Укушенная (ЛП) - Грей Джордан Стефани

— Если только ты не планируешь тащить меня…

Он делает шаг вперёд, как будто действительно собирается это сделать. Я топаю ногой, переходя от раздражения к ярости. Гнев сжимает моё сердце в своих крепких объятиях, заставляя мой пульс подчиняться.

— Кто… кто ты такой, чтобы врываться сюда и начинать отдавать мне приказы?

Он скрещивает руки на груди.

— Человек, который спас тебе жизнь.

— Каликс, — говорю я, вспоминая, как Уна назвала его. Его взгляд сужается, не отрываясь от моих губ, а сердцебиение учащается. Его мышцы напрягаются. Как будто он готов напасть. Хорошо. До сих пор все, с кем я встречалась, были либо пугающими, либо полезными — Син был ужасным сочетанием того и другого. Но Каликс… Он хочет подраться. Я тоже.

Хотя я не могу этого понять, хотя я так отчаянно хочу подавить это и вернуться к той человеческой девушке, которой я была на пляже, драка — это то, чего я жаждала с тех пор, как впервые превратилась в волка.

— Я предпочитаю думать о тебе как о парне, который разрушил мою жизнь, — я вызывающе вздёргиваю подбородок. — Но, если ты слишком покорный, чтобы поделиться чем-то сверх того, что тебе приказали, уверена, что смогу поспрашивать и узнать больше сама.

— И с кем ты собираешься поговорить? — он делает шаг вперёд, и в его жесте столько хищничества, что я отступаю на шаг. — Много ли у тебя появилось друзей за первый день за пределами своей комнаты? Ты делала что-нибудь на этой неделе, кроме как кисла в своей комнате и плакала, пока не уснула?

Мои кости готовы сломаться. Они умоляют меня трансформироваться. Я дрожу, не в силах совладать с собой. Каликс тихо смеётся, и в этом звуке нет ни капли юмора.

— Ты пахнешь морской солью и ржавчиной, — бормочет он. — Как печаль и страх.

Боже, я ненавижу его. Мои пальцы впиваются в полуобгоревший ковёр. Мои когти так и норовят сомкнуться на его горле.

— Я лучше буду грустить, чем стану ещё одним жалким солдатом, выполняющим приказы своего грёбаного лидера-убийцы.

Он рычит и, прежде чем я успеваю осознать движение, перебрасывает меня через плечо. Мир переворачивается с ног на голову. Всё, что я могу видеть, это его широкую, тупую спину, когда он выбегает из моей комнаты и бежит по коридору. Буквально таща меня на обряд.

— Ты мудак, — говорю я, колотя кулаками по его спине.

Он игнорирует меня, даже когда люди в коридорах ахают, смеются или сплетничают, прикрывая рот руками. Я ненавижу его. Я ненавижу его. Я ненавижу его. Это чувство — чистое, необузданное отвращение — заглушает мой страх и печаль, пока я не перестаю думать ни о чём другом. Это обманчиво приятное чувство. Как будто я забираюсь в постель после долгой ночи или вдыхаю запах свечей, которые задувают в день рождения. Ненависть стала ощущаться как дом.

Я почти не замечаю, как мы несёмся вниз по узкой винтовой лестнице. И тут я чувствую это — запах десятков волков, все они сталкиваются, приторный, и зловещий тихий бой барабанов доносится нам навстречу. Мой гнев улетучивается, как щит, брошенный на лестнице, и я понимаю, что забыла задать самый важный вопрос из всех.

— Что из себя представляет Первый Обряд?

Каликс не отвечает.

Он опускает меня на холодную землю сырой пещеры.

Каменные стены окружают нас глубоко под замком, в то время как семеро оборотней ждут вокруг водоёма с журчащими полуночными водами. Остальные волки стоят позади них, в мрачной темноте замкнутого пространства. Прихожую освещает только одна лампочка — отверстие, вырезанное в потолке, через которое в воду проникает чистый лунный свет.

Некоторые из непревратившихся оборотней бьют в барабаны. Другие тихо напевают себе под нос: «Для звезд, для звёзд, для звёзд…»

Это настолько ужасно, что у меня волосы на руках встают дыбом.

— Каликс? — шепчу я, безнадежно глядя на него. — Где мы? Что это за место?

Приподняв бровь, словно в знак снисхождения, он указывает на воду.

— Добро пожаловать на Утопление, Харт.

На… что?

Я поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Королевой Волков и её сыном, как раз в тот момент, когда Каликс толкает меня в водоём. Я пробиваю поверхность, падаю в бесконечное море соленой воды и… и кое-чего ещё. Чего-то горького. Тошнотворного. Металлического.

Мои ноги не касаются дна. Не могу — кажется, что здесь нет дна, которого можно коснуться, — и я проваливаюсь через воду, а свет на поверхности искажается и исчезает.

13

Первый Обряд… Утопление.

Я кричу. Вода заполняет мой рот, нос, лёгкие. Но я не могу бороться. Я не умею плавать. Мои конечности слишком болят; они горят, когда я барахтаюсь и тону. Всё ниже, глубже. Я слишком хрупкая. Слишком слабая. Я могу только утонуть.

И всё же я продолжаю карабкаться, цепляясь за ледяные глубины. Отчаянно пытаясь найти точку опоры. Там ничего нет. Только темнота, сырость и ужасный металлический привкус на языке, будто эта вода… она неестественная.

Эти воды волшебны.

А я умру. Эта мысль пронзает меня, как молния, когда я захлёбываюсь солёной водой. Я умру в этом проклятом водоёме в вестибюле замка, о существовании которого никто не знает. Я умру чудовищем, а мой отец даже не узнает, что он решил мою судьбу.

Нет.

Я возвращаюсь мыслями к Селесте. Я думаю о её машине, стоящей на парковке. Я думаю о наших свободных местах в кино. У меня болит грудь, открытая и кровоточащая из-за неё. Ради неё я не могу сдаться. Ради неё я должна попытаться.

Бороться с этим. Бороться с этим. Бороться…

Все мои правые когти вырываются на свободу в одновременном взрыве разрушения, за которым следует ещё один обжигающий удар по позвоночнику. Гнев — чистая ярость из-за того, что я здесь в ловушке, из-за того, что Селеста убита, — потрясает меня до глубины души. Я не умру. Я стану чудовищем, если это поможет сохранить то, что осталось в памяти о Селесте. Если это поможет отомстить.

Одна за другой кости ломаются. Затем восстанавливаются. Лёгкие разрываются, а вместе с ними и вся вода, которой я нахлебалась, вытекает из губ — из челюстей. Кожа трескается, и появляющийся мех достаточно густой, чтобы хоть как-то держаться в водоёме. Я цепляюсь когтями. Брыкаюсь волчьими лапами всё выше и выше. Теперь я сильнее.

Я — волк.

Окутывающий меня аромат вовсе не металлический, а сладкий. Вишня, кокосовый орех, лёгкий привкус земляной травы. Так похоже на дом, что я почти вижу крошечный двухуровневый дом с двумя спальнями, возвышающийся в моём воображении. Я сосредотачиваюсь на нём, когда плыву. Дальше. Сильнее.

Я должна выбраться.

Я должна продолжать плыть.

Рассекая воду, я поднимаюсь всё выше и выше и, наконец, оказываюсь на поверхности. Как волк, я выныриваю из воды с грацией дельфина, взбирающегося на волну. Я плюхаюсь на берег рядом с водоёмом, до нитки мокрая и рычащая. Изо рта у меня льётся поток воды, но это ничто по сравнению с тем, что могло бы случиться, если бы я не перекинулась.

— Превосходно, — мурлычет королева. Она выходит из толпы, корона сверкает в её волосах цвета воронова крыла. Теперь на неё льётся свет, убывающая круглая луна видна сквозь вырезанное отверстие и окружена точками звёздного света. — Первый Обряд почти завершён. Ты показала вселенной правду о своей душе.

Что… за?

Как будто прочитав вопрос в моём волчьем взгляде, она продолжила:

— Лунный пруд благословлён остатками самого первого метеорита, который упал на территорию Королевства Высших. Этот замок зачарован сильнейшим волшебством. Следовательно наши волки зачарованы сильнейшим волшебством во время их Первого Обряда. Сейчас будет прочитана твоя судьба, — она оборачивается, взмахнув рукой, и обсуждает то, что я чуть не утонула, с лёгкостью, с какой обсуждают цветочные композиции.

Я снова рычу, но она щёлкает пальцами.

— Молчать, мисс Харт.