Академия Аркан (ЛП) - Кова Элис

Это не звучит уж совсем невероятно. Я могу понять, как такая версия могла со временем упроститься и превратиться в историю о единственном герое, а не о двадцати одном. В детстве я даже сама так представляла. Но в конце концов мама всегда настаивала: был только Дурак. Он и его жадность — сила, из которой, как она считала, и родилась традиция скрывать арканы от народа. В её пересказе Дурак был существом зла.

— Значит… Эза — один из тех, кого Дурак встретил на своём пути? — пытаюсь логически завершить его мысль, и в ответ слышу оглушительный хохот Каэлиса.

— Нет, — наконец отвечает он, с трудом успокоившись. — А я-то думал, ты умнее.

— Мы же только что говорили о бессмертии, — сухо замечаю я.

— Эза — магический потомок изначального Повешенного. Того самого, кто первым обрёл сущность этой карты.

— Магический потомок? — Я впервые слышу такое выражение.

— Это честь, которая передаётся не по крови и не по титулу, а по судьбе. По случайности. Магия каждой из фигур Старших Арканов всегда жива и переходит от одного человека к другому после смерти. — Каэлис делает шаг вперёд. Потом ещё один. Расстояние между нами сокращается — и сердце моё начинает стучать чаще. — И ты, Клара, тоже — одна из Двадцати.

— Что? — выдыхаю я, едва слышно. Не уверена, что он услышал. Хотя он почти вплотную.

Ты бы чертила карты Старших Арканов, если бы знала как? — эхом всплывают его слова из Халазара. Тогда я сказала, что никто не знает, как их чертить. Даже мама не смогла научить меня. Она вообще отговаривала меня от подобных попыток. Как и отговаривала входить в крепость… а вот я здесь.

На губах Каэлиса появляется хитрая усмешка, он чуть наклоняет голову:

— Пойдём? Познакомлю тебя с твоими собратьями по Старшим Арканам, Фортуна.

Глава 18

В ответ я лишь смеюсь:

— Ты нелеп. Почти поверила в эту твою «неизвестную правду» о Дураке.

Каэлис делает шаг вперёд, сокращая расстояние, между нами. Мой смех гаснет под ледяным взглядом его бездонных, поглощающих глаз.

— Это не шутка. И ты это знаешь.

— Нет. Я не знаю, о чём ты вообще говоришь.

— Знаешь. Просто ты отказываешься в это верить. Закрылась от этого. — Его губы кривит раздражённая тень. — Ты… невероятна, Клара.

Будто ему противно, что он вообще сказал это вслух. Если бы не углубившаяся морщина на его лбу, я бы решила, что он просто издевается. Но отвращение к самому себе за то, что он меня похвалил? Вот это я ожидала. А значит… комплимент был искренним?

— Но… — Я буквально чувствую, как в воздухе повисает это «но». Он не собирается быть настолько добр ко мне.

— Нет. — Его рука вздрагивает. На мгновение мне кажется, что он собирается коснуться меня. И от этой мысли тут же всплывает воспоминание о том, как я вцепилась в него раньше. Я с силой вытесняю его из головы. — Никаких «но». Ты действительно невероятна.

Он явно вынуждает себя признать это. Но… кажется, он говорит серьёзно. И я застываю в шоке. Он обходит меня.

— Твоё мастерство в черчении уступает разве что твоей невыносимой настойчивости. И тем более поразительно, как ты иногда сомневаешься в себе или сдерживаешь себя.

— Я не сомневаюсь в себе. И не сдерживаю себя, — резко разворачиваюсь к нему.

— Тогда докажи это и иди за мной.

Каэлис разворачивается и уходит, плащ взмывает в воздух, не давая мне вставить и слова. Я всерьёз подумываю просто проигнорировать его. Этот день я могла бы посвятить учёбе… после дополнительного часа мучительной тренировки с профессором Даскфлэймом. У меня есть в распоряжении вся библиотека Академии Арканы и любые чернильные инструменты, какие только пожелаю. Время спланировать побег с вечеринки Равина в Городе Затмений. Я могла бы искать путь, по которому сбежала Арина. Или продолжить наедаться и восстанавливать силы.

И всё же…

Я бегу за принцем и, заворачивая за дверной проём, едва не врезаюсь ему в грудь.

Каэлис смеётся — низко и глухо, наклоняясь вперёд так, что наши носы почти соприкасаются:

— Долго же ты собиралась.

С этими словами он снова разворачивается и идёт дальше. Похоже, мне остаётся только идти следом.

— Если ты с самого начала собирался показать мне этих своих «Старших», то почему не сказал раньше? — спрашиваю я вполголоса, идя с ним вровень.

— Мы были… слегка заняты. — Он выглядит так, будто знает: довод у него хороший.

— Мог бы упомянуть, до того, как я ушла. — Даже я понимаю, что сейчас звучит нелепо. Я ведь в Академии меньше двух дней. Но ненавижу давать Каэлису хоть малейшую поблажку.

— Прости, что посчитал более важным — накормить тебя в обед, а о разговоре подумал позже. — Как ни странно, в его голосе слышится искренняя забота.

— А потом передумал? — Теперь я стараюсь понять, как он вообще догадался меня искать.

— Тебя не было за обедом. И, учитывая твоё состояние, я не мог представить ничего хорошего, что могло бы помешать тебе поесть. — Последние слова становятся чуть жёстче. Я легко могу представить, как он встаёт из-за стола в зале и тут же уходит искать меня.

Почему я так тебе важна? — вопрос всплывает в голове неожиданно, без приглашения. Я не задаю его вслух. Уверена, он в очередной раз скажет что-нибудь туманное… про свою цель — получить для себя карту Мир.

За серией каменных ступеней, настолько истёртых, что прогнулись в центре, скрывается пустая комната — не больше, чем прихожая к строению за ней. Вся задняя стена — стеклянная, залитая тёплым светом позднего дня. Каэлис без промедления распахивает железные створки двери.

Я мельком видела это место снаружи — матовые окна зимнего сада примыкали к изящным аркадам окружающих коридоров. Но стоило мне оказаться внутри… всё вокруг замирает. На мгновение кажется, что сам мир остановился, чтобы вместе со мной насладиться солнечным светом.

— Что такое? — Каэлис остановился шагах в пятнадцати впереди. Его лицо застывает где-то между замешательством и раздражением.

— Давненько я не видела солнца. Настоящего. — Мои слова звучат тихо и мечтательно. В тот день, когда я сбежала из Халазара, небо было затянуто тучами.

— Это Эза запер тебя в Халазаре, не так ли?

Я снова смотрю на него.

— Это что, злость в голосе, Каэлис? — Его хмурый взгляд становится ещё мрачнее. Мой тон лёгкий, почти насмешливый. Будто я спрашиваю: Ты-то вообще какое право имеешь сердиться? — Ты что, начал испытывать ко мне… заботу? — Я склоняю голову набок. Вопрос звучит как вызов.

— Не забывай, ты мог вытащить меня из Халазара в любой момент.

— И что бы я с тобой делал? — Его рука сжимается в кулак, кожа перчатки издаёт приглушённый скрип. — Ты же сама видела охрану. Побег заключённой из Халазара сам по себе уже вызывает вопросы.

— Если бы ты освободил меня по приказу короны, это не был бы побег.

Каэлис цокает языком:

— В этом случае мой брат и отец захотели бы знать, почему я смягчил приговор какой-то случайной арканистке.

— У тебя ведь есть власть над Глафстоуном, верно? Не мог бы ты просто приказать ему молчать?

— Он подчиняется не только мне… и уж точно боится не меня одного. — Хотя по тону ясно, что Каэлис пытался стать тем, кого боятся.

— Нет, дело не только в этом… — шепчу я, пока в голове складывается новая картина. Я верю, что он говорит правду, но чувствую: причина глубже. Он ведь понимал, что, если бы просто забрал меня в ту ночь, я бы никогда не согласилась участвовать в его игре. — Ты хотел, чтобы я сбежала. Не только чтобы испытать мои способности… но, и чтобы всё красиво связать воедино.

Вспышка понимания в его взгляде — подтверждение: я права.

— Ты просто позволишь следам остыть, дождёшься, когда поиски окончательно сойдут на нет, и «убьёшь» Клару Грейсворд, что была заключена в тюрьме, — продолжаю я, делая шаг вперёд. — И, позволив мне сбежать, ты поставил меня в положение, где у меня нет выбора. Потому что в любой момент ты можешь раскрыть правду и вернуть меня обратно.