Омега для Альфа Мужей (СИ) - Иствуд Кира

В груди болело. Моё собственное сердце превратилось в кусок льда, который медленно раскалывался, разрывая меня изнутри. Я не мог дышать. Не мог думать. Только смотрел на неё. Она была такой хрупкой, такой нежной. И теперь… теперь она была мёртвой.

— Нет, — прошептал я, но это слово не имело смысла. Оно просто сорвалось с губ, как последний крик отчаяния. — Нет, нет, нет…

Ордел зарычал рядом со мной. Его рык был низким, звериным, полным ярости и боли. Я почувствовал, как наша общая боль превратилась в нечто большее — в бешеную, неконтролируемую ярость.

Мой взгляд метнулся к тому, кто стоял рядом с клеткой. Люциан Грей. Его лицо было искажено гримасой страха, а в синих глазах горела искра безумия. В руке он держал бластер, наведённый на нас. Но это не имело значения. Ничто больше не имело значения для нас.

Купол не позволял использовать псионические силы. Но руками рвать эту тварь будет даже приятнее.

— Вы… вы не понимаете, — начал Люциан, но его голос дрожал. — Я делаю это ради науки! Ради…

Он не успел договорить. Ордел бросился вперёд, как разъярённый зверь. Его хвост покрылся шипами и со свистом метнулся в сторону Люциана. Профессор успел отпрыгнуть, уворачиваясь с неожиданной ловкостью. Его движения были резкими, неестественными, будто он и впрямь был не чистопородным человеком.

Всё происходило на бешеных скоростях. Мысли летели фоном, утопая в бурлящей ярости.

Я сорвался с места следом за братом, чувствуя, как гнев накрывает с головой. Мой хвост хищно изогнулся, готовый к удару.

Щелчок. Засвистел лазер бластера. И снова, снова. Это Люциан бешено нажимал на спусковой крючок. Но я двигался ещё быстрее. Мой кулак врезался в его живот, а ладонь — в кисть. Пальцы профессора согнулись под неправильным углом, бластер вылетел и с грохотом ударился о стену.

Люциан согнулся, запоздало вскрикнул, но его крик был заглушён рёвом Ордела, который уже наносил удар хвостом. Брат прорубил врагу плечо. Кровь брызнула во все стороны. Профессор заорал, оседая на пол. Алое брызнуло вокруг. Но я не хотел, чтобы эта мерзкая кровь смешалась с кровью Арии. И откинул профессора подальше.

Он верещал. Извивался, будто раздавленный червь.

Нет, умереть от потери крови — слишком просто для этой твари. Я собирался отгрызать от него по куску, проверяя, что он чувствует каждый оттенок боли… Но это потом. А сейчас будет правильно оторвать ему ногу. К чему нужны две?

Мой хвост уже опускался на колено профессора, как вдруг Люциан резко дёрнулся в сторону… Ордел легко поймал его хвостом, но неожиданно профессор усмехнулся, и его тело рассыпалось дымом. Иллюзия! Оказалось, что он сам уже стоит у клетки с золотым ядрышком, а его сломанные пальцы впились в энергетические прутья.

Кожа Люциана шипела и обугливалась, но он всё равно протолкнул руку в клетку, схватил мечущееся ядрышко. Впился в него пальцами, погружая их вглубь.

Это произошло за долю миллисекунды. А потом мир взорвался светом.

Энергия, которую высвободил Люциан, ударила нас с такой силой, что мы отлетели назад. Я ударился спиной о робота-погрузчика, но не почувствовал боли. Ярость крутила нервы, рвала душу.

Ария лежала где и прежде. Её не задела волна энергии.

— Вы не понимаете, что я могу! — закричал Люциан, его голос был полон безумия. — Я сильнее вас! А стану почти богом!

Он стоял теперь в центре энергетического вихря. Его глаза горели, а тело окутывало сияние. Клетки больше не было, и он сжимал ядро в теперь уже выздоровевшей руке. Ордел метнулся к Люциану, но тот повёл ядром, и воздушный удар откинул брата, с грохотом вдавил в хромированный бок, пришвартованного здесь же шаттла.

— Вы не сможете остановить меня! — кричал Люциан, его голос был полон торжества. — Ваши псионические силы здесь не работают. Значит, вы беспомощны как дети. Дайте мне улететь на шаттле. И я не стану вас убивать. Щедрое предложение, не так ли? Ведь я в любом случае улечу. Но вы можете сохранить свои жизни.

Этот кусок дерьма ошибался в главном.

Думал, что жизни нам важны.

Мы должны были сделать одно — освободить ядро из грязных лап. И раздавить тварь, которая по недоразумению продолжала дышать. Цена не важна.

Мы с Орделом рванулись вперёд.

Энерго-удары веером расходились от Люциана. Он не умел направить силу правильно. Не было опыта. Потому она рассеивалась, не раня слишком глубоко. Но даже так наши тела покрывали уже десятки кровавых полос. А двигались мы так, будто шли против бешеного воздушного потока.

Что ж, это правда, что под заглушающим куполом мы не могли использовать псионическую силу. Но для осуществления плана хватит и наших тел.

И мы подошли уже достаточно близко…

Оскалившись, мы с Орделом щёлкнули хвостами, а потом с силой ударили ими по полу. Треск оглушал. В воздух взметнулись стальные щепки. Глубокая трещина разошлась по полу дока во все стороны.

Лампы на стенах сменили цвет на пульсирующий алый.

Позади упала стальная перегородка, отрезающая половину дока.

“Внимание! Опасность разгерметизации!” — сообщил голос ИИ.

***

Ария

Темнота.

Тишина.

Я не чувствовала боли. Не чувствовала ничего. Только пустоту — звенящую, безразличную. Особенно пусто было в груди, будто сердце превратилось в выгоревший уголь.

Кровь больше не бежала по моим венам. Дыхание не зарождалось в груди. Оно остановилось только что. Но уже стало так холодно, точно я не дышала вечность. Тишина внутри была бездонной как космос. И такой же холодной. Этот бесконечный холод проникал в каждую клеточку моего тела, в каждую частичку моей души.

Я была мертва. Или почти-мертва. Вопрос каких-то мгновений.

Так странно… я всё ещё могла думать. Всё ещё могла чувствовать — не телом, а словно бы душой. Сознанием. Мои мысли словно плыли сквозь густой туман. Я вспоминала Ордела и Ханта. Их золотые глаза, полные страсти и нежности. Их сильные руки, которые так крепко держали меня. Их мощные хвосты, которые столь бережно, но требовательно сплетались с моим. Я вспоминала, как капитаны называли меня мианессой. И как снова и снова пытались загладить вину за своё прежнее поведение.

А я хоть и сопротивлялась, но неизменно шла им навстречу. Будто иначе и быть не могло.

Кажется, только сейчас я до конца осознала — у меня не было иной судьбы, кроме как быть с ними, любить их и принимать их любовь. Наши души будто всегда были связаны крепкой алой нитью, прошиты ею насквозь, и чем сильнее рвёшься прочь, тем сильнее тянет назад — в их объятия, под их защиту.

Но теперь ничего этого не будет.

Не будет и наших детей, которых я уже любила всем сердцем. Даже сейчас я чувствовала их. Где-то глубоко внутри, в той части меня, которая ещё не охвачена парализующим холодом, в той части – в которой вопреки всему – из последних сил пульсирует жизнь. Они были там. Четыре малыша. Четыре сердца, которые должны были биться ещё очень долго.

Но теперь… теперь они тоже умрут.

Эта мысль резанула. И моя душа расплакалась от горя. Было больно, но боль была не физическая, а куда глубже. Она разрывала меня на кусочки, грызла изнутри.

Нет!

Я не хотела умирать!

Я хотела жить! Хотела быть с Орделом и Хантом. Хотела обнимать наших детей и смотреть, как они растут!

“Ария…”

“Наша мианесса…”

Звучали вдали голоса моих капитанов. Они доносились сквозь туман быстро подступающей смерти и были полны печали и ярости. Это моя память? Самое лучшее что я услышала в жизни – то, что агонизирующий мозг решил напомнить мне напоследок?.. Или эти голоса и правда звучали где-то рядом?.. Реальность причудливо путалась с псионическими полями, которые теперь словно стали намного ближе.

Я хотела ответить моим капитанам. Хотела крикнуть, что я здесь! Что люблю их! Что ношу от них детей! Что скрывала омега ген — но больше скрывать ничего не стану!