Чужая здесь, не своя там. Дилогия (СИ) - Гиппиус Рина

Надеюсь, Рон не усыпил охрану?

По пути парень рассказывал, что еще в детстве часто бывал в этих местах. Они вдвоем с Руном объездили всю округу. И вот теперь ему интересно посмотреть, как же тут все поменялось, если и поменялось.

Посмотреть было на что: осень находилась в той поре, когда еще привлекали своей пестростью и яркостью краски природы, а ландшафт сам по себе был изумителен.

Я наконец-то могла пуститься действительно вскачь. Ветер холодил щеки, выбивал пряди из косы. А я вдыхала воздух свободы.

Мы доехали до небольшой полянки у окраины леса. Отсюда открывался замечательный вид на долину, окруженную холмами. К юго-востоку за холмами находился город Гедилрим, недалеко от которого поселились Уотинены. Вот только с этого места город не виден, поэтому ничего не мешало любоваться природой и только ею.

Смотреть на Рона я старалась как можно меньше – стеснялась. Я смущалась и тут же отводила глаза, как только наши взгляды встречались.

Молодой человек расстелил покрывало и достал сверток с нашим завтраком.

– Располагайся, – радушно предложил он.

Это, конечно, замечательно, однако солнце еще не очень высоко поднялось и был воздух свеж и прохладен. Кутаясь в плащ, я все же присела на покрывало. Рон сел рядом. Так мы и сидели, ели бутерброды, наспех сделанные моим спутником, и запивали их уже почти остывшим чаем из фляжки.

– Я не ожидал, что будет так холодно, – сказал Рон.

И подтянул меня к себе на колени, набросил на меня свой плащ и спокойно продолжил жевать завтрак.

Некоторое время я сидела и в растерянности не знала, что сказать, а потом я согрелась, и мне осталось только наплевать на приличия. Кому они здесь нужны? Мне хорошо, Рон вон тоже не жалуется. Зачем это рушить? Я только лишь попыталась вытащить хотя бы одну руку из уютного тепла под плащом. На вопросительный взгляд парня ответила:

– Я еще не наелась.

Он молча протянул мне свой бутерброд, от которого только что откусил кусочек. Другой рукой Рон продолжал прижимать меня к себе, из-за чего мне тоже пришлось приобнять его. И вместо того, чтобы взять другой бутерброд, я откусила от этого. А когда я закончила с едой, то вовсе осмелела и уткнулась носом в ямку у основания шеи Рона. Я наслаждалась этим комфортным ощущением неги, вдыхала неповторимый запах нравившегося мне мужчины. Он и сам водил носом по моим волосам, которые я не успела заколоть – они так и остались в косе, слегка растрепанной после сна и поездки.

– Асти? – голос парня вырвал меня из блаженства – я смаковала момент такой близости к нему.

– М? – отозвалась я, так и не подняв голову.

– Ты съедешь от нас после двадцатилетия? – спросил Рон.

Я все-таки подняла голову и заметила в синих глазах парня беспокойство.

– Я не знаю, что буду делать весной. Эдел Вистар на все мои вопросы, которые касаются того, что мне позволят делать после совершеннолетия, отвечает, что как придет время, тогда и расскажет. – Я пожала плечами.

Наверно, мне показалось, но вроде бы во взгляде Рона промелькнуло облегчение.

– То есть ты не хочешь уезжать?

Покачала головой.

– Я не знаю, позволят ли мне уехать, – не скрывая горечи в голосе, произнесла я.

– Не хочу, чтобы ты уезжала, – отчеканил Рон. – И сделаю все возможное, чтобы этого не произошло.

С языка чуть не сорвался вопрос: зачем ему это нужно? А оказалось, что вопрос и задавать не нужно было.

В этот раз поцелуй был хоть и столь же нежен, но чуть более напорист. А учитывая и без того уже жаркую близость парня…

Прервала упоительную сладость поцелуя все же я. С большим трудом, правда.

– Нас могут уже хватиться, – хрипло прошептала я.

Рон обнял меня так крепко, как будто боялся, что я тут же вскочу и убегу. Прижался губами к моему лбу.

– Да, конечно. Надо возвращаться, – ответил он.

Никто нас не хватился: Рини все еще спала, а Рун и не подозревал, что Рон мог куда-то деться, охранники тоже не ожидали такого вероломства от сына наместника.

Я, Рини и Рик, как и обещали, нашли себе занятие: ходили за парнями и управляющим по территории поместья. Рини с большим интересом разглядывала все, даже пару дельных советов дала. Казалось, что она действительно влюбилось в это место, которые уже считала своим будущим домом. Рунгвальд на это мог пока только тайно надеяться, а Рини для себя уже все решила. Оставалось только радоваться за подругу и тоже надеяться, что ее мечты сбудутся.

Строго говоря, управляющего пока Рун не нанял. Он нашел этого человека пару месяцев назад и договорился с ним, что, как только у Руна появится возможность вкладывать деньги в облагораживание поместья, тогда-то он и наймет эда Арвида. Сейчас же им предстояло обозначить, чем именно придется заняться в будущем.

Рунгвальда понять не сложно: и сестер обеспечить хочет, и свое будущее устроить. И в то же время хочет сделать все это своими силами, не прибегая к масштабной помощи эдела Вистара. А все потому, что он теперь глава семьи.

В сущности я никогда по-настоящему и не злилась на Руна за его подначки, потому как понимала их подоплеку. И вместе с тем какое-то чувство затаенной вины перед детьми Натсенов тлело внутри меня. Кто знает, вдруг отец имеет прямое отношение к смерти родителей Руна? А с другой стороны, все это привело к тому, что я тоже оказалась без родителей. И все переплелось: виновные, жертвы… Где истина? Кто рассудит?

Зимой придет письмо от родителей, где каждая строчка – напоминание о том, чего меня лишили. Вот только могу ли я винить теперь уже бывшего императора Вемунда в том, что таким способом он пытался защитить своих поданных и оградить их от кровопролитий?

Наказание в назидание вадомийцам, меры предосторожности. Это кнут. Только вот вадомийцы вроде бы теперь тоже подданные Адарии. А как же пряник?

Главное, что моя семья жива. Она есть, но где-то далеко. Иногда мне казалось, что лучше бы я вообще забыла о ее существовании. Так было бы проще и легче.

Мысли скакали с одного на другое, но в пределах этой темы.

Настроение, которое еще утром взлетело до небес, рухнуло вниз, больно порезав меня разлетевшимися осколками.

Когда мы вернулись домой, меня тут же выловила эдель Фордис.

– Пройдем со мной. Надо поговорить.

Даже без дара предвидения я знала, что меня ожидает.

Расположились мы в малой гостиной.

– Мне не нравится увлечение Рона тобой, – начала эдель Фордис. – А еще больше не нравится то, что ты, по-видимому, принимаешь его ухаживания и относишься к ним благосклонно.

Я ничего не отвечала. Как я понимаю, за меня все уже в очередной раз решили, так зачем понапрасну тратить слова?

Не дождавшись от меня реакции, мать Рона продолжила:

– Ты не должна идти на поводу своих чувств и чувств Рона, – голос женщины патокой заливался мне в уши. Поморщиться мне помешала только выдержка, которую хоть немного, но эдель Фордис мне привила. – Будь благоразумна. Будущего у ваших отношений нет. Пожениться вы не сможете, а другие отношения неприемлемы. – Она с укоризной на меня посмотрела. – Ну что ты молчишь?

– Мне нечего сказать. Из того, что вы ожидаете, – отозвалась я.

Она поджала губы, вновь смерила меня недобрым взглядом и продолжила:

– Я призываю тебя ограничить общение с Ронольвом. Для вашего общего блага! И пока это только просьба.

Мое молчание эдель Фордис не приняла за согласие.

– Не буду напоминать, почему именно ваши отношения невозможны…

Вот тут я не выдержала и перебила ее:

– А я все же напомню, что и Рону об этом прекрасно известно!

Эдель Фордис посмотрела на меня, как на неразумного ребенка.

– Асти! Да пойми же ты! Сейчас вы молодые, самонадеянные. Пару лет проживете спокойно. А потом… Рону захочется детей, наследников. И в один прекрасный момент он придет и сообщит тебе: “Моя любовница беременна”. Как ты к этому отнесешься?

Я в шоке смотрела на женщину. Разве мать может говорить такое про своего сына? Да и откуда такая уверенность, что мои поиски бесполезны?