Вечная любовь (СИ) - Кутузова Елена

Холодный ветер скользнул по лицу, и мрак взорвался десятком голосов. Они шипели, плевались, шептали, угрожали... Ульяна забилась в угол, двумя руками сжимая подаренный Шоном кинжал. Его острие дрожало, что вызвало у Теней смех.

А потом они снова напали. И опять тело отреагировало раньше, чем разум.

Мышцы жаловались, стонали от напряжения - такие броски были для них в новинку, но Ульяна подчинялась инстинктам, краем сознания понимая - это не она уклоняется от ударов, это остатки души Лишаны помогают спастись. Оставалось лишь полностью довериться Принцессе.

Во время очередного кувырка что-то ударило в бок. Тело пронзила боль и Ульяна задохнулась. Но Тени отпрянули с недовольными восклицаниями. Этого хватило, чтобы снова отползти к стене, защитив спину.

Грудь разрывалась от боли, пальцы нащупали что-то твердое, вонзившееся между ребер. Потянула, едва не теряя сознание, и почувствовала, как по боку течет что-то горячее. Кровь.

Тени оживились, но кружили поодаль. Ульяна скорее угадывала их, чем видела в темноте, но быстро поняла, что несмотря на жажду, они чего-то боятся. Чего-то, что находиться на земле.

Теряя сознание от боли, пошарила вокруг и сильно ушибла пальцы об отброшенную раньше ветку. Это её сучок вонзился между ребрами и обломился с сухим треском, на миг отпугнувшим нечисть.

Дерево скользило в окровавленных пальцах. Кровь пропитала одежу почти до обрезанного подола. Голова кружилась, но Ульяна сцепила зубы, не желая сдаваться: не сейчас. Не так. Не этим...

А Тени шуршали вокруг, но отлетали, стоило взмахнуть палкой. Не в силах встать, задыхаясь от малейшего движения, Уля поползла к выходу в надежде, что луна прогонит нечисть. Или хотя бы позволит увидеть врага. В данном случае - неоценимое подспорье.

Уже заметен был серебристый отблеск на трепещущих листьях снаружи, уже совсем рядом казался светлый прямоугольник входа, как дверной проём заслонила очередная тень. Кто-то ухватил за запястье и вывернул, отнимая деревяшку. Послышались голоса. Яркие. Живые.

Боль скрутила тело, когда человеческие руки подняли и связали грубыми веревками, когда тащили сквозь заросли, когда кинули поперек лошадиной спины. Боль и запах конского пота - последнее, что почувствовала Ульяна прежде, чем провалиться в темноту.

Пришла в себя от воды, плеснувшей в лицо. Задохнулась и открыла глаза, не понимая, где находится.

Она сидела на жестком стуле, прикрученная к спинке. Щиколотки примотали к ножкам, так что двигалась только шея, позволяя немного осмотреться.

Но и это давалось с трудом: тело болело так, словно Ульяна под кузнечный молот попала.

- Еще! - послышалось откуда-то сверху, и в лицо снова плеснула вода. Ледяная, колючая.

Отдышавшись, Уля заметила, как мужчина зачерпывает ведром из бочки и становится на изготовку.

- Очнулась? - почти ласково спросил тот же голос, что требовал полить её водой.

Только после этого Ульяна догадалась поднять глаза перед собой.

Напротив, на возвышении, в мягком кресле сидел мужчина. Черную одежду перехватывал жесткий алый пояс. Такого же цвета кисточка спадала на поля широкополой шляпы.

- Ты... кто?

Боль в ребрах не давала говорить. Ульяна скосила глаза.

На ней все еще была та самая одежда, в которой её и схватили. Грязная от воды, земли и крови. Темное пятно переливалось, словно рана еще не закрылась. Голова кружилась, предметы плыли, как будто между ними пролегала толща воды, и фокусировать внимание на мужчине в шляпе было проблематично.

- Ты... кто? - повторила снова и ощутила привкус крови во рту: как лопнула губа, даже не заметила, так было плохо.

- Старший дознаватель Рода Хранителей Гробницы, - представился мужчина. - И тебе лучше слушаться.

- Кто... я? - выдавила из последних сил. Хотелось потерять сознание и очнуться дома, в кровати, в крайнем случае - в спальном мешке на раскопе. А главное - понять, что все это оказалось сном. Злым, жутким кошмаром.

Но забытье не наступало, а боль подсказывала, что все происходит наяву. Кроме того, дознаватель решил быть вежливым:

- Ты - существо Срединного мира, осмелившееся бросить вызов потомкам богов! За это положена суровая кара. Если сама сознаешься в преступлениях - наказание смягчат.

- Аиджи... позовите!

Уля устала. И от боли, и от погони, и от страха, что навечно поселился в сердце. Апатия сковывала тело надежнее веревок, и было все равно, что случится потом. Распахнутся Врата или останутся закрыты... Какая разница? Она так устала!

- Аиджи? - взвился дознаватель.

Он одним прыжком соскочил с возвышения и оказался напротив Ульяны. Её голова дернулась от пощечины, но боли не было. Или она просто перестала чувствовать?

- Держи свой поганый язык на привязи, или я научу тебя вежливости! Госпожа Верховная Жрица - и никак иначе. Повтори!

- Госпожа Верховная Жрица, - послушно пробормотала Ульяна.

Она мечтала, чтобы это закончилось как можно скорее. Хотелось забиться в самый темный уголок и тихо умереть. Даже мысли о самоубийстве не пугали, а казались светлыми и правильными.

- Неужели ты считаешь, что госпожа удостоит тебя чести явиться на допрос? К дочери человека?

- Как будто ты... не человек, - мысли довести палачей до белого каления, чтобы они не выдержали, сорвались и покончили с ней разом, показалась удачной.

Сжатая в кулак рука поднялась, но удара не последовало. Ульяна приоткрыла зажмуренные глаза.

Напротив стояли двое.

Шон и дознаватель.

Их руки сцепились - один норовил ударить пленницу, второй не позволял, сжимая запястье так, что у самого побелели пальцы.

И только вид бледного Шона заставил вернуться чувства. Ульяна испугалась. Не за себя - за него. Слишком уж Тигр напоминал мертвеца. В лице - не кровинки, и даже сапфировый взгляд потух, и смахивал теперь на запыленный осколок дешевой стекляшки.

- Она - вместилище божественной души Великой Хранительницы Врат! Как смеешь ты обращаться с ней столь непочтительно? Она требует призвать к ней Аиджи, значит, ты немедленно отправишь гонцов в столицу!

Шон шипел, как большой рассерженный кот. Но Ульяне было не до смеха. Как и дознавателю. Тот бледнел то ли от отповеди, то ли от боли - Шон крепко сжимал его запястье, так, что кулак разжался, и кисть безвольно повисла. И все-таки он сопротивлялся!

- Как смею я противиться воле Великой Жрицы? Мы получили четкий приказ: найти и допросить!

- Не смей! - Шон начал выворачивать руку противника. Медленно, с трудом, но дознаватель сдавался, пока не оказался стоящим на коленях, на каменных плитах, спиной к Тигру. - Не смей проявлять неуважения к той, кого избрала Верховная Хранительница врат. И позови целителя!

Получив толчок в спину, дознаватель растянулся на земле. Подчиненные кинулись с попытками поднять, но он отмахнулся:

- Этот раб прав. Приведите лекаря. А её пока... в темницу.

- Не смей!

Голос Шона не предвещал ничего хорошего, но Ульяне было уже все равно: в темницу или в хоромы. Лишь бы оставили в покое и позволили тихо умереть.

Вместо этого её отвязали. Сидеть сразу стало трудно, и без поддержки веревок Ульяна свалилась прямо на руки Шону. Тот бережно поднял и куда-то понес. Злой окрик дознавателя заставил его поменять направление, но не скорость.

Все это Уляна почти не осознавала. Боль практически ушла, в голове звенела пустота, а солнце казалось очень ярким и очень светлым. И теплым. А небо - бездонно-синим. И она падала в него, как птица, раскинув руки. Стремилась туда, в бесконечность, в пустоту, где нет ни боли, ни страданий, ни мыслей. Где нет ничего... Только ощущение невесомости и вечный покой.

А потом пришла пустота...

37

Просыпалась тяжело и больно. Тело жаловалось каждой мышцей, каждой косточкой. Даже открыть глаза казалось невозможным.

- Уля? Ульяна?

Она вынырнула из темноты скорее, чтобы прекратилось это похлопывание по щекам. Отозваться на давно забытое имя и опять уснуть, сбежать как можно дальше... Не получилось. Шон уцепился за сознание, не позволил снова закрыть глаза.