Надежда Тальконы (СИ) - Корешкова Евгения

— Совсем его избаловали! Мало нам Надежды, так теперь ещё и он себя не контролирует. Ну, нет, это надо прекращать! Может вам и нельзя вмешиваться, зато мне можно. Я ему не подчиняюсь.

С этими словами рептилоид сгреб Алланта под мышки и поволок в ванную, где сунул головой под кран с холодной водой и держал там, пока тот не начал подавать слабые признаки жизни. Оттащил его, уже начавшего оказывать слабое сопротивление и что-то невнятно мычащего на кровать. Бесцеремонно засучил ему рукав и вколол двойную дозу универсального антидота. Через три минуты Аллант открыл глаза и посмотрел на Каша вполне осмысленно.

— Ты что, совсем с ума сошел? Тебе делать больше нечего, как напиваться?!

— Отстань, а!

— Сейчас, отстану! — Угрожая пообещал Каш, — ни стыда, ни совести у тебя не осталось! Уж за три дня мог бы найти время, чтобы дойти до нас с Шетоном. Пять шагов по коридору пройти лень! Избаловали тебя! — и, видя, что Аллант собирается что-то возразить, повысил тон.

— И нечего всё сваливать на семейную трагедию, жалеть не буду, не надейся! Купился, как глупенький, на информблок? Правильно! Они этого и добивались, чтоб вас поссорить. Или у тебя тоже с головой не все в порядке? Какие же вы, люди, слабонервные существа! Одна дурит, «ах, жить не хочу!». Теперь ты начинаешь фокусы показывать? Или тебя тоже, как Надежду, нам с Шетоном круглосуточно караулить нужно, чтоб не натворил чего? Мог бы и сам подежурить возле неё, тем более сейчас, когда этот проклятый пульт у нас, и Матенс снял приказ о твоем уничтожении. И, между прочим, если Надежда ещё раз спросит о тебе, что ей говорить? Что ты плевать на неё не хотел?

— Она спрашивала обо мне?

— А ты как думал! Она периодически вырывается из-под контроля. Когда раз в сутки, когда два… Ненадолго, правда… Короче! — Рептилоид поднялся. — У тебя есть полчаса, на то, чтобы разобраться со своим ущемленным самолюбием. Не появишься — мы увозим Надежду на ДэБи. Всё, время прошло. — И, круто развернувшись, вышел.

Больше всего Аллант боялся перешагнуть порог и увидеть Надежду беспомощно распростертую на кровати, жестоко, но прочно удерживаемую наручниками. Он ошибся. Как-никак прошло целых три дня с момента их последней встречи. В комнате была вполне комфортная и домашняя атмосфера, если не считать присутствия двух охранников (Найс всё-таки старался подстраховаться). Рептилоиды застыли зелеными изваяниями по бокам от кресла, в котором удобно расположилась Надежда, одетая в легкое желтовато-розовое платье. Лицо её оставалось безмятежно-спокойным. Не зная, и не заподозришь ничего. Единственное, что бросалось в глаза, так это нездоровая бледность кожи и повязка на левой руке выше локтя, просвечивающая через полупрозрачную ткань. Если бы все было в порядке, то нужна бы ей эта повязка, как истребителю грузовой трюм. Десяти бы минут хватило, чтоб залечить рану так, что и следа не осталось бы. Альгида старательно укладывала волосы своей Праки в какую-то сложную прическу.

Надежда скользнула равнодушным взглядом по вошедшим, явно не узнавая Алланта, что-то ответила склонившейся Альгиде и вновь замерла, глядя в пространство.

Аллант почувствовал, что ему не хватает воздуха, и с великим трудом пересилил желание выбежать вон. Он судорожно стиснул в руке пульт, словно хотел его раздавить, но потом ослабил хватку и осторожно нажал кнопку контакта. Надежда рывком повернула голову в его сторону и больше ни на секунду не сводила с него глаз, полных предельного внимания. Она ждала приказа.

Аллант хриплым чужим голосом попросил:

— Оставьте нас одних.

Его поняли и быстро, без пререканий очистили помещение. Как только закрылась дверь за последним из выходящих, Надежда вскочила. Её ощутимо качнуло, но она удержала равновесие. Подойдя к Алланту, она опустилась перед ним на колени и поцеловала сначала его опущенную руку, а затем носок ботинка. Затем вскинула голову, чтоб поймать взгляд и очень искренне произнесла:

— Твоя недостойная рабыня приветствует тебя, мой повелитель.

Аллант сначала онемел от неожиданности, а потом выкрикнул торопливо:

— Встань немедленно! Что ещё за выходки!

— Я выполняю приказ. — Спокойно ответила Надежда. — Я должна приветствовать повелителя на коленях, как только мы окажемся наедине.

— Я не приказывал тебе этого! Я отменяю этот идиотский приказ, поняла?

— Да, мой повелитель.

— Ты что, издеваешься? Меня зовут Аллант! Аллант и никак иначе!

— Да, Аллант. — покорно отозвалась она, поднимаясь, но по-прежнему не сводя предельно внимательных глаз с его лица.

— Сядь, пожалуйста.

Она немедленно опустилась в кресло и замерла.

Единственное преимущество перед предыдущими днями было только в том, что теперь Надежда не пыталась его убить и смотрела ждущими преданными глазами. Такое общение оказалось для Алланта почти невыносимым, так что он, в конце концов не выдержал и, выругавшись, выбежал из комнаты. Надежда так и осталась сидеть в кресле.

Вечером к Алланту пришел Найс.

— Ваша Мудрость, завтра дипломатический прием. Вам необходимо быть на нем вместе с Рэллой Тальконы.

— Ты сошел с ума!

— Нисколько, — спокойно возразил Найс. — По дворцу уже начинают ползти слухи, что Рэлла Тальконы серьезно больна. Вам они совершенно ни к чему. Подданные хотят видеть Рэллу Тальконы, и Вы должны подтвердить, что с ней все в полном порядке. Тем более, что Вы теперь полностью контролируете её поведение до малейших жестов. Она будет вести себя именно так, как прикажете ей Вы и никак иначе.

— Я так не могу!

— Ещё КАК можете!

Прием прошел превосходно. Так, по крайней мере уверял Алланта Найс.

Они все очень надеялись на Матенса, на его помощь, что он избавит наконец Надежду от зонда, а всех остальных — от проблем и беспокойства. Но все вышло не совсем так, как планировалось.

Повинуясь приказу с пульта зонд аккуратненько свернулся в нерабочее положение и осторожно выполз наружу, не отклоняясь ни на миллиметр в сторону от канала введения. Он лежал на ладони Алланта маленький, блестящий, безобидный, готовый к повторному употреблению.

Хоть Надежда и перестала быть биороботом, но от джанера в ней не осталось ничего. В её теле жило теперь робкое существо, ничуть не похожее на прежнюю девушку. Она осознавала, где находится, узнавала окружающих, вполне адекватно реагировала на происходящее, но совершенно не помнила прошлого. Ни с того, ни с сего, могла взять и тихо, почти беззвучно заплакать, или часами сидеть, глядя в одну точку. Она практически не разговаривала, отвечая лишь на вопросы, и то односложно. Ограничивалась до предела скудным набором слов: Да, нет, не знаю, не хочу, не буду. Аринда возилась с ней как с ребенком, боящимся остаться одной в комнате. Ночами Надежда прижималась к Алланту, ища у него защиты, и он, гладя её по голове и успокаивая, как маленькую, уже не раз ловил себя на невольной мысли, стоило ли всё это затевать? Не лучше ли было вовсе не трогать этот проклятый зонд. Тогда, по крайней мере, Надежда значительно больше походила на нормального человека, чем сейчас. Она даже не ощутила, что прощается с рептилоидами, когда им пришел срок покидать Талькону. Ушли и ушли, значит так и нужно.

Аллант старался, чтоб она как можно больше времени проводила в саду под надежным присмотром охранников и Альгиды. Он всё ещё продолжал бояться, что кто-нибудь ещё попробует причинить ей вред. Наблюдая за женой, он пришел к выводу, что она оживает только общаясь с хрунтами. Бади явно заставляла её выходить из своего мира непонятных грез. Надежда легко общалась со своенравным животным, и Бади вполне понимала её и слушалась беспрекословно. И Алланту порой становилось обидно, что Бридан, которого он знал уже больше десяти лет, никогда не повиновался ему с таким желанием и четкостью, как это делала сейчас Бади по отношению к Надежде. Аллант рассчитывал, что эти прогулки могут принести только пользу, но однажды убедился, что это не так.