Империя огня. Амнезия в подарок (СИ) - Грин Агата

— Я не позволю тебе охомутать Рензо!

— Тогда зачем ты приглашал его и смотрел одобрительно, когда мы говорили и смеялись? Это что, просто фикция была, ты делал вид, что помогаешь мне мужа искать? Так, получается?

— Я действительно тебе помогал! Во всем! Это ты ничего не делаешь, ты так ни разу и не подошла к Кинзии!

— Подходила и не раз, она меня не терпит и сразу уходит! Я не обязана бегать за ней и подлизываться!

— Ты обещала помочь ей!

— Невозможно помочь тому, кто не хочет помощи!

— Надо же, как много у тебя отговорок!

— Это причины, а не отговорки. А теперь, эньор Сизер, уходите, потому что ваше общество мне крайне неприятно.

Мужчина, готовый вот-вот воспламениться в прямом смысле слова, вскинул подбородок, резанул меня взглядом и жарким от эмоций голосом уточнил:

— Правильно ли я вас понял, эньора: нашему уговору конец?

— Абсолютный и бесповоротный. Нет вам доверия.

— Не вам о доверии говорить! — отчеканил плад, и, развернувшись, вышел из комнаты, перед этим опять дернув многострадальную дверь. Та скрипнула душераздирающе, но с петель не слетела. Крепкая оказалась…

Сглотнув, я подошла на дрожащих ногах к кровати и села.

Чего-чего, а этого я не ожидала. Или ожидала? Не потому ли сразу закрылась в своей комнате, не потому ли никому ничего не сказала, кроме Нерезы? Нет, я все-таки знала, что это вызовет у Мариана реакцию. Она понятна. Золотому мальчику, солнышку Тоглуаны не хочется отдавать кому-то игрушку, с которой он еще не поиграл сам.

…А чаек с успокаивающими травами, который принесла Нереза, оказался весьма кстати.

Все вернулось на круги своя: Мариан вновь стал для меня эньором Сизером, от которого надо держаться подальше. Я потеряла в его лице берейтора, учителя по великому искусству и союзника. Общались мы теперь подчеркнуто вежливо, с прохладцей. Это было похоже на разлад супругов, которые рассорились в пух и прах, но вынуждены жить в одном доме и делать вид, что все хорошо.

Мне бы грозило куковать в одиночестве или в компании Нерезы и книг, если не Рензо, который старался каждый день навещать меня, а также Нико и Кэл. Это, кстати, было еще одной причиной нашей ссоры с Марианом: его лучший друг ходил за мной, как привязанный. Это не могло не злить Сизера, учитывая, что он сам был в какой-то мере в меня влюблен.

Никто не запрещал мне видеться с женихом и приятелями, принимать их в гостиной, выезжать с ними на лошадях в долину. Что бы Мариан ни думал обо мне и моих планах, он ничего не говорил Рензо и друзьям, так что для них все оставалось, как раньше. Я даже нашла для них причину, почему Сизер не составляет нам больше компанию: ему надо уделять внимание своей невесте, а не крутиться возле меня. Рензо было все равно, Кэл поверил, а вот проницательный Нико промолчал и усмехнулся.

Нико вообще самый взрослый из моих ухажеров, единственный, кто созрел для женитьбы, но я не могла оставить без внимания его пристрастия, его семью, которая никогда бы меня не приняла, и собственную интуицию, предупреждающую, что есть в нем какая-то червоточина. Как любовник Орсо был бы отличным вариантом, но не как муж.

Он тоже это понимал, и, когда узнал о том, что замуж я собираюсь за Мео, сказал:

— А вы молодец, Валерия. Выбрали самый беспроблемный вариант.

— Правда? — кокетливо проговорила я, накручивая на палец локон, выпущенный из прически.

Наклонившись ко мне, плад сказал шепотом:

— Все знают, что путного от Рензо ждать нельзя. Никто не удивлен, что он выбрал вас.

— Намекаете, что я недостойная невеста и жена?

— Не намекаю, а говорю прямо. Не очень хорошая из вас получится жена. Зато любовница… идеальная, — щекоча дыханием мою щеку, ответил Нико.

«Надо же! — подумала я. — Значит, друг о друге мы думаем одинаково».

— Дать бы вам пощечину за такие слова.

— Пожалуйста. Я готов на все, чтобы сделать вам приятное.

Я отошла от мужчины, чувствуя, как он смотрит на меня, и наткнулась на обиженный взгляд Кэла. Точнее, обычный взгляд Кэла, потому что состояние обиды у эньора Пирса перманентно.

— Как же так, эньора? — приговорил он, весь такой большой и понурый. — Почему Мео?

— Кэл, друг мой, сердцу не прикажешь, — ответила я, шагая к нему навстречу и ласково беря его крупную горячую ладонь в свою. — Вы обязательно найдете еще девушку, при виде которой ваше сердце запоет.

— Это вы, — простодушно сказал он.

— Нет, это не я.

Рензо, сидящий в кресле и наблюдающий за всем этим без тени ревности, поднялся и подошел ко мне. Он тонок, изящен, смазлив, и когда стоит рядом с Орсо и Пирсом, бросается в глаза, что он еще юноша, а они уже мужчины, хоть и очень молодые.

Это меня коробило, и возникало неприятное царапающее чувство, что я старше его не на четыре года, а на все сорок, но я подавляла эмоции. В конце концов, ему двадцать, и через пять лет – или десять? – он станет выглядеть иначе и его смазливость преобразуется в красоту.

— Они тебя донимают, милая? — спросил Рензо шутливо, и якобы грозно поглядел на бывших соперников.

— Ну что ты, это мои друзья.

— Лучше бы ты завела подруг.

— Осторожнее, приятель, — со смешком сказал Нико. — Будешь так говорить, и эньора передумает выходить за тебя. Никто не любит ревнивцев, а красивую женщину всегда должны окружать поклонники.

— Мне не надо поклонников, только друзей, — возразила я.

— В вашем случае, эньора, у вас не выбора.

Мы начали оживленно обсуждать этот вопрос; Жако, уже знающий, что наши посиделки затягиваются надолго, велел принести нам еще чаю и печенья. Я сидела рядом с женихом, поглядывала на него, улыбалась ему, слушала, как спорят плады, и, наверно, казалась абсолютно довольной жизнью.

А сама задыхалась от неизвестности.

Мы с Рензо гуляли возле замка, обсуждая свое будущее и то, как владетель воспримет нашу помолвку, когда к нам присоединились еще два человека.

Мариан и Гемма выглядели счастливыми. Мы раскланялись, и эньора Террел сказала:

— Эньора Брума, а могу я украсть вас ненадолго?

— Конечно, — согласилась я, и, подарив Рензо извиняющуюся улыбку, пошла вместе с девушкой. Мне это было на руку: так не пришлось бы находиться в обществе Мариана.

Ветер крепчал, но пока еще было довольно комфортно для прогулки. Как только мы отдалились от мужчин, Гемма проговорила смущенно:

— Вы извините меня, что я так вас увела.

— Да что вы, я только рада.

— Правда? Эньора Брума…

— Зовите меня просто Валерией.

— Хорошо… Валерия. Я могу вас поздравить? Вы выходите замуж за эньора Мео?

— Эньор сделал мне предложение, и я ответила согласием. Надеюсь, когда эньор Гелл вернется, он одобрит наш союз и мы поженимся.

— Конечно, одобрит! — преувеличенно бодро сказала девушка. Что-то странное прозвучало в ее голосе; покосившись на девушку, я заметила, что очень уж блестят ее глаза, и очень уж алеют щеки. Ветер или что другое?

— Мне бы вашу уверенность, эньора.

— И вы тоже зовите меня Геммой. Кстати, говорят, что на юге мое имя звучит иначе: Джемма. Это так?

— Да, — ответила я, хотя понятия не имела, Геммами или Джеммами зовутся на юге.

— Интересно, будет ли устроен праздник по поводу вашей помолвки.

— Вряд ли.

— А вы уже пробовали соединять ваш огонь? — полюбопытствовала Гемма. Или Джемма?

— Нет, а что?

Девушка остановилась и посмотрела на меня так, словно я сказала о чем-то страшном.

— Даже не примеривались? — страшным шепотом уточнила она.

— Нет, — заволновалась я.

— Это надо сделать обязательно! Помолвка ведь неспроста проводится, и не просто так столько гостей надо звать. Союз пладов должен быть гармоничным, пламя влюбленных не должно конфликтовать. А еще надо выяснить, чье пламя сильнее. Помните, как на нашей с Марианом помолвке было? Его огонь перебил мой. Это значит, его линия рода сильнее, и значит, наши дети унаследуют его силу.