Ещё один брак по расчёту (СИ) - Фигг Арабелла

— Сира Симона, бывшая напарница сиры Фриды, — возразил ей сир Кристиан, — учила немного нас с братьями…

— Очевидно, просто от скуки, — отмахнулась Рената.

— Может быть, — не стал спорить тот. — Но учила очень неплохо, терпения у неё хватало даже на деревенских мальчишек, ничего длиннее ножа в руках отродясь не державших. Отец предлагал и ей остаться в замке, но она купила хуторок где-то в Захолмье.

— Выписала к себе младшего племянника, женила его на одной из тамошних девиц и теперь изображает примерную бабушку, — кивнув, закончила за него чародейка. Кажется, гильдейские наёмники из тех, что постарше, друг друга неплохо знали и из виду не теряли.

— Сама учит внуков владеть мечом? — рассмеявшись, уточнил сир Кристиан.

— Почему только внуков? Внучек тоже. У вашего отца, сир, кстати, нет какой-нибудь деревушки в три двора на продажу?

— Хотите купить? — удивился тот: если и был в роду у дриадской четвертушки кто-то из первого сословия, до сих пор она ни словом об этом не обмолвилась.

— Да подкинула бы деньжат Матиасу в долг, чтобы он своих детей завёл, даже приёмных, от какой-нибудь неглупой и энергичной вдовушки, а не нянчился с этим барашком.

Катриона, не сдержавшись, фыркнула. Волосы сир Эммет стриг очень коротко, под шлем, но даже такие короткие, они всё равно норовили завиться тугими колечками, а уж стоило ему месяц-другой не трогать их… вот уж точно барашек. И упрямства столько же — опять встал, перехватил щит поудобнее и заявил, что не понял этого приёма, можно ещё раз показать?

— Ревнуешь? — ехидно спросил Ренату Меллер.

— Пф-ф, не больше, чем к девочкам в борделе. Нет-нет, сир Кристиан, — усмехнулась она, увидев, как тот вопросительно выгибает бровь. — Славная тугая попка сира Эммета в полной безопасности. Матиас, как ни удивительно это для наёмника, да ещё и благородного сеньора в придачу, согласен на мальчишек, только если ни одной особы женского пола моложе шестидесяти в обозримом пространстве не наблюдается. Он, кажется, назначил себя приёмным дядюшкой сиру Барашку, раз уж мы тут застряли на неопределённый срок. Потому я и спрашиваю про деревеньку в три двора. Если дорогому напарнику скучно, пусть обзаведётся нескончаемым геморроем: посевная, страда, зимовка, подати, разбойники, жена, дети…

— Послушать вас, так жена и дети хуже разбойников, — заметила Катриона.

— Конечно хуже — разбойники ограбят и удерут, а жена и дети вцепятся, как пиявки, и всё им мало.

— Вот так и хочется проверить, — хмыкнул сир Кристиан, — правда ли вы женщина? Прямо речи старого холостяка слышу.

— А я и есть старый холостяк, — передёрнула плечиками чародейка. — Чем плодить остроухое отродье, я лучше двух-трёх учеников возьму на старости. Ученики — не дети и не внуки, им наставницу травить ради наследства невыгодно: пока она жива, всегда есть шанс узнать ещё что-то новое, а по сравнению с этим любой вклад Под Горой и любой дом, полученный в наследство, не так и много сто’ят. Для мага, конечно, — уточнила она. — Но любой маг из своего ученика невольно, даже сам того не желая, делает такого же одержимого — сила и знания, знания и сила, и ничего больше.

— Вот к Высокому Солнцу подкинут нам дриады мальчишку или двух, — буркнула Катриона, — и берите их в ученики на здоровье. Вроде бы сира Фрида говорила, будто дриадская кровь даёт способности к магии?

— Не обязательно стихийной, — возразила чародейка. — Это может быть талант, как у вашей хорошенькой гадючки — умение вырастить на голых камнях розовый куст из прошлогоднего черенка.

— Но вы же сами говорили, будто магию земли наследовать могут только женщины.

— В том объёме, в каком это считают нормой дриады, — уточнила Рената. — А жалкие, с их точки зрения, крохи — это по людским меркам нешуточный дар огородника. Как у того самого сира Клавдия, который в пригороде Озёрного умудряется выращивать томаты и эти… как их… — она нетерпеливо пощёлкала пальцами и вопросительно посмотрела на Меллера.

Тот помотал головой:

— Извини, я не знаю, о чём ты. У него многое растёт такое, что вроде бы в первую же зиму должно было помёрзнуть насмерть.

— В общем, это я и хотела сказать, — сдалась чародейка, так и не сумев вспомнить, что ещё такое удивительное выращивает сир Клавдий. — Возможно, ему перепала пара капель дриадской крови от какой-нибудь пра-прабабки… Как и сире Аларике тоже.

Когда они выбрались из подвала во двор, там как раз хлопотала «госпожа интендант» — командовала мужиками, пристраивающими длинные глубокие ящики у крыльца, своими ручками перемешивала землю для этих ящиков, подсыпая то песок, то золу. В тенёчке под навесом уже стояли небольшие ящички с рассадой, снятые наконец со всех подоконников (не то чтобы они сильно мешали Катрионе, но из них вечно подтекала грязная вода).

— А вот тут надо будет шпагат натянуть, — распоряжалась Аларика. — Через каждые локоть-полтора… Ой, сир Кристиан, я вас не узнала — богатым будете. Добрый день, — она сделала неловкий книксен: в высоких сапогах, в которые были заправлены, чтобы не вы’возить их в грязи, половинки раздвоенной юбки, изящно присесть не смогла бы, пожалуй, и придворная дама, не то что сеньора родом из мест глухих и диких (дядюшку Артура, наверное, икота мучила с этими без конца поминаемыми Катрионой глухими и дикими местами). — Простите за мой вид.

— Вы в любом виде прекрасно выглядите, — возразил тот. — Замужество пошло вам на пользу, я смотрю: поправились, похорошели… — Смотрел он на неё этак по-мужски оценивающе, и сир Эммет нахмурился.

Аларика же под этим взглядом слегка покраснела, но похоже, от удовольствия, а не смутившись. Она и правда округлилась, причём равномерно, не просто живот наметился. Но сир Кристиан был прав, ей это шло, признала Катриона. А вот дриадского в ней ничего и в помине не было, тут чародейка, похоже, промахнулась: и глаза, и уши, и нижняя челюсть, и цвет волос — всё было самым обычным. Человеческим.

Ещё Катриона, глядя на округлившуюся и похорошевшую помощницу, хмуро подумала, что самой ей впору Феликса Каттена просить, чтобы осмотрел их с Меллером обоих. Разве бывает так, чтобы оба были молоды, здоровы (ну, почти — консорт уже гораздо лучше выглядел, отдохнув и отъевшись на парном молоке, свежих яйцах и первой зелени; не зря его сюда отправили из Озёрного, хоть он, оказывается, и считал это ссылкой), но при этом никак не могли зачать ребёнка? Или это то самое проклятие так действует? Маг-целитель видит их, проклятия эти? Или надо этого… как же его?.. в общем, злого тёмного колдуна искать?

К вечеру пошёл дождь. Он, в сущности, весь день собирался понемногу. Всё же неприветливый и суровый Хмурый хребет был гораздо честнее пакостного Серого кряжа: над тем облака могли неделю висеть, то распухая и сползая по склонам, как слишком сильно поднявшееся тесто по стенкам квашни, то подтаивая и оседая в котловине — а могли в два-три часа накрыть всё баронство и соседей в придачу, устроив грозу с ливнем и градом, хотя вроде бы только что невинно синело лживо-чистое небо. Хмурый своими тучами обкладывал небо неторопливо и основательно, зато уж надолго, не то что подлый и непредсказуемый Серый кряж, грозы’ или снежного бурана с которого хватало от силы на полдня. Нет, если непогода шла с Хмурого, это было на неделю, не меньше.

Сир Кристиан, понятно, остался ночевать. И не в гостевой спальне, а у Меллера, с чего-то вдруг согласившегося приютить баронского сына. Все уже, в общем, улеглись, устав за день, только Катриона упрямо дошивала домашнее платье из того самого льна с так хитроумно вытканными узорами, что ткань казалась вышитой в тон основе. Лён был не отбеленный, смотрелся скромно, и Катриона даже чёрной тесьмой раздумала его отделывать. Платье это она ни жить ни быть хотела закончить к Воротам Лета, когда в гости к Аларике собирались приехать — и наверняка не на денёк — её матушка и младшая сестра.

А ещё сир Кристиан привёз приглашение на имянаречение своего долгожданного племянника, и уж на такое торжество точно соберётся всё баронство и половина соседей. Не ехать же на него в платье сиры Мелиссы, кое-как перешитом и не прикрытом уже беличьим полушубком, как это было зимой. Пообносилась она, Катриона из Вязов, чего уж там, а дорогие соседушки точно захотят почесать языки об супругу богатенького простолюдина, которая, несмотря на все его денежки, так и ходит в обносках с чужого плеча (даром что сами за такие обноски передрались бы, вздумай Катриона их кому-то ещё предложить). И хоть как объясняй глупым клушам, что брали Гилберта Меллера в консорты ради новой крепости, а не ради новых тряпочек! Нет уж, проще спешно, исколов себе все пальцы, сшить два-три новых платья, чем выслушивать вежливые колкости, высказанные медовыми голосами.