Бывший. Злой. Зеленый (СИ) - Новикова Татьяна О.

Зато Злат обнаружился на кухне бодрее некуда. Он, одетый в поварской фартук поверх футболки и джинсов, взбивал яйца венчиком в огромной посудине. Думаю, десятка два здесь точно было, и это не считая сыра, щедро натертого и ждущего своей очереди в миске.

— Доброе утро, — улыбнулся мне орк. — Будешь омлет?

— Нет, спасибо, не голодна.

Я села за барный стол, отделяющий кухонную зону от столовой, подперев кулаком щеку, наблюдала, как мастерски Злат справляется с приготовлением омлета. Меня и раньше завораживало то, как Златон готовит. Было в этом что-то волшебное, чарующее. В его руках любая кухонная утварь смотрелась очень… м-м-м… завораживающе.

— Ты какая-то помятая, — без обиняков выдал Злат. — Не выспалась?

— Да так, думала обо всяком, — дернула щекой. — Чашка кофе, и я приду в норму.

— Это мы быстро организуем, — мужчина на ощупь нажал кнопку включения кофемашины.

Спросить его о том, куда он уходил ночью? Или не стоит? Да и скажет ли он правду? “Ой, извини, что не предупредил. Ходил по бабам”, — вот такого ответа я жду?

Не хочется выглядеть ревнивой идиоткой, которая допрашивает мужчину — даже не своего, просто чужого мужчину! — где это он шлялся.

С другой стороны, так можно молчать ещё очень долго, додумывать всякий бред и самой же обижаться на него.

— Где ты был ночью? — мне показалось, что вопрос задан слишком громко и нервно, хотя, наверное, я говорила своим обычным тоном. — Я слышала, как ты ушел.

Злат оглянулся на меня, помешивая яичную смесь в сковороде.

— Решил прогуляться. Погода была такая хорошая: ни облачка, звезды высыпали. Думал тебя позвать, но ты спала, не захотел будить. Видимо, надо было хотя бы попробовать, — он хитро сощурился, понимая, что я бессовестно притворялась. — В следующий раз буду умнее.

Стало немного проще дышать. Он говорил так спокойно, с улыбкой, не увиливал и не пытался обернуть сказанное в шутку.

Кусочек омлета я все-таки съела. Слишком уж аппетитным он получился, пышным, нежно-бежевого цвета, идеальной консистенции. Злат умял остальную порцию, и мы засобирались в дорогу.

Но чем ближе мы подъезжали к точке, где располагалась лаборатория Платона, тем пасмурнее он становился. От утреннего благодушия не осталось и следа.

— Что ты хочешь там найти? — спросила его, чтобы отвлечь.

— Надеюсь, что ничего такого, что может лечь на Платона тенью или в дальнейшем привлечь внимание Арбитров, — он покачал головой.

Было видно, что ожидает Злат худшего.

— Тебе что-то сказал отец, да?

— Ничего конкретного, но даже туманных намеков и общих фраз хватило, чтобы общая картинка нарисовалась очень нерадостная. Платон работал с разумом, его интересовали возможности мозга, и хоть опыты на людях он якобы почти не проводил, но…

Златон позволил самой додумать, чем могут грозить такого рода эксперименты, даже самые безобидные. А уж слово “почти” вообще не сулило ничего хорошего.

— Серп мог обмануть тебя?

— Нет, не мог. В камере был артефакт, реагирующий на ложь. — Злат сверился с навигатором и свернул на повороте. — Да и зачем ему врать в таком вопросе? Наоборот, он очень гордился Платоном. А зная нашего отца… короче, думаю, мне не понравится увиденное. Он сказал, что единственный опыт на человеке закончился неудачей: подопытная впала в кому. Посмотрим, остались ли упоминания об этом в лаборатории.

Я поежилась, вспоминая ту девушку “без лица”, которая заглядывала к Платону в воспоминаниях.

Могла ли речь идти о ней? Кем же она была, и что с ней случилось?

***

Лаборатория оказалась совсем не тем, что я себе представляла. В моем воображении это было нечто похожее на то, что есть у нас в клинике. Несколько маленьких помещений с кучей приборов и снующего туда-сюда персонала.

Но в итоге оказалось, что у Платона в распоряжении были огромные площади, при этом никого из персонала.

За высоким забором на окраине города располагался целый комплекс зданий.

— Насколько я помню, в советское время здесь был психоневрологический интернат, — рассказывал Злат. — Из-за аварийности его закрыли, потом выставили на продажу. Несколько лет местные развалины вместе с землей переходили из рук в руки, потом были каким-то чудом отреставрированы. Как все это оказалось в руках Платона — понятия не имею. В имуществе Серпа ничего подобного не значилось, в относящихся к "Посейдону" активах — тоже. Записано на подставное лицо.

Нас встретил близнец. Алексей.

— Видимо, после того как Платон впал в кому, все разбежались. Понимали, что дело не совсем законное, и, лишившись начальника, свернули исследования. Часть документов уничтожили, что-то, возможно, спрятали. — Алексей провел нас вперед по большому пустому зданию. Эхо шагов отскакивало от стен.

— Столько места… — Я пыталась представить, что же тут происходило какой-то год назад, и никак не могла. Здесь можно было разместить несколько таких клиник, как та, в которой работала я. А Платон проводил здесь опыты? На ком? На животных? На нечисти? Ведь что-то же было, кроме той единственной девушки?

— Наши вчера тут все облазали. Нашли несколько интересных вещиц, чуть позже вам покажу, но дорожные камеры зафиксировали, что большую часть оборудования отсюда вывезли в первые же недели, как с Платоном все случилось. Видимо, у них был четкий план действий на подобный случай, — рассказывал близнец. — Но нам удалось выйти на парня, который был крысой Серпа. Он сейчас здесь. Только перед вами привезли.

Алексей свернул в маленький узкий коридорчик и толкнул железную дверь, расположенную в самом конце. Это была комната охраны со множеством мониторов и пультом управления.

Внутри находились двое мужчин. И если один мне был незнаком, то, увидев второго, я не сразу сообразила, каким образом Алексей сумел телепортироваться у меня из-за спины вперед. Потрясла головой, обернулась. Так странно было видеть близнецов рядом.

— Привет, Ал, — мгновенно сориентировался Златон. — А вы, должно быть, Дмитрий?

— Здравствуйте, Златон Серпович… — проблеял невысокий мужчина с огромной залысиной, на вид ему было лет пятьдесят. — Вот, я пришел. Как попросили.

Он втянул голову в плечи, испуганно стреляя вокруг глазами.

— Отец говорил про какую-то запись. С экспериментом над девушкой, — не стал ходить вокруг да около Златон. — Она у тебя?

Дмитрий осторожно кивнул.

— Знал, что спросите, взял с собой. Вообще, Максимка всё удалил. Это копия, так что тут неполная информация.

— Максимка? — Я нахмурилась. Не слишком похоже на имя какого-нибудь ученого, работавшего в сверхсекретной лаборатории.

— Мальчик на побегушках у Платона Серповича. Он у него на «принеси-подай» был. Но когда был запущен протокол «Харибда»…

— Что за протокол? — прищурился Златон.

— Эм… — Он нахмурился, его рот несколько раз открылся и закрылся, словно он не мог подобрать слова. — Просто посмотрите сначала записи. Вы поймете…

Он достал флешку из пиджака, вставил в пульт, и сразу на нескольких экранах всплыло изображение операционной. По крайней мере, больше всего напоминало именно это. Разложенные инструменты, яркий электрический свет, кушетка.

Какое-то время ничего не происходило, но Дмитрий щелкнул по пульту, ускоряя запись.

Появляется Платон. Я знала, как он выглядит, но на записи он смотрелся по-другому. Солиднее, внушительнее, хладнокровнее. Длинные волосы убраны в хвост, идеально выглаженный медицинский халат застегнут на все пуговицы. Словно собственное представление мужчины о себе не совпадало с тем, что было в реальности.

В одной руке у него диктофон, в который он говорит:

— Пациентка. Адалин Эфа, двадцать пять полных лет. Повторение эксперимента двадцать ноль два на человеке прошло успешно. Произведено заражение сознания. Состояние — стабильное…

В этот момент к Платону кто-то подходит, обхватывает со спины:

— Можно тебя коснуться… — едва слышный женский голос, и наконец становится