Лилия для герцога (СИ) - Казакова Светлана

Но сон не заканчивался — всё происходило наяву.

Время обеда подошло незаметно. Мы спустились в столовую, где за накрытым столом уже ждала Ортензия де Россо. Казалось, находясь рядом с ней, слуги даже дышать боялись.

— Нужно сказать баронессе… — начал герцог, но его бабушка лишь покачала головой.

— Я уже приказала доставить обед к ней в комнату.

— Но баронесса де Кастеллано — наша гостья…

— Я так решила, — твёрдо заявила Ортензия, заранее отрицая все возможные аргументы. — Не желаю видеть эту особу за своим столом. Я её в гости не приглашал и, насколько мне известно, ты, мой дорогой, тоже.

В словах пожилой женщины звучало презрение по отношению к Виенне, и я вспомнила услышанное от болтливой горничной, которая также не одобряла поведения баронессы.

— Может быть, в столице приняты куда более свободные нравы, — продолжала Ортензия де Россо. — Но у нас — другое дело. Здесь каждому известно, что, кем бы ты ни являлась, служанкой или титулованной дамой, итог один. Пав так низко, подняться уже не сможешь. Только упадёшь ещё ниже — если не в собственных глазах, так в чужих.

Я молчала, ощущая странную неловкость. Казалось, словно хозяйка замка, говоря о другой, обращалась ко мне. Точно предупреждала. О том, что будет наблюдать за каждым моим шагом. О том, что не спустит мне ни единой ошибки.

А Себастьян? Он ведь наверняка если и не любил по-родственному, то уважал бабушку и понимал, что её обвинения не беспочвенны. Она для него единственный родной по крови человек, поскольку родителей уже нет в живых, а со мной он впервые встретился накануне вечером. Потому, явственно читалось в словах Ортензии, в случае конфликта между нами или моего неподобающего поведения защищать герцог станет вовсе не меня. Пока у него не имелось никакого резона вставать на мою сторону, ведь даже наш брак существовал лишь на бумаге.

Кроме того, нет никакой гарантии, что я стану матерью наследника рода, чем смогу укрепить свою позицию и право носить фамилию де Россо.

Даже я, выросшая, можно сказать, в изоляции, всё хорошо понимала. Да, женщин в стране немного, и позволено им куда меньше, чем мужчинам, однако это не означает, что они не могут сосредотачивать в своих руках немалую власть. Ведь есть же настоятельница обители. Я никогда не видела, чтобы она перед кем-нибудь склоняла голову. А бабушку герцога, которая железной рукой вела хозяйство, даже поверенный, судя по всему, побаивался.

— Кажется, у вас нет аппетита, — заметил, обращаясь ко мне, северянин.

— Пропал, — призналась я, отодвигая тарелку.

— Не волнуйтесь из-за баронессы. Когда она поправится, то тут же уедет. Правда, велика вероятность, что вы снова увидите её в столице.

«Не хочу», — подумала я и сама не заметила, что произнесла эти слова вслух.

— Понимаю, — с мягкой улыбкой произнёс Янис и наклонился ко мне. Промелькнула мысль, что следовало бы, наверное, остерегаться, ведь он колдун, пусть я пока и не видела его за сотворением чего-то волшебного. Но он совершенно не казался мне страшным. — Видите ли, мужчины устроены… по-другому. Не так, как представительницы вашего пола. Они не могут полжизни ожидать встречи с той самой единственной, ни разу за всё время не прикоснувшись к женщине, которая ею не является. Такое бывает только в книжных романах, в реальности же… всё иначе.

— Но ведь есть женщины, которые соглашаются на… на отношения, — краснея от того, что обсуждаю такие вещи с мужчиной, тихо сказала я.

— Разумеется, — не стал отрицать хальфданец. — Но мы не знаем их чувств и мотивов. Возможно, в глубине души баронесса де Кастеллано мечтает оказаться на вашем месте.

— Почему? — не сдержалась я. — Ведь у неё… У неё есть свобода. Она ещё молода, богата. Сама может распоряжаться собственной судьбой, другие не решают за неё, как ей жить!

— Вам бы этого хотелось? — прищурившись, осведомился Янис. Я промолчала, осознавая, что и так уже наговорила лишнего. — Вы рассуждаете совсем как девушки из Хальфдана.

— Они живут не так, как наши? — удивилась я.

— Свободы у них гораздо больше. Однако порой и трудиться приходится наравне с мужчинами, а то и больше. Зато браки чаще всего заключаются по любви, а не по договору, и руку невесты отдают тому, кто ей по сердцу, а не тому, кто больше заплатит, — рассказывал он о своей родине.

— Но ведь наречённая короля тоже оттуда, а едва ли они успели встретиться и полюбить друг друга, — возразила я.

— Политический брак, — вздохнул собеседник. — Такое тоже случается. Я слышал, король ещё довольно молод, так что юной девице не придётся выходить замуж за старика.

— Я тоже слышала, — ответила я, стараясь пока не думать о том, что в ближайшее время мне предстоит встретиться с королём и, может быть, даже побывать на его свадьбе.

Обед уже подходил к концу, когда за порогом раздались громкие голоса и шаги, а затем в столовую ворвались двое мужчин. В грязной одежде, хмурые и пропотевшие, они будто принесли с собой горький запах тревоги и страха. Герцог поднялся, очевидно, понимая, что может означать их появление, и направился к двери. Сердце беспокойно забилось. Я не сразу почувствовала, как Янис положил руку на моё запястье, словно желая послушать пульс, как порой делала сестра Николина.

— Что случилось? — шепнула я ему. — Кто эти люди? Зачем они здесь?

— Уверен, Себастьян нам всё расскажет, — отозвался северянин, но он, как я заметила, помрачнел и сейчас действительно походил на колдуна, какими я их представляла.

Герцог вместе с пришедшими покинул столовую, наполнённую тревожной тишиной. Я бросила взгляд на Ортензию. Женщина молчала, скорбно поджав губы. Её рука, всё ещё держащая серебряную вилку, мелко дрожала. Мне вдруг подумалось, что, несмотря на всю свою суровость и властность, бабушка моего мужа уже очень стара, и переживания могут стоить ей здоровья, а то и жизни.

Есть больше никому не хотелось. Прислуживающие за столом горничные начали убирать посуду и кушанья, некоторые совершенно нетронутые. Я сделала глоток холодной воды и снова посмотрела на Яниса. Но не успела ни о чём его спросить, как скрипнула дверь. Вернулся Себастьян де Россо.

— Лилиан, нам нужно поговорить, — заявил он. — Сейчас. Наедине.

Встав с места, я последовала за ним. Мы поднялись по лестнице и вошли в комнату, где я провела ночь. Герцог закрыл дверь и повернулся ко мне.

— Что-то случилось? — спросила я. Голос дрогнул. Слишком уж неожиданно всё произошло — только что мы мирно обедали, а затем появились эти странные незнакомцы.

— Видите ли, дело в том, что… Мне нужно уехать. Сегодня, немедленно.

— Но… как же? Куда? Почему? — растерялась я.

— Стране нужна моя помощь.

— Неужели… началась война?

— Что? Нет же, не волнуйтесь. Никакие чужеземные захватчики в страну не вторгались. Это внутренняя угроза. Я не могу рассказать всего, но, поверьте, вам ничего не грозит.

— Однако вы будете в опасности?

— Такое происходит не впервые. Янис знает. О чём мне бы хотелось вас попросить — пожалуйста, позаботьтесь о бабушке. Понимаю, что пока вы не нашли с ней общий язык, но у неё больше никого нет. Да и у вас тоже, — добавил он, и я кивнула, соглашаясь с его словами. Ортензия действительно одинока. Поневоле задумаешься, кто счастливее — хозяйка замка или экономка, у которой, судя по всему, довольно большая семья?

— Я сделаю всё, что смогу, — ответила я. — Не уверена, что она примет мою заботу, но я попробую договориться с ней. А Янис с вами не поедет?

— Он останется. Вы всегда можете на него рассчитывать. Лилиан, мне жаль, что наша семейная жизнь начинается таким образом, но, обещаю вам, со временем мы обязательно всё наверстаем. И уроки танцев, и представление ко двору, и путешествие. Вы мне верите?

— Да, — призналась я и наконец-то решилась взглянуть ему в глаза. — Я вам верю. Берегите себя.

— Я постараюсь вернуться как можно скорее.

Прежде, чем я успела ещё что-нибудь сказать, Себастьян наклонился и сделал то, что должен был сделать на церемонии заключения брака, случись она у нас. Поцеловал меня. Не холодно и отстранённо, а так, будто прощался с кем-то, кто ему дорог. От тепла его дыхания и нежности прикосновения мои губы разомкнулись, и я с изумлением поняла, что уже не стою, как мраморное изваяние, а сама отвечаю на поцелуй. Долгий, головокружительный. Самый настоящий.