Дорога Костей (ЛП) - Винтерс Деми

— Как и я, — сказала она, оборачиваясь к его брату. — Видишь, Илиас? Ты должен попробовать!

Пока Силла размешивала ложку мёда в чашке, Джонас уловил новый запах. Пахло кашей, но… как-то иначе.

— Что это за аромат? — Он подошёл к огню и заглянул в котелок. Каша выглядела такой же как обычно готовила Сигрун, но запах…

— Она обжарила зёрна, — раздался голос Илиаса у него за спиной. — Представь. Обжарила.

Джонас сделал усилие, чтобы сохранить на лице каменное выражение, и повернулся к женщине с кудрями. Красный румянец проступил на её шее, когда она протянула ему миску.

— Это совсем несложно, правда. Тебя слишком легко впечатлить, Илиас.

Джонас сел у костра и заставил себя сосредоточиться на пище. Его глаза расширились после первой же ложки. Он даже не подозревал, что каша может быть такой. Должно быть, дело в этом самом обжаривании. Он представил, каково было бы есть так каждый день в пути. Это определённо сделало бы путешествие приятнее. Но это означало бы признать полезность этой женщины, а у «Кровавой Секиры» были более важные заботы.

Рей подошёл к костру, на лице его застыло недовольное выражение. Силла сунула ему чашку горячего роа.

— Доброе утро, Рей! — сказала она весело. — Уже закончил тренировку? Ты всегда занимаешься по утрам?

Рей нахмурился.

— Ты всегда так много говоришь?

— Да, — с улыбкой ответила она. Эта женщина была далеко не такой тихой, как казалось вначале. И уж точно не боялась Взора Секиры. Джонас снова посмотрел на её простенькое платье, застёгнутое до самого горла. Какие ещё секреты она скрывает? Сморщенные яйца Хаброка, подумал он хмурясь. Его сон до сих пор путал мысли.

Силла протянула Рею миску, и нельзя было не заметить, что порция у него вдвое больше, чем у остальных. Она уже поняла, что он всегда голоден.

Рей нахмурился ещё сильнее.

— Ненормально быть такой… радостной с утра.

Силла рассмеялась, но, увидев, что Рей говорит серьёзно, неловко захлебнулась звуком, сделав вид, что занята помешиванием каши. Джонас доел в тишине, мыслями возвращаясь к зарытым в тайниках соласам, к делу в Истре, к их земле. Пять долгих лет они с Илиасом боролись, чтобы её вернуть. Спали на голой земле. Проливали кровь. Платили своей собственной. Когда они вернут её, это будет потому, что они это заслужили. А не потому, что кто-то из жалости подал им руку.

Тем вечером они разбили лагерь на лесной поляне, окружённой густыми хвойными кронами, затеняющими облачное небо. Сигрун подстрелила ещё двух кроликов за день, и Силла зажарила их на вертеле, подав с последними кусками хлеба. Она знала, что это далеко не лучший ее ужин, но запасы были скудны. Однако воины из «Кровавой Секиры» съели все до крошки, не жалуясь. С грибами или хотя бы свежей зеленью она могла бы приготовить нечто во сто крат вкуснее. Настолько вкусное, что они сами не захотели бы расставаться с ней, даже дойдя до севера.

После ужина, сполоснув посуду, Силла украдкой оглядела лагерь. Огонь догорал, отбрасывая тёплые отблески. Илиас, Сигрун и Джонас склонились над игрой в кости — ни следа Рея, Геклы или Гуннара.

Весь вечер ей удавалось загонять мысли о покойном отце в дальние углы сознания. Но теперь, когда наступила ночь и всё стихло, они выползли из своей клетки, заполняя её болью и тоской.

Я любил тебя как родную.

Так почему же ты мне не доверял? Хотелось ей закричать. Почему не рассказал правду? Силла сжала пальцами стеклянный флакон на шее, и её мысли мгновенно переключились.

Листья, чтобы забыть о нем. Листья, чтобы стало легче.

Силла зажмурилась, пытаясь заглушить голос в голове. Она уже приняла положенную на ночь порцию шкульда, но её тело жаждало ещё. Всегда ещё один лист. Всегда ну и кому это вредит. Всегда ты заслуживаешь хоть немного счастья. Она достала их из флакона, разложила, пересчитала один раз, второй, третий.

Десять.

Десять листьев. Десять ночей. Десять спасений от боли прежде, чем она поглотит её целиком. Силла развернула карту и провела пальцем по крошечной точке — Сварти. Если они продолжат путь с той же скоростью, то доберутся туда до того, как листья закончатся. Она повторяла это себе снова и снова, но тревога жгла ей желудок.

Возьми ещё один.

— Мне нужно размяться, — пробормотала она, не в силах больше сидеть с этими мыслями.

Она посмотрела в сторону леса. Он был тихий. Неподвижный. Ничто не двигалось в темноте.

Пока никто не видел, Силла сунула в карман корки хлеба — оставить в подношение духам. Если ей удастся найти что-то съедобное, она добавит это в подношение и, возможно, загладит свою вину за то, что не сделала этого прошлой ночью.

Схватив пустой ящик из-под провизии, она приняла решение. Она не уйдёт далеко и быстро вернется. И с этими мыслями Силла скользнула в тени деревьев.

Лес пах сладковатой землёй, воздух был наполнен влажной прохладой. Под ногами тихо потрескивали хвоя и ветки. Через несколько минут она заметила знакомый изгиб листа щавеля у подножия берёзы. Наклоняясь, чтобы его рассмотреть, Силла резко замерла. Позади, в тишине, раздался хруст веток. Она медленно выпрямилась, задержав дыхание. Затем выдохнула, узнав фигуру, прислонившуюся к дереву.

Джонас.

Последние лучи солнца заиграли на бронзовых пряжках его доспехов и на отливающих золотом волосах, стянутых узлом на макушке. Он молчал, но его голубые глаза— изучали ее так пристально и глубоко, что казалось, он втягивает ее в себя.

Силла открыла рот… но не нашла, что сказать.

— Привет, Джонас, — наконец выдавила она. Его хмурый взгляд сбил её с толку. — Нам стоит перестать так встречаться. — Его брови нахмурились ещё сильнее.

— Тебе нельзя бродить одной по лесу. Здесь водятся волки.

Притяжение его глаз усилилось. Кожа Силлы покрылась мурашками.

— Тогда мне повезло, что ты рядом, воин.

Он сильнее нахмурил брови.

— Нет.

— Нет?

— Нет. Я пришёл забрать тебя в лагерь. У меня есть дела поважнее, чем нянчиться с упрямой девчонкой, которая собирает цветочки в лесу, полном чудовищ.

Силла сжала кулаки, удерживая его взгляд.

— Я не девчонка. Я видела двадцать зим. — А ему сколько? Она изучила его лицо. Двадцать пять? Двадцать шесть? — И я благодарна за твою заботу, но в няньках не нуждаюсь.

Уголки губ Джонаса чуть приподнялись. Он скрестил руки на груди.

— В этих лесах есть существа, которые сделают твои кошмары ещё страшнее.

— Уверена, они ничто по сравнению с тем, что мне уже снится. — Слова вырвались прежде, чем она успела их сдержать. Силла опустила взгляд на землю, погрузившись в воспоминания о своем кошмаре. Ей было неприятно, что он видел ее в момент уязвимости. Вздохнув, она покачала головой. — Почему ты пошёл за мной? Я думала, тебе бы понравилось, если бы какое-нибудь лесное чудовище разорвало меня в клочья?

Джонас отвернулся, его лицо скрылось в тени дерева.

— Ты этого не хочешь?

— Нет.

Охватившее её удивление было столь сильным, что Силла потеряла дар речи.

— Не придавай этому значения, Кудрявая. Это всего лишь мой глупый голос совести.

Её брови резко сошлись на переносице. Этот надменный, одержимый деньгами воин… беспокоился о ней? У него была совесть?

— Твоя совесть случайно не видела в этих лесах грибов?

Джонас взглянул на небо.

— Нет. Но моя совесть велит мне вернуть тебя в лагерь.

— Пять минут, — заявила она, снова наклоняясь к щавелю и срывая пучок листьев.

Джонас фыркнул.

— Всё никак не решу, смелая ты или просто дура.

— Конечно, смелая, — весело отозвалась Силла, пряча листья в деревянную корзину.

Выпрямившись, она двинулась дальше, пробегая взглядом по земле в поисках грибных шляпок.

— Я могу перекинуть тебя через плечо, — зарычал Джонас, не отставая. — Что ты тогда сделаешь?

К её ужасу, от этих слов по телу разлился жар. Силла сделала вид, что не слышала. Позади хрустнула ветка.