Академия Аркан (ЛП) - Кова Элис

Единственное, что она упоминала, — это какой-то «человек в глубинах», с которым они были близки. Но кто это — я не имею ни малейшего понятия…

Далеко уйти в мыслях или по коридору я не успеваю. Свист привлекает внимание к открытому дверному проёму.

Я заглядываю — и натыкаюсь взглядом на пронзительные жёлтые глаза. Мужчина стоит среди пустых парт. Он усмехается и слегка склоняет голову, отчего его серебристо-белые, чуть спутанные волосы, почти сливающиеся с бледной кожей, сдвигаются на другой бок.

Это он. Тот самый, с прошлого вечера. Знатный посвящённый, который не сводил с меня глаз сразу после ритуала Чаши Аркан.

— Клара, — произносит он моё имя как приглашение. Мягко. Сладко.

— Мы знакомы? — замираю в дверях.

— Пока нет, — на правом рукаве у него вышиты фазы луны — символ Клана Луны. — Но должны бы.

— Правда? — что-то в его взгляде заставляет мою руку дёрнуться к колоде на бедре.

— О да. Особенно учитывая, сколько я о тебе знаю.

— Вот как? — поднимаю бровь.

— Двести пять.

Мурашки пробегают по позвоночнику. Двести пять… номер моей камеры в Халазаре. Одно дело — если бы это сказал Равин. Но этот — совершенно посторонний посвящённый? И сказать это так в лоб… Даже наследный принц не позволил себе подобного.

— Мне это что-то должно говорить? — голос звучит небрежно, хотя тело моё напряжено до предела.

— Думаю, да. Ты ведь хочешь знать, что стало с твоими маленькими сообщниками, пока ты гнила в камере, правда?

Я буквально влетаю в комнату. И в тот же миг дверь с глухим щелчком захлопывается за спиной.

Но в помещении не только он. Нас трое.

Я выбрасываю ладонь, и магия вспыхивает в воздухе — но чьи-то сильные руки тут же сжимают мои запястья. Я бьюсь, вырываюсь, но это бесполезно. Я всё ещё слишком слаба. А без движения — я не могу призвать карты. Они всё ещё в колоде, зафиксированной на бедре.

— Вот это живчик, — насмешливо замечает тот, что справа.

— Давай, Эза, — говорит второй. — Посмотрим, из чего сделана новая игрушка Каэлиса.

Я снова поворачиваюсь к Эзе — мужчине, что заманил меня в эту ловушку. Тому, кто знает слишком много. Он держит карту в раскрытой ладони, зажатую большим пальцем. Я не успеваю разглядеть рисунок на лицевой стороне.

Мир резко опрокидывается. Пол превращается в потолок. Всё опрокидывается с тошнотворной силой. Эза теперь висит вверх ногами — или, может, это я?

Я моргаю, пытаясь избавиться от наваждения, которое вгрызается в моё сознание. Но с каждым взмахом ресниц мне кажется, что я теряю время. Каждое мигание длится чуть дольше, чем предыдущее.

Когда я наконец открываю глаза — передо мной почти полная темнота.

И я узнаю её сразу.

Это камера. Камера номер 205 в Халазаре.

Глава 16

Тело ломит от сна на каменном полу, суставы хрустят, когда я сажусь. Знакомые пятна плесени и грязи тянутся по углам камеры, как уродливая вязь. Решётка, что держит меня здесь, надёжно заперта.

На мне всё те же изношенные, обтрепанные лохмотья, в которых я провела месяцы. Тяжёлые от грязи, они липнут к коже. Я сжимаю в пальцах ткань — грубая, жесткая, до боли знакомая и… чужая. Как будто я уже начала привыкать к шелкам и коже, в которые облачил меня Каэлис. Или думала, что привыкаю.

Я прикладываю ладонь к ноющему лбу.

Каэлис… Почему я вообще о нём думаю?

Как будто мысль о нём призывает его: в темноте вспыхивает слабый свет. Сердце рвётся из груди, я резко встаю — и мир вокруг начинает кружиться. Головокружение, голод, тупая боль в животе — всё это не ново. И всё же ощущается чужим. Ладонь ложится на вогнутую дугу живота, под которой остались одни рёбра.

Неужели это место сломало меня окончательно?

Я в ужасе смотрю на пляшущие отблески света на стене напротив решётки. Разум будто разрывается надвое — между настоящим, этой камерой, и Академией, которая казалась такой реальной всего мгновение назад. Я ощущаю вес ладони Каэлиса на своей талии, его лёгкое движение, будто притягивающее ближе. Аура силы и опасности, что всегда его окружает, окутывает и меня.

Но и это — тоже реальность. Безошибочно реальность. Я слышу шаги стражника в коридоре. Чувствую холод и сырость в воздухе. Неужели Академия была лишь видением? Сном о будущем?

Стражник появляется в поле зрения.

— Вставай, — командует он грубо, отпирая дверь камеры. Я стою, глаза широко распахнуты. — Живо.

И этого достаточно, чтобы я сдвинулась с места. Я иду за ним, наши шаги эхом отражаются в полутёмном коридоре. Каждое движение будто кричит: всё это уже происходило. Но ведь нет… верно?

Тени сгущаются и душат. Неужели я настолько отчаянно хотела свободы, что сама выдумала её во сне?

Путь короткий, но знакомый. Меня не ведут по лестнице вверх — туда, где можно хотя бы мельком увидеть кусочек неба. И не к новой части тюрьмы, где, как раньше, меня ожидал принц Каэлис. Нет. Меня заводят в кабинет Глафстоуна. И оставляют с ним наедине.

— Что застыла, девка? — огрызается Смотритель, даже не поднимая глаз от стола. За его спиной — тяжёлые шторы, скрывающие окно, которое, как я всегда догадывалась, есть, но никогда не видела. Он бы ни за что не позволил мне взглянуть хоть на кусочек неба.

Я тянусь к скрытому рычагу на одной из книжных полок и прохожу в соседнюю комнату. Точнее — чулан. Ещё более убогий, чем кабинет. Каменный пол, голые стены, стул и стол, на котором лежит минимальный набор для изготовления аркан.

Сажусь.

— Мне нужно десять копий Двойки Кубков, — голос Глафстоуна звучит прямо за спиной, настолько бесшумно он подошёл. Взгляд — с отвращением, переходящим в презрение. Он медленно прикрывает за мной дверцу книжного шкафа. Я слышу, как срабатывает замок.

Здесь пахнет лучше, чем в камере. Иногда мне даже достаётся немного еды, которой я не получу больше нигде. Это место хоть как-то держит мой разум в тонусе. Царапанье пера по бумаге становится единственным звуком.

Глафстоун возвращается снова и снова — каждый раз всё более раздражённый.

— Быстрее, — рычит он, когда замечает, что я закончила только пять карт.

Хотела бы я посмотреть, как он работает быстрее. Половина колоды за час — результат, от которого любой арканист запищал бы от восторга.

Когда он возвращается в следующий раз, я как раз заканчиваю восьмую. Он зависает у меня за спиной, изучает работу… и вдруг резко хватает меня за волосы, дёргая голову вверх. Я едва сдерживаю вскрик — и от неожиданности, и от боли.

— Небрежно. Делай лучше, — бросает он. Отпускает, швыряет на стол пузырёк с чернилами и выходит.

С каждым визитом он становится всё… непредсказуемей. И опаснее.

Моей «награды» за десять карт хватает на пять новых. Теперь — Двойка Мечей. Через полчаса он возвращается — с раскалённым добела кочергой в руке. Угрожает выжечь на мне Метку «А» собственноручно и отправить меня в шахту, если я не ускорюсь. Если качество не улучшится. Хотя чернила, которые он мне даёт, едва годятся для хоть какой-то работы…

Спустя двадцать минут он выполняет свою угрозу.

Я сдерживаю крик, когда раскалённое железо впечатывается в кожу. Глафстоун отрывает клеймо — и тут же прижимает его ко второй руке, к другому плечу.

— Ты ничтожество, — шипит он. — Мусор. Не заслуживаешь даже той камеры, что я тебе отвёл. Я бы скинул тебя на нижние уровни подземелий и показал, как на самом деле выглядит ад этого места. Думаешь, первый уровень был ужасен? Ниже ещё два.

Я прикусываю язык, борюсь с дрожью, чтобы рука не дрогнула — чтобы перо продолжало вести чёткую линию. Скулы сжаты, колени подкашиваются. Но чернильные линии — острые, как клинок.

Это не прекращается. Час за часом, карта за картой, а я всё больше выжата. Человеческое тело не создано для того, чтобы вливать столько магии в мир, не отрываясь, не отдыхая, не позволяя себе ни глотка надежды. Всё только на силе воли.

Но я не позволю ему победить. Я пережила всё, что он бросал в меня. Всегда. И сейчас не сдамся.