Академия Аркан (ЛП) - Кова Элис

Не дай ублюдку победить.

— Криво, — рычит он. — Криво. Криво! КРИВО! — с рыком Глафстоун хватает одно из моих серебряных перьев и вонзает его в мою ладонь, пронзая её и прибивая к столу.

Я таращусь на руку, не в силах отвести взгляд. Руки — моё мастерство. Мой шанс. Моя магия. Эта рана не убьёт меня — я научилась писать обеими руками, а некоторые умеют рисовать аркан даже ртом или с помощью протезов. Но… это конец. Конец моего терпения.

Невредимая рука находит первое, до чего дотягивается, — бутылочку с порошком. Я со всей силы швыряю её ему в висок. Смешок, тёмный, будто ожидавший этого, и кулак Глафстоуна впечатывается в мой подбородок. Я принимаю удар — боль уже не пугает. Меня больше волнует, сколько боли я могу причинить ему.

К тому же, я уверена: моя выносливость куда выше, чем у ухоженного, напомаженного Смотрителя. Халазер только закалил меня.

Он бросается на меня, вырывая руку с пером из стола. Спина бьётся о стену. Я резко поднимаю колено и врезаю ему в пах, выскальзывая из его хватки. Он снова оказывается на мне быстрее, чем я ожидала. Я едва успеваю метнуться вперёд, целясь в шею осколком стекла.

Промах. Глафстоун наваливается всем телом, прижимая меня к столу. Обе руки — на моей шее. Давит. Сильнее. Сильнее…

Я хриплю. Тени вокруг будто оживают. Оживают, как тогда, когда рядом Каэлис… Каэлис? Причём тут Каэлис, рожденный из пустоты принц?

Мысли разбегаются, я цепляюсь за первое, что чувствую, и мои пальцы хватаются за единственное, что всегда спасало меня: за перо.

Сжав кулак, я наношу удар. Перо почти не встречает сопротивления — входит в шею с пугающей лёгкостью. Руки Глафстоуна слабеют. Его губы чуть приоткрываются, будто он хотел что-то сказать… но не может. Глаза — широко распахнуты, затухающие. Я отталкиваю его. Он падает к стене и сползает вниз беззвучным мешком.

Горло саднит. Я дотрагиваюсь до него — и в глазах наворачиваются слёзы. Контур его тела размывается с каждым морганием. Я не уверена, что смогла бы закричать, даже если бы захотела.

Всё вокруг дрожит. Я убила его. Этот мерзавец наконец мёртв. И это сделала я. Но… что теперь?

Я соскальзываю со стола. Карты, что я чертила, — простые, повседневные. Такие, что просят у любого арканиста — бытовые, доступные. Не боевые. Люди здесь сражаются не с врагами, а за выживание.

Чтобы выбраться… мне придётся создать другие. Много других.

Услышали ли стражи снаружи нашу схватку?

Я метаюсь по комнате, собираю всё — моё перо, теперь уже скользкое от крови.

Линии выходят кривыми. Почему я не могу провести ровно? Я кричу — внутри себя. Магия не приходит. Контуры расплываются. Тени вокруг сгущаются, шевелятся. Зло, что проникло в камни этого места, готово поглотить меня.

Я должна уйти. Или погибну здесь, в этих стенах.

Сердце бьётся громче, чем удары в дверь. Я запихиваю пригоршню чертёжных принадлежностей за пояс. Времени нет. Если не успею сделать карты сейчас — закончу позже.

Дверь вот-вот слетит с петель. Значит, мне точно не туда. Я захлопываю книжный шкаф и бросаюсь к шторам за письменным столом Глафстоуна, отдёргиваю их.

Никакого солнца. Никакого неба. Только решётки… глядящие в знакомую камеру. В мою камеру.

Что… что происходит? Это не может быть реальностью.

Дверь с грохотом распахивается. Вбегают стражи.

Нет! Я бросаюсь к двери в заднем углу кабинета, врываюсь внутрь. В самом углу спрятан люк — он ведёт в подземелья. Последнее место, куда я хочу попасть… но об этих уровнях Халазара знают лишь избранные. Только Глафстоун хранит ключ, но — везёт — люк не заперт. За ним — обшарпанная лестница.

Каждый шаг вниз сопровождается гулом шагов за спиной. Они всё ещё преследуют меня. Я спускаюсь всё глубже, к самым нижним уровням подземелий Халазара. Переход за переходом — и каждый ведёт меня в одно и то же направление. В то, откуда не возвращаются.

Оно распахивается передо мной, зевает, готовясь проглотить.

— Клара! — кричит знакомый голос из темноты. Его звук пронзает меня до слёз. Он зовёт меня как будто из другой жизни, будто тысячу раз уже это делал. — Я найду тебя!

— Тебе меня не заполучить! — ору в ответ. Дайте мне выход, умоляю я, обращаясь к картам, которые где-то там, в колоде судьбы, перемешиваются невидимыми руками.

Я поворачиваюсь.

И оказываюсь снова в Городе Затмений.

— Как ты это делаешь? — спрашивает другой голос, сквозь зубы. Тёмный, раздражённый. Почти как… Эза? — Ты не должна иметь здесь никакой власти!

Мир дрожит, и знакомые, такие безопасные улицы, по которым я только что бежала, обрываются — в самом страшном месте, куда я могла попасть. Вспыхивают прожекторы, ослепляя. Я — в ловушке, устроенной городской стражей. В той самой, что привела меня в Халазар. Таро и чернильные принадлежности высыпаются из-за пазухи, рассыпаются на пол. Я поймана с поличным.

Арину тогда предостерегала:

«Не бери это задание, Клара. Плохие у меня предчувствия… Подожди. Я достану тебе кое-что, чего ты и представить не можешь. Особенные принадлежности. Они всё изменят», — говорила она с блеском в глазах.

Но я тогда объяснила, что в той сделке чернила — только половина. Вторую я доверила ей на ушко. Даже клуб не знал. Грив утверждал, что знает одного стража, который работал в тот день, когда погибла Мама. Это был шанс — узнать правду не из слухов, а от самого источника.

Как только я сказала это Арине, она перестала спорить.

Мы найдём, кто убил тебя, мама. Мы отомстим за твою смерть. Эта клятва, данная с сестрой, выжжена в наших душах глубже, чем клеймо на коже арканиста в шахтах.

Я снова бегу — к свободе, в которую слепо верю. Удача со мной, удача со мной, — повторяю с каждым вздохом, пока Город Затмений расплывается вокруг.

— Клара!

— Клара!

Они зовут меня. Требуют. Я убила их смотрителя. Сбежала из их тюрьмы. Нарушила их законы. В этот раз они точно убьют меня.

— Я не вернусь в подземелья! — воплю я в ответ.

— Куда? — раздаётся голос. Бестелесный, отовсюду, из каждого тёмного угла. — Вернись ко мне.

Я спотыкаюсь. Боль вспыхивает в руке, пронзая насквозь. Горло снова раскрывается, несмотря на синяки — я невольно вскрикиваю. Когда поднимаюсь — я снова в Халазаре.

Колени в крови и ссадинах. Всё тело трясётся, вот-вот рассыплется — и разрушит Халазар вместе с собой. Но я продолжаю бежать — через камеры, через город, который меняется с каждым шагом. Я бегу за свою жизнь — за жизни всех, кого я когда-либо любила. За будущее, в котором впервые может быть хоть крупица справедливости.

Пожалуйста, — шепчет моё сердце. — Пожалуйста, пусть удача будет на моей стороне. Я нуждаюсь в ней. Дай мне укрытие.

На мгновение побеждает город. Я почти у Клуба Звёздных — почти дома. Почти в безопасности.

Глухой рык раздражения сотрясает саму основу мира. Он перерастает в яростный вопль.

— Как ты это делаешь?! — кричит Эза откуда-то издалека.

Ты не получишь меня!

Я заворачиваю за угол — он должен вести к Клубу Звёздных. Но вместо этого передо мной — одинокая дверь в Халазаре. Без выбора, я распахиваю её… и в лицо ударяет тёплый, чистый утренний ветер. Я стою на краю горы на рассвете.

— Мама… — захлёбываюсь я, глядя на женщину перед собой.

Вокруг её талии — верёвка, натянутая и потрёпанная, она едва держит. Конец привязан к валуну. Она вдыхает, пока ветер свистит сквозь утёсы Провала — яростной расселины, что рассекает сердце Бесплодных гор. Единственное место, где гнездятся чёрные соколы — их перья размалываются в порошок, из которого чернят карты Мечей.

Она берёт верёвку в ладонь и поворачивается ко мне. Её тёмно-каштановые волосы растрёпаны, а глаза — алые, как у меня — блестят в солнечном свете. Она улыбается… будто видит меня. Будто знает, что я здесь.

— Мама! — кричу я, в тот миг, когда она откидывается назад и падает с утёса.

Удача дала мне последний шанс увидеть её лицо… только для того, чтобы заставить вновь пережить худший день нашей жизни.