Задержавшиеся (СИ) - Морская Лара

Опознать нападающего было несложно, так как познакомились мы вчера. Помощник мага Риам. Пока он выжимал воздух из моих лёгких, я успела узнать его ауру. Ауру чистого зла.

Лекарь Айрис зашёл ко мне ещё раз, чтобы долечить мои рёбра. Боль по-прежнему оставалась, но дышать я уже могла спокойно. Закончив лечение, он какое-то время сидел на постели, грустно глядя на меня. Когда я отрицательно покачала головой, он ушёл.

Я не спрашивала Элли о том, какие слухи расползлись обо мне по дворцу. Меня больше не интересовали придворные герцога, их приторная восторженность и преступное равнодушие. Даже в городе богини Алали люди были всего лишь людьми. Мне нужно было продержаться в Алалирее совсем недолго, моя миссия была почти закончена. Я собрала достаточно улик и записала свои показания для Арсентия. Только он сможет открыть мой сундук, так как именно он подарил мне его на восемнадцатилетие. Я знала, что начальник скоро прибудет во дворец и считала оставшиеся часы.

Трое подозреваемых — Риам, Атавия и Анри.

Риам проводил ритуалы.

Атавия и Анри связаны с магией тираблиса.

Анри использует его в лечебных целях.

Нет, не так.

Анри сказал мне, что использует его в лечебных целях, и я ему верю.

Я записала всё это для Арсентия, он разберётся.

А пока что я буду действовать по своему наитию. Я обещала умирающему королю защитить невинного наследника. Арсентию предстояло выяснить все мотивы преступления, но, если кто-то подбрасывал улики в покои Анри, то доказательства его вины могли оказаться слишком весомыми, а меня жгло желание помочь этому мужчине. Несмотря на все мои надежды избежать дальнейших встреч с Анри, я знала, что единственный способ доказать его невиновность — это сделать так, чтобы он оказался как можно дальше от дворца Алалиреи, пока в нём проводят следующие ритуалы. А в том, что это произойдёт очень скоро, я не сомневалась. Ведь для ритуалов требуется свежая кровь, а с момента нападения на меня прошло уже несколько часов. Где-то в северном крыле дворца тираблис срастался с силой моей крови, создавая ауру безумной мощности, способную подчинить и уничтожить. Преступники дожидались темноты, чтобы закончить ритуалы. Если Анри откажется ехать со мной, то тем самым докажет свою вину. А если согласится, то получит алиби, которое станет его спасением.

Возникает логичный вопрос: почему я не волнуюсь об Одаме? Волнуюсь. Вернее, волновалась. Ведь я не увидела на нём никаких следов магии, а, значит, он выглядел невиннее всех в этой странной истории. Однако пару дней назад его выслали из Алалиреи. Да-да, именно выслали. Я видела, как он садился в карету. Недовольный, пыхтящий, бормочущий что-то о том, насколько ему опостылели срочные дела герцога. С ним отправился целый отряд охраны.

Мои инстинкты вопили и хлопали в ладоши, заставляя меня верить, что его убирают из дворца не случайно. Ни к чему не причастный, невинный наследник престола уехал по делам герцога. Что ж, Одам больше не был моей проблемой. Арсентий перехватит его на выезде из города и проследит за его так называемыми «неотложными делами». Хотя я не думаю, что он причастен к покушению, он же совсем ребёнок. Противный и злой, но всё-таки.

А я остаюсь в Алалирее наедине с моими инстинктами.

Когда стемнело, я тайком собрала небольшой саквояж и разрешила Элли уложить меня в постель. Когда она отправилась спать, я выскользнула в коридор и, прихрамывая на больную ногу, поднялась на этаж, где спали слуги. Я тихо постучалась в одну из комнат и, через несколько минут, переговорив с мужчиной, снова прикрыла дверь и громко позвала Элли. Если кто-то за мной следит, то они подумают, что я ошиблась дверью. Испуганная служанка выскочила из своей комнаты, наспех застёгивая платье.

— Ты оставила меня без лекарства! Я не могу заснуть от боли, — капризно пожаловалась я. — Найди лекаря и попроси несколько запасных порошков, чтобы мне больше не пришлось сюда подниматься.

С этими словами я вернулась к себе. Те, кто видели меня на этаже прислуги, получили удовлетворительное объяснение моим полуночным хождениям.

Упаковав обезболивающие порошки в саквояж, я прилегла на постель.

Глава 8. День восьмой

Дождавшись двух часов ночи, я отодвинула шторы и посмотрела в окно. Сочная темень давила на оконную слюду, наполняя меня дурным предчувствием. Я распустила волосы, отстегнула оружие и надела белое платье. Простое, без пышных нижних юбок, оно облегало моё тело, помогая воображению дорисовать округлые формы фигуры. Взяв с трюмо одну из шпилек и большой холщовый мешок, я направилась к выходу. Неслышно проскользнув по замершему коридору, я с трудом взломала замок и вошла в приёмную Анри. Мелькая по комнате, как привидение, и стараясь не стонать от накатившей на меня головной боли, я собрала новые улики, положила их в холщовый мешок и вернулась к себе. Заперла их в сундуке, заблокировала магию, потом решительно встала и вернулась к Анри. Страшно? Да. Боюсь ошибиться? Да. Но раз дала обещание умирающему королю, то сдержу его. Даже если я не могу доказать, что Анри использовал тираблис с лечебной целью, так как никогда не видела такой магии, всё равно, я ему доверяю.

Взяв в руки тяжёлую книгу, я нехотя остановилась посреди комнаты. Мне очень не хотелось приносить страдания Анри Лиссону. Я ему нравилась, и использовать это было неприятно. Было трудно забыть то отчаяние, которое я прочитала на его лице, когда мы встретились в саду. Как я могу поймать его снова, зная, что потом мне придётся опять его отпустить? Но что поделаешь. Мне остаётся только одно: соблазнить его. Не до конца, конечно, но всё-таки. Если я увезу его из города под любым другим предлогом, то это может не сработать, и он не позволит мне остаться в Алалирее. А пока у меня нет твёрдых доказательств его невиновности, я не могу рассказать ему правду. Вообще-то, я никогда не расскажу ему всей правды. Ни ему, ни остальным.

Решительно тряхнув головой, я уронила книгу.

Надо сказать, что реакция у Анри Лиссона была прекрасной. Я успела поднять том и поставить его на полку, и к этому моменту Анри уже был в приёмной и лёгким хлопком зажёг небольшой магический шар. Он даже успел надеть домашние брюки и светлую рубашку. Расстёгнутую.

— Вы! — выдохнул он, прищурив заспанные глаза. — Что вы здесь делаете?

— Мне не спалось.

— Как вы сюда попали?

— Дверь в приёмную оказалась открытой.

— Я сам её запер перед сном.

Я посмотрела на него с укором: — Анри, если бы вы действительно её заперли, то я бы не смогла сюда попасть.

— Только не говорите, что вы пришли одолжить книгу.

— Нет. Я пришла к тебе, — просто сказала я, глядя в его глаза и переходя на “ты”.

В тусклом синем свете магического шара я видела, как эмоции чередуются на его лице: негодование, отчаяние, надежда, печаль. И, наконец, решимость.

— Да простит меня богиня, я бессилен перед тобой, — выдохнул он, быстро пересёк комнату и прижал меня к себе. Отчаянно, грубо. Сдаваясь той части себя, которую старательно пытался заглушить.

Я задрожала в его руках, и тогда он стал передо мной на колени, обняв за талию и прижав лоб к моему животу.

— Делай со мной, что хочешь, — сдался Анри Лиссон, целуя мои руки.

Я отстранилась и тоже опустилась на колени. Взяв его лицо в свои руки, я твёрдо сказала:

— Запомни, Анри, я никогда не сделаю ничего, что повредит тебе.

Мне безумно хотелось уйти и оставить этого мужчину с его болью, гордостью и величественной красотой его будущего, но я знала, что не смогу этого сделать, так как нам необходимо уйти вместе.

— Ты хочешь, чтобы я ушла? — на всякий случай проверила я.

— Зачем? Чтобы я вернулся в постель и снова думал о тебе всю ночь, всё утро и весь день?

У меня не было права задавать ему этот вопрос, но я разрешила себе эту слабость: — Ты думал обо мне?

— Да. Я не хочу, чтобы ты уходила. Более того…

У меня уж точно не было права узнать про “более того”, поэтому я потянулась к его губам и заглушила его слова. Его страсть смела меня, как неожиданная волна, выплеснувшаяся на песок из безмятежного моря. Подхватив меня на руки и не прерывая поцелуя, он понёс меня в спальню, стараясь не задевать недавно залеченные рёбра. Бережно положив меня на постель, он сказал глухим голосом: — Никогда, ты слышишь, никогда я не хочу больше слышать от тебя имя Диона.