Укушенная (ЛП) - Грей Джордан Стефани

Как будто это моя вина. Во всём.

Я поднимаю голову к небу и вздыхаю. Тот же дождь хлещет по мне, пропитывая нашу форму для спарринга из спандекса цвета воронова крыла. На вкус он… сладкий. Намного слаще, чем дождь дома, как воспоминание из детства, которое я почти забыла. Я представляла, какими вкусными были бы пироги Селесты, если бы она готовила их из сахара, а не из глины.

Я опускаю голову при этой мысли, бросая взгляд на дыры и прорехи на моей униформе. По бокам. На рукавах. Даже на бёдрах, там, где я начала перекидываться. Мои эмоции постепенно угасают, пока я осматриваю повреждения, пока дождь смывает кровь с моих пальцев. Я не только самая слабая здесь, но и самый растрёпанная. В данных обстоятельствах это не должно иметь значения, но почему-то имеет.

Эти порезы на моей форме — ещё один внешний признак моей некомпетентности. Моего провала.

Эви берёт Катерину под руку, а Нетти неловко стоит у них за спиной.

— В следующий раз тебе повезёт больше, щенок, — затем, обращаясь к подруге, она говорит: — Ей ни за что не пройти Вознесение.

Ухмыляясь, она утаскивает Катерину, а Инструктор Шепард не делает ничего, чтобы остановить их. Он вообще не делает Катерине выговора. По-видимому, это совершенно нормально, что кончик моего носа уткнулся в траву неподалеку.

— Ванесса, — рявкает Инструктор Шепард, когда троица прячется от дождя под навесом. — Мы не переходим в другое состояние в разгар боя. Знаешь почему?

Мне все равно, что этот человек выглядит так, будто может сломать меня мизинцем. Я говорю:

— Если бы я перекинулась раньше, то смогла бы оторвать ей нос.

Инструктор Шепард проводит рукой по своей гладкой лысой голове, смахивая капли дождя, как шваброй по ветровому стеклу.

— К обеду твой нос полностью заживёт. Это уже не открытая рана. Тебе нужно меньше беспокоиться о незначительных травмах и больше о том, что тебя убьют. Если ты превращаешься в разгар боя, войны, ты теряешь преимущество. В те секунды, когда даже самый опытный оборотень превращается, он становится уязвимым для смертельной атаки. Коготь в твоей груди. Всего лишь свернуть тебе шею. Пуля с аконитом в твоём сердце…

— Этого достаточно. Она понимает, — говорит Син, делая шаг вперёд со странно напряжённым выражением лица и горящими бордовыми глазами. Когда он поворачивается ко мне, его взгляд смягчается. — Нам не следует полностью перекидываться, если мы уже участвуем в бою. Проще отрастить когти или клыки и использовать их во время спарринга.

— Отличная мысль, Принц Волков, — огрызается Инструктор Шепард, мышцы его горла напрягаются от внезапного напряжения. Я хмуро смотрю на них, на мгновение отвлекаясь. — Порция, подойди и научи мисс Харт, как управлять своими ужасными когтями. — Наш учитель переводит свои янтарные глаза с меня на Сина, прежде чем медленно приблизиться к нему. Злобно. Син поднимает взгляд на учителя с ухмылкой на губах и острым, как нож, блеском в глазах.

— Никогда больше не используй надо мной свое принуждение, принцепс, — шипит он.

Ч-что? У меня отвисает челюсть. Принуждение? Но Син ни за что не стал бы использовать его здесь. Посреди урока. Против самого крупного мужчины, которого я когда-либо видела в своей жизни.

— Почему бы тебе не сразиться со мной в следующем раунде? — Инструктор Шепард обращается к Сину.

Улыбка Сина становится шире.

— С удовольствием.

Это не та реакция, которой добивается инструктор Шепард. Наш учитель топает через двор и сжимает кулаки так, что они становятся похожими на когти. Я поворачиваюсь к Сину, прежде чем он успевает уйти.

— Ты его заставил?

Син пожимает плечами.

— В придворной иерархии я ниже только королевы. Это законно.

Я моргаю, внезапно выбитая из колеи. Он только что признался, что принуждал нашего инструктора. Ради меня. На людях. Осознание засело у меня в голове, как крючок, от которого невозможно избавиться.

«Я не могу защитить тебя, Ванесса, как бы мне этого ни хотелось».

Я опускаю взгляд, а затем, не в силах сдержаться, поднимаю его снова, мой взгляд скользит от его ступней к макушке. Чёрные брюки облегают его стройные мускулистые ноги, длинные рукава облегают — подчёркивая — его бицепсы. Светлые волосы прилипают ко лбу, струйки воды стекают по подбородку и на грудь. По его рельефному животу. Внезапно я не могу глотать. Мой язык прилипает к небу. И Син знает. Конечно, знает.

Он подмигивает и дёргает меня за конский хвост.

— Будь поласковее с Порцией. Она не такая стойкая, как все мы.

— Но… — Я заставляю себя заговорить, указывая на нашего инструктора, который в данный момент использует крышу портика в качестве турника для подтягиваний. — Тебе не обязательно было противостоять ему ради меня. Он… он собирается надрать тебе задницу.

Син смеётся, настоящим смехом, который зажигает меня изнутри.

— Ты беспокоишься обо мне, Ванесса?

— Да, — неохотно признаю я. — Я… я думаю, что да.

Он поправляет мой конский хвост, затем нежно касается моего носа. Как будто не может оторвать от меня своих рук.

— Я никогда в жизни не проигрывал в спаррингах. Каликс скажет, что это потому, что никто не хочет обидеть своего принца и, возможно, разозлить свою королеву, но мне хотелось бы думать, что у меня хватит сил надрать задницу нашему инструктору. Кроме того, — шепчет Син, встречаясь со мной взглядом, от которого у меня по спине пробегают восхитительные искры, прежде чем он отворачивается и смотрит на своего кузена, — я сделал это не ради тебя. Я сделал это ради Каликса.

20

Пока остальные спорят вокруг нас, а дождь продолжает лить, я подхожу к Порции, решив потратить время, проведённое с ней, на то, чтобы проявить свои способности Видящей Истину, но это пустая трата времени, потому что я не уверена, что Порция хоть раз в жизни солгала.

Сидя в густом саду нарциссов, Порция Монтгомери взмахивает рукой, и трава между нами превращается в высокие стебли голубовато-белых зонтиков, которые защищают нас от дождя. Вода отскакивает от мягких лепестков, оседая в нескольких дюймах от наших тел, пока мы не начинаем промокать насквозь и становимся просто влажными.

— Твоя сила, — начинаю я, в то время как она сжимает пальцы в когти. — Я никогда не видела ничего подобного.

— Ты бы не смогла, — тихо говорит она, глядя на эти когти. — Мой отец — герцог Канады. Он утонул во время весеннего равноденствия, в ночь солнечного затмения, и получил способность, о которой никто раньше не знал. Заклинатель Земли. — Она с нежной улыбкой поглаживает травяной бутон, и он прорастает между её когтями, превращаясь в лаванду.

— Невероятно.

— Да. Двор надеялся, что способность перейдёт к его семерым старшим сыновьям, и однажды мой отец обретёт власть на всех континента. — Порция вздыхает, и её коготь случайно срывает лаванду со стебля. — Вместо этого она перешла только ко мне.

Правда. Всё правда.

Порция срывает веточку лаванды и предлагает её мне.

— Можно?

Я киваю, не совсем понимая, о чём она спрашивает, но желая воспользоваться шансом. Порция пока не лгала мне. Она не угрожала мне и не калечила меня. Находиться рядом с ней так же комфортно, как мне было с тех пор, как я осталась наедине с Уной, и в таком месте как это, это кое-что значит. Проворными пальцами она распускает мой влажный хвост, прежде чем вплести в прядь моих волос веточку лаванды, а затем ещё одну с противоположной стороны. Венок из цветов. Я осторожно касаюсь нежных лепестков, и она с надеждой смотрит на меня, её желтые глаза Беты сияют даже в темноте бури.

Когда-то я бы ответила ей тем же. Я бы тоже вплела в её волосы лаванду, и мы бы восхищались тем, как тёмно-фиолетовый цвет смотрится на фоне её тёмных кудрей. Однако я больше не тот человек. Теперь, когда я пытаюсь улыбнуться ей, это больше похоже на гримасу.