Царство бури и безумия (ЛП) - Дарк Люсинда

Он не замечает.

— Пойдем, — ворчит он, явно недовольный тем, что именно ему поручили это задание. Он больше ничего не говорит и, не дожидаясь, что я буду делать, возвращается к лестнице и поднимается на верхние этажи. Его эго душит. Как будто ему даже в голову не приходит, что я могу дать отпор, а тем более что я бы это сделала, если бы мне не было суждено остаться здесь после этого наказания и ждать моих приказов.

Свобода, напоминаю я себе. Настоящая свобода. Вот ради чего я это делаю. Вот ради чего я остаюсь, страдаю. Как только мой долг перед Офелии и Преступным миром будет погашен, камень серы достанут из моего затылка, и я смогу пойти домой. Это слово эхом отдается в моей голове от тоски, которую я так долго подавляла, что новая волна ностальгии и утраты обрушивается на меня, как тонна кирпичей.

Как только все это закончится, я действительно смогу создать свой дом, и мне больше никогда не придется ни перед кем отчитываться, быть связанной или выполнять чьи-либо приказы. Я смогу просто существовать — вдали от любопытных глаз Богов и в безопасности в Пограничных Землях. Сила этого желания обрушивается на меня, как шторм, но я не позволяю ему смыть меня. Нет. Я держусь, пока это пронизывает меня насквозь. Я позволяю этому придать мне сил, пока поднимаюсь вслед за стражником по лестнице навстречу утреннему солнцу.

Здесь даже не так ярко, но я так долго пробыла в темноте, что оно ослепляет меня. Я опускаю голову, используя широкую спину стражника, чтобы заслониться от большинства прямых лучей, и продолжаю идти. Мои ноги волочатся по каменному полу, и чем дальше мы идем, тем более узнаваемыми становятся окрестности Академии.

Я замечаю знакомые здания и каменные арки, которые ведут в помещения Терры для купания или приема пищи, а также те, которые ведут в запретные сады и внутренние дворики. Я снова закатываю глаза, что скрыто от стражника, поскольку он ни разу не остановился, чтобы оглянуться. Я в наручниках, но нет даже цепи, ведущей от наручников к его руке. Он просто идет рядом, как будто ожидает, что я сделаю то, чего от меня ожидают. И… что ж, в этом есть смысл. В конце концов, я следую за ним.

Тем не менее, все это так нелепо. Удары плетью. Тюремное заключение. Все это из-за мелочности и правил, призванных продемонстрировать, кто главный. Меня возмущает напряжение, охватившее мои мышцы, скручивающее позвоночник и растекающееся по ногам и рукам, пока я продолжаю идти.

Стражник выводит меня с нижних уровней и жилых районов. Наконец, мы возвращаемся к месту, где всего несколько дней назад умерли несколько Смертных Богов. Я следую за ним по длинному темному туннелю, вздыхая с облегчением от приглушенного света, несмотря на то, что я знаю, что ждет меня в открытом конце на дальней стороне.

Мы выходим на арену, и хотя я наполовину ожидаю, что раздадутся крики одобрения, я слышу только ледяную тишину. Я поднимаю голову, сбитая с толку, думая, что, возможно, они еще не собрали Академию, чтобы засвидетельствовать мое наказание. Но они здесь. Все ученики. Наставники. Преподаватели. Все они сидят на трибунах почти так же, как и несколько дней назад во время боев за продвижение. Есть несколько ледяных улыбок, жестокие глаза сверкают весельем, а некоторые прямо передают дензы взад и вперед — делая ставки на то, как долго я продержусь или даже умру здесь сегодня, без сомнения.

Впереди, в самом конце арены, за поворотом на самой дальней стороне, я замечаю три знакомых лица. Мои мышцы снова напрягаются, на этот раз по другой причине. Ярость, негодование и что-то еще, чему я не могу дать названия, переполняют меня изнутри, врываясь в меня, как существа из самых темных глубин океана — те, что заманивают моряков и других людей в свои воды, прежде чем утащить их под поверхность моря, чтобы полакомиться их плотью и костями.

Они трое скорее стоят, чем сидят, и наблюдают за мной со смешанными выражениями лиц. Теос выглядит расстроенным, его брови сдвинуты, а губы поджаты. Когда он ловит мой взгляд, то инстинктивно наклоняется вперед. Черт. Я тут же отворачиваюсь. Плохая, блядь, идея — это была такая плохая идея — уступить ему той ночью.

Следующее лицо, которое я замечаю, — Каликс. В отличие от Теоса, выражение его лица совершенно непроницаемо. Его зеленые глаза похожи на замерзший мох. В них нет ни тепла, ни света. Когда он наблюдает за мной, его зрачки сужаются и удлиняются, как щелочки, а не округлые зрачки смертного. Я моргаю, и его зрачки возвращаются в нормальное состояние.

И наконец-то Руэн. Руэн, гребаный Даркхейвен. Мой подопечный в академии и мой предатель. Он стоит оперишься руками о перила, отделяющих трибуны от арены несколькими футами ниже. Он выглядит… огорченным. На лбу у него выступили капельки пота, а лицо слегка покраснело. Я осматриваю его, гадая, какого хрена… кровь. Я замечаю ее, всего несколько капелек на его горле, чуть дальше и почти незаметных. Он дрался с Теосом? Я перевожу взгляд обратно на упомянутого Даркхейвена, но он даже не смотрит на своего брата. Нет? Что за…

У меня нет возможности закончить эту мысль, поскольку утреннее солнце отражается от чего-то металлического в центре арены, когда мы приближаемся. Мое внимание возвращается к тому, что находится передо мной.

Двойные цепи, вмурованные в твердую, наполовину промерзшую землю, приветствуют меня. Мое сердце начинает громыхать в груди. Капли пота выступают вдоль позвоночника. Так много глаз. Слишком много глаз. Все смотрят на меня. Их искривленные губы и плохо скрытые ставки проникают мне под кожу, осознание того, чего я хотела бы не иметь.

По крайней мере, не все сегодня жаждут моей крови. Мне прийдется с этим смириться. Руэн казался виноватым, когда увидел меня три дня назад; надеюсь, ему будет также сильно больно смотреть на меня, как мне будет больно от этой плети. Боги, я надеюсь, осознание того, что он сделал это, разорвет его на части, потому что я знаю, что, как бы сильно я ни старалась, я не смогу вести себя подобострастно с ним после этого. Я наемный ассасин, а не проклятая Богами актриса. Я никогда не была предназначена для подобных долгосрочных миссий, и это чудо, что я еще не раскрыла себя.

Если это тест от Офелии, то я его жестоко проваливаю.

Стражник направляется к месту, отмеченному крестом, который, похоже, вырезан палками или тупым концом меча между этими двумя цепями. Я останавливаюсь, когда замечаю темноволосого Терру, одетого в грязную кремовую тунику и коричневые брюки, быстро счищающего что-то похожее на застывшую кровь со смеси грязи и песка, покрывающей землю боевой арены.

Цепи снова притягивают мой взгляд. С каждой стороны есть солидная полоса длиной в несколько футов, каждая из которых заканчивается наручниками, забрызганными той самой кровью, которую Терра сейчас спешит закончить счищать длинной деревянной ручкой, на одном конце которой есть несколько металлических шипов, вонзающихся в грязь.

Сейчас самое время, решаю я, складывая руки вместе. Подушечки моих больших пальцев нажимают на маленькую пробку, удерживающую флакон закрытым, и она выскальзывает, падая в грязь и песок у моих ног. Я переступаю через это и продолжаю идти, прежде чем прижать кулаки к нижней части лица, чтобы это выглядело так, как будто я молюсь. Может быть, я и молюсь, но не какому-либо Богу. Я приоткрываю губы и запрокидываю голову. Я глотаю мерзкую фиолетовую жидкость со вкусом земли и сладких ягод белладонны.

Я оставляю фиолетовый поцелуй на костяшках пальцев и поднимаю руки к небу, чтобы скрыть то, что я натворила. Стражник передо мной останавливается и оглядывается, и я снова дрожащими руками опускаю руки перед собой. Через несколько секунд я чувствую действие белладонны. Моя Божественная Кровь пытается бороться с этим. Я знаю, что это так, потому что я слегка покачиваюсь на ногах, когда они сталкиваются внутри меня.

Меня охватывает головокружение, когда стражник тянется к моим скованным рукам и снимает с них наручники. Железные кольца падают к моим ногам, поднимая облако пыли из-под моих поношенных ботинок. Его широкие пальцы обхватывают мои запястья и тянут меня, и я, спотыкаясь, иду вперед. Как только мы оказываемся на месте между рядами цепей, установленных в центре арены, он, не дожидаясь, срывает с меня плащ и бросает его… новому Терре, который приближается, я понимаю, когда поворачиваю голову и вижу знакомое лицо.