А надо ли говорить, что Мак-Анатоль, выросший при дворе шаха, был правоверным мусульманином, как и его отец, и его дед, и его государь. И все, с кем он общался с детства. И вот Богу, как бы его не называли, "Господь" или "Аллах", стало угодно, чтобы он, Мак-Анатоль, полюбил христианку. И полюбил безумно: больше своей страны, своей карьеры, своей жизни. А что толку? Им всё равно никогда не быть вместе, ведь они не пара.
Об этом и рассуждал юный дипломат и никак не мог найти выход из тупика, в который его поставили собственные мысли.
От невесёлых дум его оторвал голос знакомого пажа — Розанчика.
— Привет, Мак! Это мои друзья. У нас к тебе дело.
— Салам алейкум, — Мак-Анатоль со сдержанным удивлением разглядывал троих молодых людей.
— Алейкум салам, — откликнулся Гиацинт, всегда кстати вспоминавший о своём восточном происхождении. — У нас к вам очень важное дело, эфенди. И только вы можете нам помочь.
— Чем могу быть полезен? И… с кем имею честь? — он переводил взгляд с Розанчика на его друзей и обратно.
— Граф Георгин, — представился Джордано.
— Сеньор д`Арль де Марсель д`Экс‑ан‑Прованс Гиацинт-Бонифас граф Ориенталь, — прижав руку к сердцу, изысканно поклонился Гиацинт.
Розанчик удивлённо покосился на друга. Полный титул он слышал от Гиацинта один раз в жизни и то, по своей настоятельной просьбе, а тут такие церемонии…
— Чем могу служить? — поклонился в ответ Мак-Анатоль, выдерживая дипломатическую марку.
— Собственно, вы могли бы оказать услугу одной особе, верными слугами которой мы имеем честь считать себя, — Гиацинт, когда хотел, мог быть очень вежливым.
— Указанная особа… дама? — Мак начинал волноваться.
— Небезызвестная вам дама… Она нуждается в нашей общей помощи.
— Я согласен помочь, даже не зная её имени, — попробовал дипломатический ход Мак-Анатоль.
Но Гиацинт проявил себя ещё большим дипломатом:
— Мы не собираемся скрывать от вас, дорогой друг, личность этой дамы, тем более что речь идёт о спасении её жизни.
— И кто же это? — нетерпеливо воскликнул Мак.
— Мадемуазель Пассифлора, крестная мать наших дорогих принцесс, — с деланной небрежностью ответил Гиацинт, отлично зная, какое это произведет впечатление на собеседника.
37.
Мак-Анатоль пошатнулся, но быстро овладел собой.
— Что я должен делать?
Гиацинт улыбнулся:
— У нас несколько деликатная просьба…
— Ты можешь загипнотизировать Лютичную Ветреницу? — не выдержал Розанчик. Его терпение не могло перенести потока восточных любезностей.
Мак-Анатоль изумлённо воззрился на него:
— Загипнотизировать? То есть как… Я не смогу, наверное. Тут надо обращаться к моему кузену Папавэру Сомниферуму, он как раз специалист-сомнолог, а я, к сожалению, не имею при себе усыпляющих веществ.
— Поэтому, мы и просим её загипнотизировать, а не усыпить, — проворчал Розанчик, чтобы Мак не подумал, будто он плохо разбирается в таких вещах.
— Розанчик, но "гипноз" и означает "сон", — дёрнул его за руку Джордано. — Не вмешивайся пока.
Гиацинт объяснил:
— Мы рассчитываем на вашу помощь не в гипнозе. Лютичная Ветреница знает всё о заговоре, цель которого — отравить мадемуазель Пассифлору. Естественно, она хранит свою тайну, ибо сама причастна к готовящемуся преступлению. У нас есть средство заставить её говорить. Совершенно безобидный способ, ей не будет никакого вреда. Но надо заманить её в укромное место, а никому из нас это не удастся, ведь Лютеция нас всех хорошо знает. Если бы вы попробовали…
— Мак, её надо похитить, — опять вмешался Розанчик.
— Да помолчи ты хоть минутку, — попросил Джордано. — Похищение — это незаконно.
— А травить людей — законно? — возмутился Розанчик.
Мак-Анатоль подумав, сказал:
— Я согласен помогать вам во всём, пусть это даже незаконно, лишь бы спасти ЕЁ.
— Я и не ждал от вас другого ответа, — благодарно поклонился Гиацинт. — Итак, вы знаете Лютецию?
— Я, вероятно, видел её. Дама в жёлтом?
— Да.
— Тогда точно знаю. Мне она не понравилась с первой же встречи, когда я заметил её с принцем Чёрным Тюльпаном. У неё злые глаза.
— Вы, Мак, чудесно читаете по лицам, — похвалил Гиацинт. — А можете вы пригласить её на танец, завести беседу, а потом привести туда, куда я укажу вам?
— Могу, конечно! По крайней мере, попробую.
— Вы же дипломат, значит, обязательно получится, — ободряюще заметил Джордано.
— Конечно, получится! — заверил Розанчик. — А где это место? И что мы будем делать, когда они придут туда?
— Уймись, — посоветовал Гиацинт. — Узнаешь в своё время.
Розанчик молча уставился в землю. Мак-Анатоль улыбнулся:
— А я что должен сделать, когда провожу её на место нашей встречи?
— Там будет уютный полумрак, столик и два бокала. Сделайте так, чтобы она выпила один из них, а сами не касайтесь этого напитка. После мы поговорим с ней. Согласны?
— Сделаю всё, что в моих силах.
Гиацинт достал из кармана золотые часы на цепочке:
— Тогда… Через сорок минут, здесь, в маленькой нише в стене в конце коридора. Она завешена ковром, в ней стоит мягкая кушетка и столик со свечой. Всё как нельзя лучше подходит для свиданий.
— Обещаю, что буду там вместе с дамой, — горячо заверил Гиацинта Мак-Анатоль.
— До встречи…
38.
— Куда мы идём, и что всё это значит? — ворчал Розанчик, следуя вместе с Джордано за Гиацинтом, который беспечно шагал по садовой дорожке, как обычно держа руки в карманах.
— Я вас познакомлю со своей тётушкой, она живёт в двух шагах от дворца.
— Нашёл время! А зачем нам знакомиться именно сейчас?
— Потому что она — волшебница и может помочь нам разговорить Лютецию.
— Ага! Я говорил, что у тебя есть дар ясновидения, — Джордано вприпрыжку поспевал за другом.
— У меня-то нет, а вот у тёти… Она всё может! Умеет читать судьбу по звёздам и знает, о чём говорят птицы в небе. Знает, как лечить травами и как заставить человека говорить во сне…
— Говорить во сне? Ведь это то, что нам нужно! — восхитился Джордано. — Лютеция уснёт и всё нам расскажет, да?
— Представь себе.
— Я и не знал, что у тебя есть родня в Париже, — заметил Розанчик, оставив свой мрачный вид "на потом".
— А кроме тётки, у меня никого и нет. Да и раньше она жила в Фонтенбло`, а теперь переехала сюда, в Тюильри`.
— Очень вовремя она переехала, — весело заметил Джордано.
Тройка уже миновала ворота.
Друзья шли вдоль стен сада, пока не свернули в узкую улочку. Прошли мимо яркой вывески кафе "Золотая Лилия", повернули налево и очутились перед низкой дверью, выкрашенной в тёмно-зелёный цвет, с яркой медной ручкой в виде цветка львиного зева с тяжёлым кольцом в пасти. Кольцо блестело свежей медью. Очевидно, здесь нет недостатка в посетителях.
Неудивительно, ведь наверху красовалась вывеска:
.
СИРИНГА КИТАЙСКАЯ
Предсказание судьбы. Гадание по листьям и лепесткам.
Любовные напитки и заклинания.
.
Кто мог пройти мимо подобной вывески!
Трое друзей остановились на пороге.
— Это здесь? — Розанчик с интересом разглядывал вывеску.
— Разве твоя тётя китаянка? — удивился Джордано.
Гиацинт засмеялся.
— Её давние-давние предки, и мои, естественно, могли быть из иранских семейств, из Древней Персии, но уж никак не из Китая. В роду у тёти гораздо больше французской крови, чем даже восточной, но она правильно рассчитала, что "Сиринга Китайская" звучит куда загадочней, чем "тётушка Сирень". Это имя с намёком на китайских императоров, тайнами престижной ныне тибетской медицины и всем остальным — только работа на публику. Так что не напрягайте понапрасну память, стараясь вспомнить, как сказать по-китайски: "Здравствуйте, не могли бы вы оказать нам одну услугу". Вести переговоры предоставьте мне.
