Ох, как мы заговорили! Разворачиваюсь к Винсенту. Сгорбился и посерел ещё сильнее. Ему прямо поперек души уступать, но я — та неумолимая сила, которая заставит его прогнуться.
— Отлично, — слегка киваю. — Медяк за пять фунтов, и ваш хлеб останется при вас, Винсент.
Этот сморчок недовольно вздыхает и поджимает губы, но кивает. Переминается с ноги на ногу.
— Вы точно больше не снизите, Ваше Величество? — спрашивает он неуверенно.
— Нет, Винсент, я сдержу слово, — милостиво склоняю голову набок. — Но только до тех пор, пока вы держите нашу договоренность.
Похоже, это его немного успокаивает, и я прощаюсь с этим куркулём.
Мы покидаем усадьбу Винсента, и Джейкоб, идущий по правую руку от меня, тихо произносит:
— Здорово вы его приложили! Вряд ли у меня так получилось бы…
— Спасибо вам, Джейкоб, — отвечаю доверительно. — Без вашего присутствия мне было бы сложнее провернуть это.
— Уже сегодня к вечеру он снизит цены, вот увидите. Чтобы продать всё, что у него есть, — посмеивается мой охранник.
— Поэтому я отправлю вас к нему за зерном. Прошу лишь не лезть перед остальными покупателями. Всё должно быть честно. Договорились?
Джейкоб молча кивает.
На полпути к таверне на нас обрушивается ливень. Дорога моментально раскисает так, что идти становится совершенно невозможно. Холодные потоки стекают по плащу и пропитывают его, просачиваются через платье и леденят кожу.
Джейкоб подхватывает меня под локоть и помогает идти, но это не спасает от холода. А я понимаю, что если не укрыться, наверняка подхвачу пневмонию.
— Джейкоб, идем туда! — указываю на ближайший дом.
Он сразу слушается и влечет меня к небольшой почерневшей избе.
Я стучу в дверь — никто не открывает. Крыльца никакого нет, ливень усиливается и щедро заливает нас ледяными струями. Джейкоб делает круг вокруг дома и кричит, сквозь потоки воды с трудом разбираю его слова:
— Ваше Величество! Посмотрите на окна! Дом заброшен.
По лицу течет. С трудом вижу, что окна заколочены. Джейкоб прикладывается плечом к двери, и та легко поддается. Мы вваливаемся в дом.
Тут темно и холодно. Не натоплено. На полу ковер из пыли, и наши шаги потоком воздуха разгоняют пушистые комочки. Но зато над головой крыша, и она спасает от лютой непогоды.
Стою на пороге, глядя в небо и пытаясь понять, когда утихнет ливень. Ни намека на просвет. Небо иссиня-лилового цвета, хотя время не перевалило за полдень. Придется задержаться в этой избушке!
Улица на моих глазах превращается в болото, покрываясь огромными лужами. Я захожу внутрь дома. Джейкоб обломком доски выгребает из очага золу. А я прогуливаюсь по комнатам. Мебель на месте, хотя изрядно обветшала. Но обнаруживается добротная кровать, целый шкаф с причудливой росписью на филенчатых дверцах и отличный кухонный стол.
Кажется, я только что придумала, как отремонтировать мою таверну!
27
Эдвард
Я медленно шагаю среди причудливых деревьев в висячем саду замка, раскидистые ветви сплетаются в высокие арки, вдоль усеянных цветами аллей гуляет прохладный ветер. Остужает мысли.
Полной грудью вдыхаю свежий, хотя и немного сырой, воздух, мысленно успокаиваю себя. Переговоры с делегацией из Арсанда истощили мои резервы, сейчас нужен отдых. Зато я разрешил вопрос о спорных землях. Мы подписали договор, и это, вроде бы должно было бы принести облегчение. Но в душе тяжело.
На горизонте со стороны Инкервиля огромный грозовой фронт. Молнии вспыхивают в потемневшем небе. И я невольно вспоминаю о жене. Аделина… Как она там, в этой болотистой глуши? В такую жуткую непогоду…
Вспоминаю её лицо, её глаза, ту беспомощность, с которой она смотрела на меня в нашу последнюю встречу. Тоска разрывает сердце, но я тут же одёргиваю себя. Эта бестия устроила подлог приказа, чтобы оказаться поближе к любовничку, а мне в глаза кричала с очень похожим на искреннее отчаянием, что ничего не знает. Все это — часть её игры.
Нет. Это я пытаюсь себя убедить в такой версии. Но сам в неё не верю. Могла ли Аделина это провернуть? Технически у неё была возможность, но её оголенное негодование и ярость за то, что я сослал её в болото, оставляют место сомнениям.
Из мыслей меня вырывают приближающиеся шаги.
Ко мне подходят Альфред с дочерью Джиной.
На ней тёмно-фиолетовое платье с золотыми нитями, украшенное мелкими драгоценными камнями на глубоком декольте. Подходит фигуре, идеально подчеркивает красивые изгибы и роскошную грудь. Длинные тёмные локоны спадают на плечи, а глаза, цвета глубокого изумруда, посылают мне игривые взгляды. Мужчина во мне машинально оценивает её по достоинству, но в самом деле интереса я к ней не испытываю.
— Ваше Величество, как прошли переговоры с делегацией из Арсанда? — спрашивает ровным тоном Альфред.
— Договорённости достигнуты, — отвечаю, не тая усталости в голосе. — Спорные земли остаются за нами. Ситуация на границе стабильна.
Альфред кивает, но не углубляется в тему, видимо, заметив моё настроение. Слишком остро ощущаю волнение за границами своего государства. Он откланивается, оставляя нас с Джиной.
Она подходит ко мне ближе, окутывая меня приятным, но приторным запахом лилий и персиков,
— Ваше Величество, — начинает она мягко, кокетливо прищурив глаза, — как вы на самом деле пережили эти долгие переговоры? Это утомительно, кажется, даже для такого сильного правителя, как вы.
— Привыкаешь, — отвечаю, стараясь быть холодным, но внутри зреет раздражение. Всё это слишком напоминает какой-то карикатурный танец слов.
— А как же ваши личные переживания? — продолжает Джина, её слова становятся едва заметно более интимными. — Вы правите железной рукой и ведете нашу страну вперед, но разве вы не мечтаете о чём-то другом? Может, о детях, любви?
Напряжение нарастает, и Джина делает медленный шаг вперёд, будто подкрадывающаяся к добыче хищная кошка.
Мне перестает нравиться, как разворачивается этот разговор.
— Я ценю ваше внимание, Джина, но адресуйте его кому-нибудь из вашего круга. — Я произношу это строго и ловлю её разочарованный взгляд.
Правда Джина быстро справляется с эмоциями.
— Разумеется, Ваше Величество. Прошу прощения, если нарушила границы. — Она отходит на шаг и чуть приседает в почтенном книксене, как того требуют приличия.
Я поворачиваюсь и, не сказав больше ни слова, иду обратно в замок. Чувствую затылком прожигающий взгляд. Плевать на Джину.
Спускаюсь в кабинет.
Через несколько минут я прохожу сквозь приемную и окликаю быстроногого помощника Гарена. Он исполнительный и преданный юноша.
— Найди Фарквала, — приказываю я. — Пусть срочно явится ко мне.
Гарен кивает и отправляется выполнить поручение. А я захожу в кабинет и тяжело опускаюсь за стол. Мне надо выяснить, что за подлог с приказом. Надо или вывести Аделину на чистую воду, или оправдать её в своих глазах. Но измена-то все равно никуда не исчезнет! Мысли о том, что она меня предала, терзают сердце и не дают ровно дышать.
Минут через десять дверь кабинета открывается, и в комнату входит Фарквал, как всегда сдержанный, но с тенью тревоги в глазах. Он знает, что вопрос, который я собираюсь задать, не будет лёгким.
Фарквал — начальник моей тайной канцелярии. Он тоже дракон, но его зверь слабее моего. Зато как человек он толковый и умный. Он мой очень далекий родственник из загибающейся ветви. Престол ему не светит, но я возвысил его так, как он бы не взлетел ни за что. Перевез его семью в столицу и выплатил долги.
Он мне предан безоговорочно. Если что-то надо выяснить — в лепешку расшибется, но выяснит. Однако в последние дни он меня сильно разочаровал. Расследование в отношении моей жены пока ни к чему не привело.
Фарквал застывает напротив моего стола. Поза напряжена. Ну конечно. Десять дней — и никаких подвижек. Из доказательств измены — только чертовы письма! Но проблема том, что они написаны моей женой. И кому? Послу со смехотворным именем. Беда в том, что эти письма дышат страстью, глубокими и испепеляющими чувствами.
