Пораженные (ЛП) - Бейкер Р. Д.

ГЛАВА 10

ДЖУЛЬЕТТА

Теперь я не могу контролировать свои сны.

Сайлас может вторгнуться в них. Я просыпаюсь, сильно содрогаясь. Мои бедра сжаты вместе, когда оргазм накатывает на меня. Ощущение его тела медленно стихает, но я все еще словно чувствую, как эти огромные руки сжимают меня, когда он входит в меня. Я хватаюсь за подушку, тяжело дыша.

Все еще темно, никаких признаков рассвета. Должно быть, середина ночи. Я поднимаю голову и оглядываюсь. Все спят.

Я почти ожидаю увидеть Сайласа, стоящего в ногах моей кровати и обнюхивающего меня. Но его там нет.

Я не видела его две недели. Я не знаю, куда он ушел, и уходил ли он вообще куда-нибудь. Может быть, он просто отлично справляется с работой, избегая меня. Меня бесит, что я заметила его отсутствие. И у меня были сексуальные сны о нем уже три гребаных раза.

И в моих мечтах он хорош. Действительно хорош.

Я переворачиваюсь на спину и вздыхаю. Это просто разочарование. Мэтт все еще действительно старается, но это просто… не приносит удовлетворения. Я пытаюсь показать ему, как прикасаться ко мне, как мне это нравится, но он становится чувствительным по этому поводу. Он считает, как будто я думаю, что он не знает, что делает. У меня никогда раньше не было постоянного парня. У меня никогда не было долгосрочных отношений, поэтому я не знаю, как ориентироваться в этом дерьме.

Мне было 19, когда они загнали меня сюда. Все еще ребенок. Я все еще чувствую себя той 19-летней девчонкой. Неопытная, запертая в клетке, неспособная расти или процветать. Может быть, я веду себя незрело. Может быть, я ожидаю от него слишком многого. Если я позволю ему взять инициативу в свои руки, возможно, Мэтту станет лучше. Может быть, ему просто нужно почувствовать себя мужчиной, чтобы исцелиться. Я не знаю.

Я закрываю глаза, и лицо Сайласа проплывает передо мной. Мое тело реагирует мгновенно, возвращаясь в тот мир грез, где Сайлас входил в меня, заставляя кричать. Я делаю глубокий, прерывистый вдох, пытаясь успокоиться. Я просто расстроена. Я расстроена. Вот и все. Я пытаюсь переварить это, и не похоже, что вокруг много привлекательных мужчин. Не то чтобы я хотела Сайласа. Я просто расстроена. Я расстроена. Вот и все.

Сколько еще раз мне нужно повторять себе, что это все, пока я не перестану чувствовать себя виноватой?

Мэтт ерзает на кровати рядом со мной, и в животе у меня что-то переворачивается, как будто он знает, о чем я думаю. О боже, что, если я шумела, пока спала. Мои легкие сжимаются от ужаса, когда я задаюсь вопросом, произнесла ли я имя Сайласа. Я закрываю лицо руками. Дерьмо.

У меня больше нет времени размышлять, так как над нами начинает жужжать будильник. Все вскакивают в своих кроватях, прижимая к себе одеяла. Мэтт откидывает одеяло и запрыгивает на мою кровать, хватая меня за руки.

— Ну вот, мы снова начинаем, — говорит он.

Мы все тихо сидим и ждем. Нам ничего не остается, только ждать, как всегда.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает Мэтт.

Кажется, он чувствует мое напряжение и поглаживает костяшки пальцев большим пальцем.

— Извини, глупый вопрос.

Поблизости раздается взрыв, и все валятся на пол, сопровождаемые хором криков. Мы с Мэттом прижимаемся друг к другу у моей кровати, он обнимает меня. Я начинаю задаваться вопросом, откуда у Пораженных это оружие. Они чертовски хорошо вооружены для орды безмозглых, опасных вампиров.

Шаги гремят мимо общежития, и мы слышим крики. Раздается еще один взрыв, достаточно близко, чтобы стряхнуть пыль с железных стропил наверху. Что-то ударяется о стену позади нас. Звук такой, словно взлетает щебень, но это также могут быть пули.

Мы с Мэттом пробираемся в центр общежития, подальше от потенциальных пуль. Несколько человек делают то же самое, и мы все укрываемся там, просто пытаясь дышать. Стараясь не поддаваться ужасу.

Внезапно все стихает, тревога и стрельба прекращаются одновременно. На мгновение меня охватывает паника. Если Пораженные одолели Кормящихся, нам крышка. Затем я слышу этот ужасный, гудящий звук Пораженных, когда они воют, и они действительно чертовски близко.

По ним никто не стреляет. Вампиры бросили нас. Вероятно, Пораженных слишком много, поэтому они бросили нас на произвол судьбы.

Я сжимаю руку Мэтта, и его глаза расширяются от паники, когда он смотрит на меня.

— Почему они не стреляют? — спрашивает он. — Какого хрена…

Двери общежития распахиваются, и внутрь вливаются Пораженные.

Я не могу кричать, я вообще не могу издавать никаких звуков. Я отшатываюсь от визжащих, стонущих фигур. Они набрасываются на людей, стоящих ближе всех к двери. У них нет ни единого шанса. Для них все кончено.

Мэтт карабкается рядом со мной, и я лихорадочно оглядываюсь в поисках Джины. Твари прорываются сквозь этих бедных людей, чьи крики чертовски ужасны. Что-то горячее стекает по моим щекам, и я думаю, что это слезы, но я слишком напугана тем, что происходит передо мной, чтобы даже понять, плачу ли я.

Мы скоро умрем.

Умрем!

Я поворачиваюсь к Мэтту и хватаю его за руки. Мы сейчас умрем. Я не знаю, что еще сказать ему. Он гладит меня по щеке, вытирая слезы.

— Я люблю тебя, — выпаливаю я.

Я даже не знаю, понимаю ли я, но прямо сейчас мне кажется, что это лучшее, что можно сказать, единственное, что можно сказать.

— Я тоже тебя люблю, — он обнимает меня. — Прости. Мне так жаль.

Мы держимся друг за друга, зная, что это будут последние слова, которые мы скажем друг другу. Я даже ничего не чувствую. Я как будто уже уплыла. Я крепко закрываю глаза и утыкаюсь носом в грудь Мэтта, гадая, каково это — умереть.

Все не может быть так плохо, правда? Тепло и белый свет. Все будет хорошо.

Внезапно звуки вокруг нас меняются, и общежитие освещается вспышкой пламени. Раздаются крики и завывания тварей, и я выглядываю из-за плеча Мэтта, чтобы увидеть, как горят двери общежития. Люди ползут к нам по полу, кашляя и корчась от рвоты, когда комната наполняется дымом.

Пули со свистом отскакивают от стен и потолка, и я прижимаюсь к кровати рядом со мной, боясь попасть под них.

Пораженные становятся все тише и тише, а затем Кормящиеся наступают, убивая всех до единого. Мое сердце совершает странный маленький скачок, когда я замечаю Сайласа с пистолетом, направленным на визжащих существ на полу. Он стреляет без угрызений совести, и в конце концов все, что остается — это треск пламени и плач людей вокруг нас.

— Ты в порядке? — спрашивает Мэтт, держа мое лицо в ладонях.

Я киваю, цепляясь за его руки, и внезапно начинаю рыдать, когда весь адреналин уходит. Я не могу перестать дрожать, мне так страшно. Он помогает мне подняться на ноги, пока Кормящиеся выводят нас из общежития. Снаружи горит большая часть комплекса, и вампиры бегают вокруг с ружьями и огнеметами, расправляясь с последними Пострадавшими, лежащими на земле.

Дым попадает мне в горло, и я кашляю. Мэтт стоит у меня за спиной, успокаивающе растирая ее.

— Все в порядке, мы в порядке. — Он повторяет это снова и снова, а потом внезапно чьи-то руки хватают нас и толкают в сторону двора.

— Постройтесь! — кричит вампир, и мы все выстраиваемся в дрожащую, кашляющую, всхлипывающую шеренгу на траве.

Пламя освещает широко раскрытые, полные ужаса глаза, лица, покрытые сажей. Моя челюсть стучит, и я не могу контролировать свои руки, поэтому прижимаю их к телу.

Вампиры начинают пробираться вдоль шеренги, оглядывая нас. Я слишком ошеломлена, чтобы понять, что, черт возьми, они делают, пока один из них не отступает назад, поднимает пистолет и стреляет. Я вскакиваю со своего места в очереди, и теперь меня так сильно трясет, что я едва могу стоять.

Они снова идут вдоль очереди, вытаскивая чью-то руку. Я слышу протесты, искаженные утверждения:

— Все в порядке! Это просто… — слова обрываются, когда на лужайке раздается еще один выстрел.

Некоторые из нас были укушены. Сейчас они поражены этой ужасной гребаной болезнью, которая убьет их медленно, которая заразит их кровь и сделает их бесполезными для вампиров. Я пытаюсь убедить себя, что это милосердие, это доброта. Если бы они не убили их сейчас, люди бы захлебывались собственной кровью потом.