Хроники города номер Три (СИ) - Соколова Мария

Парк встречает тишиной, только листья шелестят от ветра. Иду быстро, дорожки сужаются на глазах. Патрульные, теперь внимательно посматривающие на меня, попадаются все чаще, а фонари – все реже. Ухоженный газон уступает место буйной траве, деревья смыкаются в непроходимую чащу – так далеко я еще никогда не заходила. Влажный воздух здесь пропитан терпким ароматом прелой листвы, сырой земли и едким запахом гари. Эта странная и непривычная смесь безошибочно выдает близость промышленной зоны. И вскоре передо мной вырастает унылая серая стена и ворота, за которыми начинается рабочий квартал. Тихонечко прокрадываюсь мимо будки с задремавшим охранником, ощущая, как по спине бежит целое стадо неприятных мурашек, а внутри все сжимается от страха и волнения. Бросаю взгляд по сторонам и понимаю – я словно оказалась в другом мире.

Лесная свежесть остается позади, уступая место тошнотворному запаху нечистот, угля и сырости. Потрескавшиеся фасады домов с грязными или выбитыми окнами прижимаются друг к другу, а узенькие тротуары оказываются погребены под слоем мусора. Люди, одетые в поношенную, выцветшую и заштопанную одежду, занимаются своими делами. Женщина с потухшим взглядом тащит тележку, полную обшарпанных вещей. Старик копается в мусорном баке, доставая разный хлам. Дети лет пяти играют с заклеенным мячом. Ссутулившись и опустив голову, я быстро иду по петляющим закоулкам, и точно пытаясь стать невидимой, как можно ниже натягиваю капюшон. Но даже так я ощущаю на себе чужие липкие взгляды.

Моя одежда не просто выделяется, а буквально кричит, что я не отсюда. Вот же дура! Ведь была уверена, что оделась просто, но здесь мои новенькие джинсы – как роскошное платье из шелка, а беленькие кеды – будто лакированные туфельки с витрины. Щёки горят от стыда. Какой же позор… Как я не поняла, что девчонки-истребители одевали лучшее из того, что у них есть?

Стараюсь не смотреть по сторонам и, чтобы не привлекать еще больше внимания, сворачиваю в темный переулок. На руке мигает голограф, перестраивая маршрут до ярко-красной точки – до Кайла. Он где-то впереди, в нескольких кварталах от меня, и идет довольно быстро – никак не получается догнать. Только бы в шахту не ушел, а то что тогда делать? Внезапно что-то начинает заслонять тусклый солнечный свет, едва пробивающийся сквозь смог. Поднимаю голову и вижу толпу парней. Молодые, лет двадцати, в каких-то обносках, с сигаретами, торчащими изо рта. Все их похотливые взгляды прикованы ко мне. Ой, блин…

И тут один из банды, криво усмехаясь, обнажает пожелтевшие зубы:

— Привет, куколка, потерялась? Давай помогу тебе найти дорогу… в мои хоромы. Там будет ой как жарко, обещаю. Тебе понравится!

Остальные ржут, надвигаясь на меня и обдавая едким дымом. Сердце уходит в пятки, но паниковать я не собираюсь. Дерзко вскидываю подбородок и нахально улыбаюсь в ответ:

— Не сомневаюсь в вашем гостеприимстве, мальчики, но, к сожалению, уже очень опаздываю на свидание. А мой парень ой как не любит ждать. Здоровый такой, с пепельными волосами и двумя мечами за спиной. Знаете, небось? Истребитель, Кайлом зовут, работает на -9.

Парни переглядываются. Ухмылка сползает с лица главаря, и он демонстративно плюет на землю передо мной.

— Проваливай, пока цела, — бурчит, отворачиваясь, и машет рукой остальным.

Быстро развернувшись, сбегаю как можно дальше от этого переулка. Пронесло. Больше ни ногой в темные подворотни. Вроде бы на главных улицах я в относительной безопасности. Фух. Потихоньку успокаиваюсь, хоть адреналин все еще бурлит в крови, а тело бьет нервная дрожь. Неожиданно дисплей голографа трижды мигает красным, привлекая внимание: метка Кайла оказывается неожиданно близко, где-то рядом, в паре кварталов.

Почти бегом преодолеваю оставшееся расстояние. Только бы успеть! И вот за поворотом – управление шахт: серая коробка с тусклой вывеской и грязными окнами. М-да. Не такого я ожидала от одного из главных зданий города. Ну и ладно, не это сейчас важно. Голограф издаёт пронзительный писк – я приглядываюсь и среди других людей, буквально в тридцати метрах от себя, вижу Кайла. Как всегда, в черной куртке, темных джинсах, но сегодня… за спиной у него мечи! Впервые вижу его с оружием. Ох, мамочки, как же невероятно круто он выглядит! Подходит к двери, уже касается ручки, но вдруг замирает и, нахмурившись, смотрит по сторонам, будто что-то чувствует. Не раздумывая ни секунды, кричу:

— Кайл, стой!

Он мгновенно оборачивается. В его глазах мелькает изумление, в один миг уступающее место холодной, настороженной серьезности. Точно дикий зверь, почуявший добычу, он стремительно сокращает дистанцию. Его тень обрушивается на меня, давит своей мощью, как отвесная скала. Ощущаю себя ничтожно маленькой и уязвимой, будто обнаженной перед его пронзительным взглядом. Но пути назад нет.

— Лина? — голос обжигает, подобно прикосновению льда. — Какого дьявола ты здесь забыла?

Несмотря на охватившее меня волнение, гордо выпрямляю спину, пытаясь собрать всю свою волю в кулак. Да что ж такое! Перед пацанами из подворотни и то увереннее себя чувствовала! Но я не для того сюда пришла, чтобы молчать. Поднимаю подбородок и с вызовом смотрю ему прямо в глаза:

— Я здесь, чтобы поговорить. Почему ты исчез вчера, не сказав ни слова? Неужели я настолько ничего для тебя не значу, что ты даже не счел нужным попрощаться?

Он демонстративно фыркает и скрещивает руки на груди, но румянец на щеках выдает его с головой. Обалдеть! Вот если бы сама не увидела, ни в жизнь бы не поверила, что Кайл умеет краснеть!

— Зря ты сюда пришла, — цедит сквозь зубы, но голос явно мягче, чем ему хотелось бы. Будто он старается быть грозным, но никак не получается. — Это не твой благополучный район с цветочками и кафешками. Здесь тебя ограбят, а то и хуже. Посмотри на себя, на свои вещи – ты слишком выделяешься.

— И что не так с моими вещами? — огрызаюсь скорее по инерции, хотя уже успела убедиться, насколько он прав. — Я оделась примерно как все тут! И не переводи тему! Почему ты меня избегаешь? Я что, такая страшная? Или ты боишься, что кто-то увидит тебя со мной, с девчонкой из престижного района?

Кайл открывает рот, чтобы ответить, но осекается. Его взгляд мечется по моему лицу, от глаз к губам и обратно, и я вижу, как он нервно сглатывает. Была не была! Упрямо шагаю еще ближе, хотя колени трясутся, как у новорождённого оленёнка:

— Скажи прямо. Я тебе противна? Поэтому ты сбежал?

— Противна? — резко выдыхает, точно от острой боли. Глаза становятся почти черными, он наклоняется ко мне, и я чувствую обжигающий жар его дыхания. — Лина, ты… ты вообще понимаешь, что творишь? Ты из другой вселенной! Тебе нельзя тут быть, нельзя со мной…

— А если я хочу? — обрываю его, сокращая расстояние между нами до минимума. — Если мне наплевать на твой район, на мои цветочки и кафешки, на всё? Ты мне нравишься, Кайл. И я знаю, что ты чувствуешь то же самое. Почему ты так боишься признать это?

Он застывает, словно пораженный молнией. Его рука, колеблясь, тянется, чтобы коснуться, но замирает в сантиметре от моей щеки. Мы стоим так близко, что мой взгляд невольно падает на едва заметные мелкие шрамы на его шее. Но, переборов волнение, я поднимаю голову, смотрю в его глаза и теряюсь в их бесконечной глубине, словно в омуте. Вижу, как он отчаянно борется с собой, и это сводит с ума. Хочу, чтобы он сказал что-то, хочу, чтобы перестал скрываться за своей броней.

— Лина… — наконец шепчет он. Взгляд прикован к моим губам, и Кайл, словно во сне, теряя контроль, медленно склоняется ко мне. Бабочки внутри сходят с ума и открывают шампанское, а сердце бешено колотится, готовое вырваться наружу от нахлынувших чувств и болезненной надежды.

— Эй, вы! Назовитесь! И документы, живо!

Такой желанный миг счастья разлетается вдребезги. Да чтоб вас всех! Но тут реальность обрушивается на меня, точно ледяной душ: в тусклом отражении окон я замечаю военный патруль. Пятеро солдат в черной форме, с непроницаемыми лицами и автоматами в руках. Они приближаются, и я знаю: если мои документы попадут к ним в руки, меня неминуемо доставят к отцу. А гнев “дорогого папочки” будет настолько страшен, что даже представить жутко.