Надежда Тальконы (СИ) - Корешкова Евгения

Шетон почти сутки упрямо сидел возле кровати, держа Надежду за руку и постоянно что-то насвистывал на своем языке, стараясь вызвать её на контакт хотя бы на уровне подсознания. Ящер был почти уверен, что этот шанс существует и ждал его, но все равно вздрогнул, когда практически безо всякого перехода, её равнодушный, тупо направленный в потолок взгляд, вдруг, ожил и стал вполне живым и осмысленным.

— Шетон!

— Надя, наконец-то! Ты слышишь меня?

— Конечно слышу, — отозвалась она. — Что происходит?

Она дернулась, чтобы встать, изумленно расширила глаза, обнаружив наручники.

— Шетон, какого тойса… Ну-ка, отпусти меня немедленно!.. Чего «подожди»?!.. Вы что, издеваетесь?

— Надюш, ты можешь немного полежать спокойно?

— Могу. Но какого…

— Ты не контролируешь себя. — Перебил её Шетон. — Твое сознание под чужим внешним воздействием. Ты сама этого не чувствуешь?

— У меня очень болит голова, и я не могу снять боль, — по-детски пожаловалась она.

— Потерпи, пожалуйста, и постарайся вспомнить кое-что очень важное и для тебя и для нас. Итак. Ты сидела у себя, пришел охранник, и вы с ним пошли. Куда? Что было потом? Вспомни, пожалуйста.

— Я ничего не помню. У меня болит голова и тошнит.

— Не отвлекайся, — настаивал Шетон, — вспоминай!

— Мы шли по коридору, он впереди, я сзади… Я не помню! Мне плохо.

— Постарайся, пожалуйста, это очень важно. Перетерпи боль, ты же можешь, вспомни!

Он ласково гладил девушку по руке, успокаивая. Надежда вздохнула и закрыла глаза, сосредотачиваясь, но прошло всего несколько секунд, и её лицо исказила гримаса боли. Сквозь стиснутые зубы вырвался старательно сдерживаемый стон, а за ним захлебывающийся, дикий вопль. Она рванулась, силясь порвать металл наручников. Тело выгнулось напряженной дугой, голова запрокинулась. Она отдышалась нескоро. Шетон осторожно промокал платком крупные капли пота, выступившего у неё на лице, вытирал слезы.

— Прости, девочка, прости. — ящер, как маленькую, гладил её по руке. — Я почему-то не догадался, что они поставили болевую блокировку. Жаль. Мы так надеялись на тебя, что ты хоть что-то можешь вспомнить. Прости.

— Шетон, — наконец заговорила она, — мы подошли к галерее, где переход. Они пустили газ в галерею, и я не смогла вырваться, двери кто-то запер. — И прошептала, извиняясь, — я дальше не вспомнила, слишком больно.

— Ничего, ничего, — успокаивал её ящер.

— Шетон, — жалобно попросила она, — дай попить. — Ящер бережно поддерживал ей голову и поил холодным тоником, пока она сама не отвела губы от фужера. — Шетон, давай попробуем в следующий раз с аппаратурой. Сейчас я, пожалуй, больше не смогу. — И тут же спросила испуганно, — ведь у нас ещё будет следующий раз?

— Будет, — заверил её ящер. — Я теперь понял, как именно нужно выходить на контакт.

Она всего на несколько секунд закрыла глаза, будто задремала, а когда вновь подняла веки, то это был уже холодный взгляд киборга. Контакт длился восемнадцать минут.

Шетон разбудил Найса среди ночи.

— Есть новости. — Весьма бодро объявил он, когда начальник охраны, зевая в кулак, тяжело опустился в кресло. — Надежда кое-что вспомнила. Она пробилась через блокировку и вспомнила. Дело, правда, кончилось болевым шоком, но она успела очень многое. Она умница! Я знал, что она справится. Посмотрите информблок, может быть кого-нибудь узнаете… Нет, нет, без меня, пожалуйста! — заторопился Шетон. — Мне более чем достаточно одного просмотра. Я лучше около Надежды посижу.

И он быстро пошел прочь по коридору, сгорбленный и жалкий. Найс впервые пожалел это зеленое чудище, которое смогло сделать то, что не удалось людям.

И Найс узнал. Узнал всех, кого вспомнила Надежда, и вычислил остальных. И уже рано утром докладывал Императору, что группа заговорщиков полностью арестована. Виант сам свел счеты с жизнью, выстрелив из бластера себе в голову, чтоб не могли считать информацию с мозга.

— Виант был против меня? — искренне удивился Аллант. — Не может такого быть! Найс, Вы что-то напутали.

— Ничего я не напутал, Ваша Мудрость. — И Найс выложил на стол две пластинки информблоков. — Эта запись — то, что вспомнила Рэлла Надежда, а эту мы нашли при обыске в доме Вианта. А ещё мы нашли у Вианта пульт управления. Тот самый.

— Вы отключили его?

— Нет. Не зная кода доступа можно нечаянно уничтожить контролируемый объект. — И сам болезненно поморщился от своих слов.

— Так найдите же этот проклятый код! И поскорее!

— Мы работаем, Ваша Мудрость, — заверил его Найс. — тем более, через несколько дней прилетит Ваш друг с Ксантлы. Зачем зря рисковать? — и щелкнул каблуками: Разрешите идти?

— Идите. — отпустил Аллант начальника безопасности, сосредоточенно глядя на информблоки, лежащие перед ним на столе. Потом он решительно выбрал второй и обернулся к телохранителю.

— Бакет, выйди! Я позову, когда потребуешься.

— Но…

— Выйди!

Запись начиналась с момента, когда Надежда в сопровождении охранника вошла в галерею. По времени, отмечаемому в правом нижнем углу экрана, Аллант высчитал, что Надежда перестала сопротивляться через шесть с половиной минут. Охранник отключился на первой. Двое охранников в защитных масках вошли в помещение, перекрыли газ и открыли окна. Они же унесли тела. Следующие кадры снимались в другом помещении. Аллант с трудом, но узнавал глухую комнату склада позади библиотеки. Сначала камера показала Надежду, лежащую ничком на полу и ноги нескольких человек, что тесно стояли вокруг. И знакомый голос произнес:

— До сих пор не могу понять, зачем тебе все это нужно, Виант. Не проще ли просто убрать с дороги и эту парочку, как убрали всех остальных. Да ещё и эту съемку придумал.

— Не командуй! (это уже голос Вианта). Убить — слишком просто. Да и жаль её. Посмотри, разве она не хороша!? — Он за волосы оторвал голову Надежды от пола. — Внешность у неё немного непривычная для Тальконы, но ведь она божественно красива, что ни говори. И она выберет в мужья именно меня. И будет самой покорной женой, какую только можно пожелать.

— Ой ли? Каковы шансы, что её не парализует? Она может и ослепнуть и оглохнуть и все, что угодно… И получится, что мы выкинули на ветер такие деньжищи!

— Мне обещали восемьдесят пять процентов гарантии.

— Ну, и чего же ты тогда ждешь?

Виант достал из жесткого черного футляра что-то напоминающее маленький пистолет, наклонился и очень долго ощупывал затылок Надежды. Наконец он коротко, шумно выдохнул, прижал ствол оружия к её голове и нажал курок. Раздался сильный щелчок, тело девушки резко дернулось, изгибаясь назад и переворачиваясь. Она на несколько секунд замерла в страшной судороге, потом также резко расслабилась, стукнувшись головой об пол.

— Вот и все дела. — Криво усмехнулся Виант.

— Ну, так подключай!

— Не спеши, я хотел бы поговорить с ней до этого. Что поделать, люблю переламывать сильных соперников! Не зря же я столько времени изучал эту проклятую инструкцию. Хороший прибор всё-таки! Можно все делать постепенно. — И скомандовал: Ну-ка сделайте ей укольчик. Моей красотке пора просыпаться.

— Осторожнее с ней! Говорят, она хорошо дерется.

— Ничего, один щелчок на пульте, и она будет смирнее младенца.

Около минуты после инъекции Надежда лежала неподвижно, ничком, затем глухо застонала и перевернулась на бок, поджимая ноги. Рука медленно потянулась к затылку. Она сначала поднесла ладонь с растопыренными пальцами к глазам, а уже потом подняла тяжелые веки. На пальцах была кровь.

— А ну встать! — услышала она резкий приказ. — Встать, кому говорят. Но так как вставать она не собиралась, двое охранников подхватили её под руки и поставили перед Виантом на колени, круто заламывая руки за спину.

— Виант, вы? В чем дело?

— А в том, моя красавица, что у меня есть к тебе дельце. Небольшое, но ответственное. Ты, красавица, сейчас пойдешь и убьешь Императора Тальконы. Он ведь тебе полностью доверяет, не так ли?