Хрустальную! Это ты изменила маршрут! Скажи, зачем? Скрыться хотела?

— Ваше Величество! Вам память отшибло⁈ — продолжаю, не в силах сдержать ярость. — Меня сюда привез Джейкоб по вашему указу! Забыли, как подписали это распоряжение⁈ Отправили меня на смерть, а теперь явились с обвинениями?

Ещё несколько тяжелых мгновений проходит в молчании. Император буравит меня черным взглядом, ноздри ходят ходуном. А потом он вдруг переключает пластинку, делает бесстрастное лицо.

— Ты снова врешь, Аделина, — бросает он, явно не поверив ни единому слову из моей тирады.

Как же Аделина умудрилась настолько подорвать его доверие?

— Не верите, Ваше Величество? — сама слышу, что возмущения в голосе стало ещё больше. Меня просто взрывает его твердолобость!

Я быстро хватаю с тумбочки указ, который лежал рядом, и протягиваю его ему. Его взгляд скользит по бумаге, опускается все ниже, а лицо становится злее.

— Посмотрите внимательно, Ваше Величество, — в мой тон просачивается едкость. — Ваша подпись, и печать была не вскрытая. Вы отправили меня сюда, не смейте перекладывать вину на меня!

Он ещё несколько мгновений изучает указ, потом сворачивает и разочарованно вручает мне.

— Я не писал этого, это подлог, — бросает он жестко. — И я разберусь, как ты это провернула! Я не стал бы обвинять тебя, если бы не совпадения. Слишком много совпадений.

— Я-а⁈ — аж поперхиваюсь воздухом!

— Соглашусь, слишком извращенно для тебя, — тянет он с дьявольской ухмылкой. — Но как-то же ты умудрилась отправить себя поближе к своему послу!

— Снова к послу! — Голова идет кругом. Он просто непробиваемый чурбан! — Что значит «слишком извращённо»? Вы меня не понимаете, Ваше Величество? Это не подделка, это ваша собственная подлость! Вы отправили меня в эту чёртову деревню, сами прекрасно зная, что я буду там умирать от хвори и холода! Сами-то не слышите абсурдность обвинения? Я сама себя отправила…

Замолкаю, понимая, что ничего не понимаю. Точнее, нет. Определенно, мне достался один фрагмент пазла, какого черта я оказалась в этом положении. Точнее, Аделина, но теперь я. Инкервиль. Посол. Император считает, что жена изменила с послом? Какой же дурой надо быть, чтобы променять на какого-то посла целого императора?

— Не отпирайся. У меня неопровержимые доказательства твоей связи с инкервильским послом…

Его лицо тускнеет, он явно пытается заглушить эмоции, но они слишком сильны. А я… Мне больно смотреть на его холодное лицо. Наверное, это остаточные нервные реакции тела настоящей Аделины.

Он так и продолжает сидеть, в упор глядя на меня. Я не могу понять, что происходит в его голове.

— Я не хотел, чтобы ты страдала, — наконец говорит он вмиг осипшим голосом. — Я не приказывал отправить тебя сюда и разберусь, как тебе достался подложный указ.

Я замираю, не в силах поверить в его слова. Неужели он всё-таки чувствует что-то к своей жене? Борьба внутри него реальна или лишь плод моего воображения?

Император поднимается с табурета, делает пару шагов по комнате ко мне, но останавливается. Не подходит, хотя я по глазам вижу — он истосковался.

Он не говорит больше ни слова, поворачивается к выходу, и его взгляд цепляется за предмет, о котором я и вовсе забыла.

— Аделина, — тянет медленно Его Величество, — А это… что здесь делает?

23

Я прослеживаю его взгляд — он смотрит на свой портрет, который я увезла из дворца и поставила на подоконник. На лице искреннее удивление, а где-то в глазах поблескивает радость.

— Я поставила его, чтобы держать лица врагов в памяти, — отвечаю холодно.

Наверное, ему было бы больно такое услышать, если бы он меня любил. Часть моего существа сожалеет об этих словах, я никогда не делалала гадостей нарочно, назло, чтобы уязвить, но сейчас оно как-то само вырвалось не знаю, как.

Император несколько мгновений с интересом рассматривает портрет, но раздражение, витающее в воздухе, ощущается кожей.

Он делает шаг ко мне и, уперев большие красивые ладони в подушку по краям от моей головы, пронзительно смотрит в глаза.

— Враг? Ты меня так называешь? — его губы трогает опасная жестокая улыбка. Тепло его тела облизывает кожу, и тело Аделины отвечает на такое близкое присутствие мужа непрошенным возбуждением. — Мне бы стоило тебе показать, что такое враг. Хотя бы за то, что ты предала меня. Но я великодушен. Прощаю несмышленых девушек.

Я смотрю ему в глаза, задыхаюсь от его близости, а сердце быстро стучит в груди. И наглости. Это не великодушие, это… какое-то извращенное благородство!

— Да ну сколько можно меня обвинять⁈ — вспыхиваю. — Ты сослал меня сюда, я лишь пытаюсь вернуть этому месту жизнь!

Он снова замолкает, словно не зная, что ответить. А в его глубоких темных глазах угрожающе скапливается тьма. Я сдерживаю вдох. Аделина явно любила этого человека, и сейчас от одного пронизывающего взгляда я испытываю трепет.

Император вдруг наклоняется и тянет носом у моего виска, отчего я вжимаюсь в подушку.

— Удивительно, Аделина. — Он выпрямляется и холодно смотрит на меня. Дьявольский огонь в глазах погас. — Ты даже в этой грязи умудряешься быть притягательной… Но больше не для меня!

Последнее он почти выплевывает, будто сам пытается себя уговорить, убедить в том, что чувств к жене у него не осталось. Разворачивается и решительно направляется к двери, а во мне поднимается волна иррационального протеста. И возмущения. Пришел весь такой негодующий, наговорил мне всяких гадостей, накидал обвинений и… просто уйдет⁈

— Постойте! — кричу я, ему вслед. — Вы не можете просто уйти! Мы не закончили!

Я вскакиваю с кровати и направляюсь за ним. Догоняю уже в зале таверны. Он стоит у стойки и в упор рассматривает чудо моей инженерной мысли для хранения воды. Не понимаю, что его так зацепило, но выглядит он уязвленным.

— Вот так ты с моими подарками? — спрашивает он низким пробирающим до костей голосом.

Ах да. Дракон, о котором говорила Бетти. Вы только посмотрите, наш император огорчен?

Я не могу сдержаться, отвечаю ему с лёгким уколом:

— Не обессудьте, Ваше Величество, — сама слышу в голосе издевку. — Вы отправили меня сюда на смерть. Простите, что разочаровала вас — умирать я не планирую. Я лишь смиренно приняла вашу волю и выживаю тут как могу.

В этот момент из кухни выходит Бетти и делает небольшой книксен.

— Ваше Величество, добрый вечер, — лопочет она услужливым тоном. — Я говорила Её Величеству, но люди в этой деревне болеют. А серебро… очищает воду. Простите её, пожалуйста.

Тон к концу становится заискивающим, и мне хочется услать девчонку подальше, чтобы не мельтешила под ногами. Однако я сдерживаю себя. Император несколько тягучих мгновений смотрит на дракона в бутыли, затем переводит взгляд на меня.

— Хорошо, я принимаю твой протест, Аделина, — тяжело выговаривает он. — А теперь меня ждут дела!

С этими словами он порывистым шагом направляется к двери и выходит на улицу. Я бегу за ним, сама не понимая, зачем — наверное, это порыв тела Аделины — и вижу, как он выходит на середину дороги перед таверной, и вокруг него возникает дымка, как личное персональное облако грозового цвета, в котором сверкают небольшие личные молнии. Оно разрастается, заполняя почти всю дорогу, а потом, вдруг развеивается, и вместо Императора я вижу величественного дракона, которого теперь, уже зная о нем, могу рассмотреть во всех деталях.