Мне нравится быть вампиром (СИ) - "Рада Девил"

– Я хотела уехать к родителям. Авроры отыскали их, и у меня есть точный адрес, где они живут. Им плохо после вмешательства в память. Они даже в больнице лежали, у них ведь амнезия. Сейчас вроде какую-то работу нашли, но… – Гермиона вздохнула, однако не было похоже, что причиной ее удрученности стало раскаяние. Скорее, ее не устраивал сам факт ситуации, которую предстояло как-то исправлять. – Я планировала найти к папе и маме подход, познакомиться заново, так сказать, и помогать им справляться с бытовыми трудностями, пусть они и не вспомнят сразу, что я их дочь. Однако мне запретили покидать страну в ближайшие пять лет. Это из-за того, что я попала под суд. И, полагаю, невзирая на заключение эксперта, меня не хотят выпускать из виду из-за кровавой метки Дамблдора. Сволочь… Всю жизнь мне испоганил! Из-за него мои родители теперь в таком ужасном состоянии, а на мне официальные чары слежения установили! Бессрочно! Словно это я преступница, а не Дамблдор! – Гермиона недовольно засопела, усиленно стараясь погасить вспышку гнева, а затем, упрямо задрав подбородок, заявила: – Но я не собираюсь бросать родителей! Я переговорила с адвокатом, и он обещал мне помочь. Их переправят назад в Британию. А здесь я обязательно присмотрю за ними.

– Что значит «переправят»? Насильно, что ли? Они же, как я понимаю, не помнят, что у них здесь есть родные? – Гарри пораженно посмотрел на Грейнджер, которая, судя по всему, во второй раз собралась пренебречь желаниями и мнением родителей.

– Никто не будет применять к ним насилие! О чем ты говоришь? Как ты мог такое подумать! – возмущенно воскликнула Гермиона. – Просто у них была какая-то волокита из-за подделанных мной документов. Похоже, мое колдовство отвлечения внимания развеялось быстрее, чем я надеялась. И только из-за потери памяти родителей сразу не отправили назад. Этим и воспользуются нанятые адвокатом люди, чтобы вернуть их сюда.

– То есть ты хочешь, чтобы их депортировали? Как преступников, незаконно попавших в Австралию? – Гарри покачал головой на упрямо поджатые губы Грейнджер, которой явно не понравилась такая формулировка, но допытываться перестал и махнул рукой. – Это твои родители. Делай, как знаешь.

– А у тебя есть деньги, чтобы оплачивать услуги адвоката? – Рон, в отличие от Поттера, пока не мог решить – одобряет ли он намерения Гермионы. С одной стороны, ее желание помочь было весьма похвальным, однако стремление снова все решать за других серьезно настораживало.

– Да, у меня есть счет, открытый для меня папой. На какие же средства я жила в последний год? Там не очень много, но я надеюсь, что на первое время хватит. А еще у меня остались деньги Дамблдора, правда, пока не знаю, сколько именно.

– Что?! – удивленно воскликнул Рон.

– Он еще на зимних каникулах переоформил на мое имя один из своих сейфов в Гринготтсе. Говорил, что это для нужд Ордена, если с ним что-нибудь случится, – пояснила Гермиона. – Я не собираюсь никому отдавать эти деньги, раз мне даже моральную компенсацию не назначили судом, хотя адвокат и подавал соответствующее заявление! – она посмотрела на Рона и Гарри так, словно они не позволяли присвоить добровольно отданные ей деньги. Поттера так и подмывало поинтересоваться, почему ее не удивил подобный жест Дамблдора, но он решил не нагнетать атмосферу, и без того насыщенную не самыми добрыми эмоциями. – А когда родители возвратятся в Британию, то смогут воспользоваться своими накоплениями, оформленными на их настоящие имена. Возможно, мне удастся устроить их на лечение в больницу Святого Мунго. Я разговаривала с целителями, и они обещали попытаться восстановить им память. Пусть не всю, но хотя бы частично, чтобы родители вспомнили обо мне, – поделилась своими планами Гермиона, глаза которой загорелись надеждой, что демонстрировало ее неравнодушие к родителям, как могло бы показаться, если судить по ее желанию управлять их жизнью.

– Завтра в Годриковой Лощине состоятся похороны Дамблдора. Орден Феникса взял на себя организацию. Ты пойдешь? – Гарри не рискнул бы открыто там присутствовать, но из тени понаблюдать собирался.

– Что? Нет! Как ты мог предположить, что я туда пойду?! Меня от одного воспоминания о том, что сделал директор, бросает в дрожь! И вообще… Там же наверняка Пожиратели будут за всем наблюдать, а они еще опаснее Дамблдора! Их всех нужно… – Гермиону затрясло от гнева.

– Но ты ведь была большой поклонницей идей Дамблдора. Он всегда призывал давать оступившимся людям второй шанс. Кое-кто до сих пор считает, что его оговорили, а затем убили, чтобы повторное слушание дела не раскрыло правду, – Поттер чуть ли не открыто издевался. После этой беседы он не чувствовал к Грейнджер ни капли жалости. Мало того, что она переложила всю вину за свой преступный Обливиэйт на Дамблдора, хоть и не была под Империо, когда подняла волшебную палочку на родных людей, так еще и собиралась снова кардинально вмешаться в жизнь бедных родителей, забывших половину своей жизни по ее вине. Да и ее неприкрытая ненависть чуть ли не ко всем волшебникам здорово настораживала.

– Он обманул меня! Я его ненавижу! – Гермиона вскочила на ноги. – Ты говоришь таким тоном, словно в чем-то меня обвиняешь! Откуда мне было знать, что директор способен на такое жуткое колдовство?! Он же всегда утверждал, что действовал в интересах всех волшебников, и никогда не давал повода усомниться в его добрых намерениях. Надеюсь, мы отыщем способ избавиться от таких лгунов, как он. Если бы вы были внимательнее и не отворачивались каждый раз, когда я с вами разговаривала на серьезные темы, то, возможно, я и не попала бы в такое положение!

– А мои предупреждения, значит, были высосаны из пальца? – Поттер хмыкнул. – Вот правильно говорят, что большинство людей слышат только то, что хотят слышать. Так и ты. Ладно, прекрати сверлить меня взглядом, я понял твою позицию, – он слез с подоконника и направился к выходу. Ему хотелось посоветоваться с Северусом – похоже, Грейнджер с ее намеками на инквизицию могла доставить немало неприятностей.

– Куда ты собрался? Магический мир нужно спасти от темной магии! Нам следует определиться с тем, что делать дальше.

– Определяйся, мне-то что? – бросил Гарри, не собираясь останавливаться. Он услышал достаточно для того, чтобы инициировать негласное наблюдение вампиров за Грейнджер.

– Ты разве не собираешься меня поддержать? Так друзья не поступают! – полетело ему в спину недовольное замечание Гермионы.

– А я тебе и не друг, – оглянувшись через плечо, припечатал Гарри. – Ты разве этого еще не поняла?

– Но как же?.. Вы ведь приходили в больницу… – Грейнджер перевела растерянный взгляд с Поттера на Уизли, а тот лишь пожал плечами, словно пояснял, что в ответе только за свои поступки. – Значит, ты не поможешь мне? – вопрос адресовался Поттеру.

– О чем ты? О какой помощи речь? – Гарри, уже взявшийся за ручку двери, развернулся и удивленно воззрился на Грейнджер.

– Я рассчитывала обосноваться в Блэк-хаусе. Оттуда проще, чем из Норы, добираться и до больницы, и до Министерства, да и нам всем там удобно собираться. Но почему-то сегодня не смогла туда попасть, чтобы оставить свои вещи. Наверное, из-за смерти Дамблдора защита работает по-иному, ведь он был хранителем Фиделиуса на доме, – Гермиона, казалось, не заметила, насколько поразила Поттера и Уизли своим признанием. Ее беспардонная уверенность в уместности озвученных планов заставляла засомневаться в адекватности самой Грейнджер.

– Ты рассчитывала? – Гарри не скрыл язвительности. – Во-первых, Блэк-хаус – мой дом, и Дамблдор не имел к нему никакого отношения. Так же, как и ты, и еще кто-либо. Я полностью закрыл его для всех посторонних. Во-вторых, мне интересно узнать, а почему ты решила, что сможешь жить в Норе? Рон, прости, что вмешиваюсь, но ваш дом – не постоялый двор. И если ты и миссис Уизли стесняетесь кое-кому об этом напомнить, то мне ничто не мешает это сделать, – Гарри видел реакцию Рона на упоминание Гермионы о ее намерениях, поэтому не опасался услышать его возмущения.