Укушенная (ЛП) - Грей Джордан Стефани

— Что насчёт…

— Да? — спрашивает она. — У тебя есть единственная возможность научиться тому, чему ты должна, прежде чем они пригласят тебя на свои уроки. Так что спрашивай.

— Девушка в лагуне… Лира… У неё были голубые глаза.

— Оракул, — говорит Уна. — Семь из них создаются каждые несколько столетий, и они создаются при совершенно особых обстоятельствах. Лиру нашли щенком — только что перекинувшейся в возрасте двенадцати лет, как и большинство Рождённых оборотней, — когда она рылась в мусорном контейнере в Нью-Йорке. Волк-одиночка, который обнаружил её, намеревался съесть девочку. Это бешеные, ужасные монстры, но долго они не живут. Этот, в частности, набросился на Лиру, как рыбак на свой улов, и быстро оставил её гнить, когда нашёл для охоты что-то получше. Она умерла той ночью, при лунном свете, но потом… что-то случилось. Что-то овладело ею. И когда она очнулась, у неё были голубые глаза и голова, полная уверенности. Она отправилась сюда, отдав себя на милость Королевы Сибиллы. Видишь ли, она многое знала. Она слышала шёпот звёзд. Они спасли её. Вернули её к жизни, чтобы она была их посланницей.

От этой истории у меня скручивает живот, как от приступа тошноты, и я с трудом сглатываю.

— Зачем звёздам посланница?

— Почему дети так требовательны к своим куклам? Потому что все мы хотим контролировать, дорогая, особенно тех, кто ниже нас по положению.

На моём туалетном столике мерцают три свечи, их воск тает на ножках золотого канделябра. Наши тени танцуют на почерневшей стене, хотя пепел, копоть и гардероб были вычищены. На их месте стоит вешалка для одежды, а с ветки свисает единственное фиолетовое платье.

— Спасибо за новое платье, — говорю я.

— Тебе не следовало бы разгуливать во время уроков в сорочке, но на твой размер больше ничего не было сшито. Королева, конечно, закажет ещё, но этого не будет, пока твою комнату не переделают в соответствии с твоими пожеланиями, — заметив моё замешательство, Уна уточняет. — Живущая здесь знать оформляет свои комнаты с помощью, ну, в общем, нас, — она на мгновение отпускает мои волосы, чтобы поправить свой фартук. — Для меня большая честь жить в одном из семи дворцов. Королева Сибилла потребовала, чтобы к тебе относились так же, как и ко всем остальным членам её двора.

Какая честь. Я чуть не смеюсь.

— Если, конечно, — говорит она, — ты не хочешь красное платье…

— Нет, — поспешно отвечаю я. — Нет, спасибо.

Уна кивает, завязывая маленькие бантики у основания моих косичек.

— Вот. Больше не похоже на птичье гнездо, — она встаёт, чтобы уйти, но я ловлю её за запястье.

— Лира как-то назвала меня. Она сказала…

— Видящая Истину, — с кивком заканчивает Уна. — Благородные получают благословение от звёзд, под которыми они родились, благодаря зачарованному лунному пруду в замке Севери — это одна из причин, по которой Вознесение так часто проводится в нашем кругу. Все члены королевской семьи приезжают сюда, чтобы совершить свой Первый Обряд. Королева Сибилла… Она благословила тебя, позволив тебе сделать то же самое, вместо того чтобы заставлять тебя проводить обряд на берегу океана в мире людей, как это делают меньшие стаи за пределами наших стен.

— Твой дар выявил себя в виде наблюдательности. Это не такая уж редкая черта, но, с другой стороны, большинство черт появляются из тех, что уже есть у оборотня.

Я качаю головой, не совсем понимая, и она улыбается. Милая, нежная улыбка.

— Ты будешь знать, когда кто-то лжёт, Ванесса Харт. Ты наделена божественной интуицией.

Я покусываю нижнюю губу, пока она не останавливает меня.

— Но… как?

Прислонившись к туалетному столику, Уна заправляет свои вьющиеся локоны за уши.

— Спроси меня, какой у меня любимый цвет.

Я хмурю брови.

— Эм, хорошо. Какой твой любимый цвет?

— Жёлтый, — уверенно говорит она.

Но в груди… что-то в моей груди вспыхивает, как метеор, прожигающий атмосферу. Это не подходит. Это неправильно.

«Ложь», — шепчет мой разум, моё нутро. Она лжёт.

Я смотрю на неё, и её улыбка становится шире.

— Ты же можешь сказать, не так ли?

— Я… я думаю, что да.

— Мой любимый цвет — синий, — говорит она затем.

Ещё один жаркий удар между моих рёбер.

— Неправильно.

— Зелёный.

Ещё больше жара. Проглоченное пламя.

— Лгунья.

Её глаза прищуриваются, а улыбка растягивается. Уна наклоняет голову, и красивая прядь волос падает на её озорной взгляд.

— А теперь спроси меня, подожгла ли я твою комнату.

Я фыркаю на это. Очевидно, что в подтверждении нет необходимости, но я всё равно спрашиваю её. Однако на этот раз её ответ не столь однозначен.

— Это не я подожгла твою комнату, — говорит она. Ложь. И я знаю, что это ложь, потому что я видела, как это произошло, но… Я чувствую это. Не вспышка неправильности или жгучей лжи, а взрыв тепла, уюта, дома.

— Как ты можешь прямо сейчас говорить правду? — тихо спрашиваю я.

— А ты как думаешь, девочка?

Я ломаю голову в поисках ответа. Как она могла обойти божественный дар?

— Ты… как-то искажаешь свои слова. Ты намекаешь, что это я устроила пожар.

— Близко, — она прижимает палец к носу и таинственно подмигивает. — Но точная манипуляция не так важна, как сам факт манипулирования. Я думала, что факел поджег её, и, следовательно, я не лгала тебе. Дары Высших… Это не так просто, как развернуть подарок и надеть свой новый шарф. Их можно обмануть. Их можно перехитрить. Часто их можно даже проклясть. Прислушивайся к своей интуиции. Слушай всё, а не только то, что ты хочешь услышать.

И, наконец, она произносит:

— Розовый. — И хотя я слышу, как замедляется её сердцебиение, а дыхание обретает лёгкий, успокаивающий ритм, я также чувствую искренность в её словах. Правда оседает у меня в груди, сворачиваясь клубочком, как кошка на одеяле.

— Розовый — твой любимый цвет, — говорю я.

— Да, — она поправляет свои распущенные локоны. — Но мама всегда говорила мне, что я выгляжу отвратительно в этом цвете, и, по правде говоря, — и я полагаю, что это нужно сказать, когда ты рядом, — я думаю, что от этого он мне нравится только больше.

Я улыбаюсь ей. Моя первая улыбка за много дней. Я подумываю о том, чтобы вскочить и тоже обнять её. Мне всё равно, что она волк; я хочу обнять её. Я хочу назвать её своим другом.

Она, кажется, замечает это и закатывает глаза, хотя её улыбка тоже не исчезает.

— Твой талант будет защищать тебя, Ванесса, пока ты понимаешь, как им пользоваться, — она поворачивается к двери. — Завтра кто-нибудь из твоих сверстников заберёт тебя на занятия. Это в южном бастионе замка. Инструкторы не будут ожидать от тебя многого в первый день, но отдохни. Держи себя в руках. Этот двор… — она понижает голос до едва слышного шепота. — Оборотни близко. Наша сила в нашей численности. Но благородные не похожи на большинство волков — они постоянно воюют за большее. Ради власти. Держи свои карты поближе к груди. Никому не открывай их. Сегодня вечером ты была раскрыта как оружие, и они либо захотят использовать тебя, либо… либо уничтожить.

Уна выходит, зловеще хлопнув дверью, и я подтягиваю колени к груди. Укрываюсь толстым шерстяным одеялом.

Видящая Истину.

Неиспытанный потенциал.

У меня есть сила принуждать большинство людей и способность распознавать, когда они лгут. Дары не могли бы быть более уместными, но… прямо сейчас они кажутся мне обузой. Я не уверена, что достаточно умна, чтобы перехитрить этот двор или понять их уловки. И я, конечно, недостаточно натренирована, чтобы победить в рукопашной или схватке клыков. Даже если я почувствую ложь, что буду делать с этой информацией?

Я кладу голову на высокую груду подушек, но они кажутся мне неправильными. Слишком мягкими. Слишком роскошными. Наглядное доказательство того, как много двор сделал для меня, хотя всё, чего они хотят, — это того, кем я являюсь, какими бы ни были мои способности.