Серпентарий - Мадир Ирена

И снова искушение… Уроборос почти наяву слышал шипение змея: «Пос-с-смотри». И он смотрел. Чтобы видеть сквозь тьму, он позволил магии разгореться, позволил своим глазам разжечься светом. Пташка морщилась во сне. Вероятно, снова кошмар.

Она вдруг вскочила. Уроборос зажмурился, но не был уверен, что успел среагировать… Морок!

Когда Уроборос открыл потухшие глаза, Нура уже встала. Она покачнулась, задев рамку, которая тут же упала. Из нее вылетели стекло и две картонки: одна – изображение сестер с рыжим котом; вторая – фотография…

Кея! Вот кто настоящая змея! Опустошила все тайники, зная, что к ней могут наведаться и что в первую очередь их привлечет очевидное: двойное дно ящика, сдвигающаяся панель и другие секреты… А рамка с изображением… Просто и изящно. Неплохо.

Нура унесла фотографию. Какое-то время еще слышался шелест бумаги, но затем наступила тишина. Заснула? Чужое ровное дыхание и спокойный ритм сердца подтвердили догадку.

Осторожно, чтобы не наделать шума, Уроборос вышел в коридор, выглянул за угол, откуда виден был серый диван, и заметил, что именно там и отключилась Нура. Ее руки все еще сжимали тетрадь. Пришлось выудить ту из расслабленных пальцев Пташки, чтобы отыскать внутри вложенную находку.

На фотографии была изображена довольно симпатичная незнакомка. Кто она? Нура, очевидно, тоже не знала, потому что оставила кривоватую запись: «Проверить! Нужно сходить в фотосалон». Прекрасно, она сама займется добычей информации. И если Кея спрятала фото, значит, оно могло как-то помочь… Это ли не знак от богини?

– Видимо, я остаюсь, Пташка, – шепнул Уроборос, смотря на Нуру.

Он занес руку над ее обнаженным бедром. Сердцебиение ускорилось, мурашки пробежались по телу, шевеля волоски на затылке. Мучительно медленно ладонь опустилась на мягкую холодную кожу.

– Ты замерзла, Пташка? – усмехнулся Уроборос. – Я бы согрел тебя, если бы ты только попросила…

Во сне она умилительно причмокнула губами, и он замер. Адреналин бушевал в крови. Что, если она сейчас откроет глаза? Проснется, а он не успеет скрыться?

Но она продолжала спать… Бедняжка совсем устала… Уроборос бережно уложил Нуру на диван, а затем сходил в спальню за пледом. Пташка быстро согрелась. Спящая, она выглядела так безмятежно… Ужасно хотелось лечь у нее под боком, слушать мерные вдохи и выдохи, чувствовать ее тепло и сладкий аромат.

Рот наполнился слюной, и Уроборос сглотнул. Язык стремился вытянуться, стать еще длиннее, выползти между губ, чтобы нащупать запах Нуры, попробовать ее на вкус…

Но вот мышцы ее напряглись, лицо сморщилось. Снова кошмар? Что ж, раз уж Уроборос и так здесь, почему бы не помочь? Вряд ли кто-то заметит такое слабое воздействие… А еще это очередной шанс коснуться Пташки. Кожу покалывало от желания прижаться к ней, но Уроборос лишь опустил свою ладонь на почти лихорадочно горячий лоб Нуры. Она горько застонала, морщась, готовая вот-вот проснуться.

– Тшш, тише, – едва слышно успокаивал он. – Все хорошо, Пташка, я помогу…

Магия концентрировалась в руке, жар распалял кровь. Разум Нуры не сопротивлялся усыплению, он, напротив, тянулся к чужой энергии, словно сам просил о спасении. Как было отказать?

Пташка снова уснула. Магический сон не принесет ей ярких грез, но даст отдых, а Уроборосу возможность уйти. Однако, как и обещал, он вернулся. Уже вечером он стоял посреди квартиры, нежась в лучах уходящей Инти. Нуры еще не было дома.

Оглядевшись, Уроборос почти сразу заметил оставленную открытой тетрадь, куда Пташка бережно вносила любую информацию, которую ей удавалось узнать. Свежие записи были о Махаон…

– Бабочка, – хрипло произнес Уроборос, чувствуя, как по позвоночнику ползут мурашки.

Значит, та девушка на фотографии – Махаон. Очередная бабочка. Он знал парочку, но больше всех запомнил, конечно, Бианор… От воспоминаний о ней руки Уробороса задрожали, а в горле встал ком. Клыки во рту напряглись, готовые вытянуться и вонзиться в чью-то вену, чтобы выпустить смертельный яд. Уроборос сжал челюсть, пытаясь выровнять дыхание. Не время… Но это абсолютно точно была зацепка. Кея знала. Осталось понять, смогли ли эти хлебные крошки привести ее к нему самому, или все это был блеф и ее догадки? А главное – приведут ли они к Уроборосу кого-то еще?

Он услышал шаги Нуры на этаже и метнулся к знакомому тайнику. Она же явно была чем-то недовольна. Даже после душа Пташка двигалась резко и раздраженно. Уроборос внимательно разглядывал, как она опускает футболку, задевая соски, и те реагируют, проступая сквозь ткань. Похоть разгоралась огнем даже от такой мелочи. Это походило на болезнь, зависимость. Невозможно было представить уже и дня без того, чтобы не смотреть на Пташку, не улавливать ее вкус и не представлять, как она приближается, улыбаясь…

Уроборос чуть склонил голову, беспокойно следя за расстроенным личиком Нуры. Она недовольно надула губы, выходя из комнаты. Ее босые ноги шлепали по полу в сторону кухни. Стоило вытянуть язык, как тот уловил запах ромашки и мяты. Видимо, Пташка решила выпить чего-то успокаивающего. Впрочем, уснуть ей это не помогло, и через какое-то время она поднялась и побрела на кухню. Пришлось прикрыть глаза, чтобы сконцентрироваться на звуках в отдалении. Плеск воды, шорох вскрытой упаковки таблеток… Кажется, это снотворное. Уроборос мельком заметил его, но значения не придал.

Пташка вернулась быстро. Она расположилась на кровати, перебирая страницы тетради, а когда начала часто зевать, выключила наконец свет и заснула. Дыхание Нуры стало едва слышным, она не ворочалась и не морщилась, как бывало обычно.

Какое-то время Уроборос отсиживался в укрытии, продолжая внимательно разглядывать Пташку. Она явно погрузилась в глубокий сон. Стоит выйти, посмотреть, что еще Нура записала в тетрадь, возможно, так получится понять ее недовольство.

Осмелев, Уроборос вышел в спальню, остановился у тумбочки, взял с нее тетрадь и пролистал. Помимо фотографии, теперь на странице Махаон была визитка стриптиз-бара. Однако зацепка привела Пташку в тупик. Видимо, это и раздражало ее весь вечер. Оставаться не было смысла. Уроборос ведь тут за информацией…

Он фыркнул, насмехаясь над самим собой. Кого он обманывает? Он здесь не столько для поиска информации, сколько ради тайных и порочных желаний. Он здесь ради Нуры.

Уроборос задумчиво оглядел ее расслабленное лицо. Насколько крепкое снотворное?

– Интересно… – пробормотал он и хлопнул в ладоши. От громкого звука Пташка даже не пошевелилась, не говоря о том, чтобы проснуться. Значит, несколько часов она будет просто спать, не реагируя на внешние раздражители?

Идея была безумной, но, лишь подумав о такой возможности, упустить ее Уроборос уже не мог. Он кинул взгляд в зеркало, где отражалась его массивная фигура и два зеленых огонька – глаза. Сошел ли он с ума от одержимости? Наверняка.

Облизнув губы, он снял кепку и стянул толстовку, оставаясь в простой черной футболке. Наклонившись, он разулся.

Уроборос осторожно опустился на свободный край кровати. Матрас под ним заметно прогнулся, но Нура не реагировала. Уже без лишних опасений он пристроился рядом. Пташка лежала на боку, спиной к Уроборосу. Он придвинулся к ней вплотную, так, что пахом уперся в ее ягодицы. Одну руку он подложил себе под голову, а другую перекинул через талию Нуры, опустив ладонь на ее живот. Носом Уроборос зарылся в ее волосы. Они все еще пахли шампунем, но даже сквозь отдушки он ощущал ее аппетитный запах. Так близко.

Он привстал, осторожно отвел ее волосы в сторону и прижался губами к шее, ощущая, как бьется венка. Раздвоенный язык прошелся по этому месту. Уроборос задрожал, тихо поскуливая от удовольствия. Вкус Пташки затрепетал во рту и разлился внутри приятной истомой. Это единение с Нурой вызывало в нем трепет, словно Уроборос касался чего-то священного. Он закрыл глаза и позволил себе погрузиться в миг, когда мир вокруг исчез, оставив только ее присутствие, запечатленное на кончиках языка…