Пораженные (ЛП) - Бейкер Р. Д.

Лицо Сэм отягощено печалью.

— Она покончила с собой.

Я киваю, быстро моргая.

— Ее мама нашла ее повешенной в ванной. Ни записки, ничего. Она просто решила в тот момент, что не сможет жить с тем, что произошло, и с тем, что продолжали делать те парни. — Я прочищаю горло, переплетая свои пальцы с пальцами Джульетты. — А потом были похороны, и цветы в школе, и учителя говорили о важности обращения за помощью. Все те ублюдки, которые поверили слухам, они выстроились в очередь на ее гребаных похоронах и плакали, как будто она была их лучшей подругой. Но она была моей. — Я тяжело вздыхаю, проглатывая слезы и страдание, чтобы успокоиться. — И все, что у меня осталось, — это кассета с ее смехом за ее любимой песней.

— Мне так жаль, Сайлас. — Сэм на мгновение прикусывает губу. — Те четверо мужчин в пабе, столько лет спустя. Это были они, не так ли?

Я провожу языком по кончику одного из своих клыков.

— Примерно через год после того, как меня обратили, я увидел одного из них в газете, он становился адвокатом или что-то в этом роде, защищал крупное дело сразу после окончания колледжа. Я начал выслеживать остальных и обнаружил, что все они по-прежнему друзья, потому что подонки, очевидно, любят путешествовать стаями. — Я горько смеюсь. — Затем они организовали небольшую тусовку, сидя в пабе и поздравляя себя со своей удивительной жизнью, со своими трофейными женами и любовницами, в то время как девушка, которую они изнасиловали, девушка, которую я чертовски любил, была всего лишь прахом где-то на кладбище.

— Я не могу винить тебя за то, что ты сделал. — Сэм пожимает плечами. — Я бы сделала то же самое.

— Марго так гордилась мной, — говорю я со смехом. — Создатель мой, она была в восторге. Это было во всех новостях, как раз когда вышли «вампиры». Идеальное вступление, да? — я цинично усмехаюсь. — Никто никогда не знал, что это был я, но когда меня привезли сюда, я все рассказал. Не чувствовал себя хорошо среди людей, когда я сам их убивал. Я ожидал наказания, а получил только понимание. Они сказали, что не могут винить меня в том, что произошло.

— Ни один здравомыслящий человек не стал бы этого делать. Я думаю, это сила, которую мы все хотели бы иметь, когда мы беспомощны.

Я устало улыбаюсь ей.

— Итак, теперь ты знаешь обо мне все, Сэм.

— Объясняет, почему ты к ней так привязан. — Брови Сэм на секунду сходятся на переносице. — Но ты же знаешь, что ее спасение не изменит того, что случилось с Гарриет.

— Джульетта не пыталась покончить с собой, — повторяю я, сразу же видя по лицу Сэм, что она мне не верит. — Джульетта поскользнулась и упала.

— Угу. — Сэм проводит рукой по волосам и вздыхает. — Сайлас, послушай, ты напористый парень, я это вижу. Я знаю это, и теперь понимаю. Но это? — она указывает на мою руку, которая держит руку Джульетты. — Из-за этого у вас обоих будут неприятности.

— Я забочусь о ней, и это не доставит мне неприятностей.

— Так и будет, если ты не установишь для себя границы. — Она поднимается на ноги. — Я понимаю, она симпатичная. Она, наверное, забавная и умная, и все остальное, из-за чего ты бегаешь за ней, как собака. Но это не нормально. Дрочи, трахай меня, делай то, что тебе нужно. Но от нее держи дистанцию.

Я ничего не говорю, оглядываясь на Джульетту. Сэм стоит там еще мгновение, затем с разочарованным стоном выходит из комнаты.

Мониторы тихо пищат. Джульетта продолжает ровно дышать, ее бровь время от времени подергивается, как будто она видит сон.

— В каком-то смысле ты напоминаешь мне ее, — тихо говорю я. — Она всегда видела красоту во всем, так же, как и ты.

Я поднимаюсь на ноги, наклоняюсь над ней, чтобы поцеловать в лоб.

— Ты должна проснуться, Джулс. Ты можешь находить красоту в вещах, только когда ты жива. Даже если мир катится к черту.

ГЛАВА 21

ДЖУЛЬЕТТА

Просыпаться, когда ты думаешь, что умерла, когда ты намеревалась умереть — это гребаное путешествие.

Я оглядываю палату в глубоком замешательстве. У меня болят легкие. Глаза горят, как будто под веками битое стекло, когда я пытаюсь их открыть. Раздается тихий шипящий звук, и в нос мне попадает холодная струя воздуха. Пластиковая трубка прижимается к моему лицу.

Теплая рука обвивает мою, и когда я моргаю и сосредотачиваюсь, глаза Сайласа цвета ржавчины устремлены на мое лицо.

— Джулс?

Мои глаза закрываются. Джулс. Я бы хотела, чтобы он не называл меня так. Мне нравится, что он меня так называет. Это заставляет меня чувствовать целый ряд вещей, которые я не хочу чувствовать.

— Джулс? — мягкие пальцы касаются моего лба.

— Уходи. — Мой голос хриплый, едва слышный. Горло словно обожгло морозильной камерой, все холодное и острое. — Я не хочу тебя видеть.

— Что ж, это очень плохо, потому что я прямо здесь. — Он все еще склоняется надо мной.

Он не двигается. Если я открою глаза, я посмотрю прямо в это лицо, в эти глаза, полные беспокойства и заботы, может быть, даже любви? Я не знаю. Я не хочу знать. Это чертовски больно.

Я качаю головой.

— Пожалуйста, не смотри на меня. Я не хочу, чтобы ты смотрел.

— Я хочу. — Его губы касаются моей щеки. — Я так чертовски рад, что могу смотреть на тебя.

Слезы вырывается из-под моих ресниц, стекают по щекам и скапливаются на лице, когда их ловит дыхательная трубка. Почему я должна была проснуться? Почему эта вода не могла меня прикончить?

— Я не хочу так жить, — бормочу я.

— Джулс, пожалуйста, посмотри на меня.

Я делаю три глубоких вдоха, затем медленно открываю глаза.

Он смотрит на меня, вся красота грозы, темная и зловещая. Но я его не боюсь. Я не боялась его какое-то время. Но даже так, я не могу смириться с тем, как он смотрит на меня. Я не могу вынести скручивания в животе, когда понимаю, как сильно хочу, чтобы он заключил меня в свои объятия.

— Ты нашел меня, не так ли? — спрашиваю я срывающимся голосом. — Ты знал, где искать.

Он знает меня. Он хочет познакомиться со мной.

— Я всегда найду тебя, ангел.

У меня вырывается тихий всхлип, и он кладет руку мне за голову, прижимая меня к себе.

— Я всегда найду тебя, — снова бормочет он. — Никто и никогда больше не причинит тебе вреда.

— Я просто… Я не могла… Когда они рассказали мне о Мэтте, я просто…

Я замолкаю, и Сайлас напрягается.

— Ты поэтому это сделала? Потому что хотела быть с ним?

— Нет. — Я качаю головой у него на плече, и мое горло сжимается. — Я не хочу такой жизни, только не такой, только не больше. Ничего хорошего, ничего.

Мои легкие слишком болят, чтобы плакать.

Сайлас медленно выдыхает, словно испытывая облегчение, и отстраняется, чтобы посмотреть на меня сверху вниз.

— Я был там, я был. Я был уверен, что в мире не осталось ничего хорошего, — он гладит меня по щекам, и боль в его глазах подобна кинжалу, вонзающемуся мне в живот. — Я был там, ангел. И кто-то спас меня. Даже в этом гребаном мире есть красота. В этом есть радость. Даже если тебе придется докапываться до нее.

Мое горло сжимается, когда я сглатываю.

— Как глубоко мне нужно копать, чтобы найти красоту в таком мире, как этот?

Он прижимает мою руку к своей груди.

— Совсем недалеко.

Мои губы дрожат, а потом начинают литься слезы, стекая по моим щекам.

— Я доверяла ему. — Я хватаю ртом воздух, холод, ударивший в нос, проникает в горло и заставляет меня кашлять. — Я впустила его, и я доверяла ему. Я никогда не хотела никого подпускать близко, я никогда не хотела… А потом он сделал это со мной.

— Я знаю, я знаю. — Он садится на кровать рядом со мной, и я прижимаюсь к нему, рыдания раздирают мне горло, несмотря на боль в легких.

Он прижимает меня к себе, гладит по волосам, позволяя мне выплакаться.

— Меня бесит, что я рада его смерти. — Я зажмуриваюсь. — Это делает меня плохим человеком, верно?