Кальдорас (ЛП) - Нони Линетт

Ее сердце начало громко биться у нее в ушах еще до того, как она совершила полный оборот, потому что она знала — она знала — что найдет, когда обернется, и это не была раса бессмертных, которым грозила опасность и которые нуждались в ее помощи.

Конечно же, дверной проем исчез, а Зайлин нигде не было видно.

Но что касается Кайдена…

У Алекс перехватило дыхание, когда она увидела выражение его лица и поняла, что он спланировал это; что он вступил в сговор с императрицей, чтобы привести их сюда, в место, которое имело для них большее значение, чем любое другое.

А затем у нее снова перехватило дыхание, когда Кайден сократил расстояние между ними, потянувшись, чтобы взять ее внезапно задрожавшие руки в свои.

— Я годами думал об этом моменте, о том, что скажу, как это скажу, — произнес он, его голубые глаза сияли, а голос был полон эмоций. — Я запоминал речь за речью, пытаясь найти идеальные слова, чтобы передать все, что делает тебя такой особенной для меня — твою страсть, твой юмор, твое сердце. Миллион вещей, и еще миллион других. Но потом я понял, что это невыполнимая задача, потому что ни в одном языке нет слов, которые могли бы описать, как сильно я тебя люблю.

Слезы наполнили глаза Алекс и потекли по щекам.

— Итак, никаких речей, — продолжил Кайден, прерывисто дыша. — Никаких витиеватых фраз. Просто я стою здесь перед тобой, на том месте, где все это началось, и говорю то, что, я надеюсь, ты уже знаешь: что ты, Александра Дженнингс, для меня все. И если ты позволишь мне, я хотел бы быть для тебя всем, каждый день, всю оставшуюся жизнь… и даже больше.

Теперь ее слезы текли не переставая, но Алекс не отпускала руки Кайдена, чтобы вытереть их, не хотела упустить ни единого момента из происходящего. Все, чего она хотела, — это броситься в его объятия и прокричать свой ответ небесам, но однажды она дала ему обещание, поэтому, когда, наконец, пришло ее время заговорить, она спросила как можно выразительнее своим хриплым, полным слез голосом:

— Ты о чем-то спрашиваешь меня, Кайден?

Медленная, красивая улыбка появилась на его губах, когда он прошептал:

— Посмотри вверх.

Взгляд Алекс послушно метнулся вверх, и у нее перехватило дыхание, нечто среднее между рыданием и смехом, когда она увидела, как Ксираксус взмахивает своими массивными крыльями и исчезает в ночи, оставляя за собой голубое пламя своего драконьего огня, которое задержалось в небе, показывая простые и совершенные слова:

Ты выйдешь за меня замуж?

И когда Алекс повернулась обратно к Кайдену…

Он опустился на одно колено.

— Что скажешь, Алекс? — хрипло спросил он, доставая из кармана пиджака кольцо. — Ты сделаешь меня самым счастливым человеком на свете? Даже в мирах?

Все еще со слеза и на глазах Алекс произнесла:

— Только потому, что ты уже делаешь меня самой счастливой женщиной. Так было всегда, Кайден Джеймс. Я буду любить тебя до скончания веков и обратно, вечно.

Его глаза были мягкими и ласковыми, когда он смотрел на нее, хотя его губы дрогнули, когда он спросил:

— Так… просто чтобы проверить… это значит «да»?

Алекс рассмеялась, всхлипнула и снова засмеялась, повторяя его предыдущие слова.

— Это миллион «да». И еще миллион. — Потянув его за руки, она приказала: — А теперь вернись сюда и поцелуй меня.

Кайден вскочил на ноги и, не колеблясь, последовал ее приказу, притянул ее к себе и запечатлел на ее губах обжигающий, идеальный поцелуй, обещающий все, что их ожидает, и многое другое.

— Ты можешь в это поверить? — пробормотала Алекс, отстраняясь, чтобы посмотреть на него с удивлением. — Ты можешь поверить, что мы добрались сюда? Что у нас наконец-то счастливый конец, которого мы заслуживаем?

— Это не конец, — сказал Кайден, снова целуя ее, прежде чем прошептать ей в губы, — это начало.

Глава 6. Рува

Рува Деллан прислонилась к деревянному входу в комплекс королевских конюшен и смотрела на фейерверки, взрывающиеся над дворцом, восхищаясь открывающимся видом и в то же время внимательно следя за лошадьми, находящимися под ее присмотром. Если не считать хождения по стойлам, никто из них не подавал признаков беспокойства — вероятно, благодаря успокаивающему тонизирующему средству, которое она подсыпала в их вечернюю еду, — поэтому она расслабилась и позволила себе насладиться яркими огнями, которыми была отмечена свадьба принцессы Делуции и ее мужа Джордана Спаркера.

Усмешка тронула губы Рувы, когда она вспомнила голубоглазого светловолосого молодого человека, который был весь в навозе, когда она случайно встретила его год назад в этих самых конюшнях, но она превратилась в мягкую, почти задумчивую улыбку, когда она подумала о добросердечной принцессе и о том, как прекрасно, что они были вместе. Рува видела их обоих в академии еще до того, как они закончили учебу шесть месяцев назад, и любовь, сиявшую между ними, невозможно было не заметить.

Вздохнув, Рува подумала, будет ли у нее когда-нибудь что-то подобное для себя. Дружба. Доверие. Любовь. Все то, что ускользало от нее в течение шестнадцати лет. Хотя она также была первой, кто признал, что никогда не впускала их в свою жизнь… по крайней мере, насколько ей было известно. Все, что было до того, как ее удочерили, оставалось тайной, а ее самые ранние детские воспоминания — чистым листом. Именно из-за этих потерянных лет она отказывалась возводить стены вокруг людей, так как не могла отделаться от мысли, что что-то — или кто-то — стало причиной провалов в ее сознании, и она никогда больше никому не позволит иметь над ней такую власть. Если это означало, что она оттолкнула всех, включая своих приемных родителей, то так тому и быть.

Дружба. Доверие. Любовь. Нет, Рува знала, что этого никогда не случится в ее будущем, даже если какая-то тайная, ноющая часть ее души жаждала жизни, в которой она могла бы испытывать подобные чувства, и стремилась к людям, которые вызывали их в ней.

«Если бы только все могло быть по-другому», — с грустью подумала она, когда на небе погас последний фейерверк.

Снова вздохнув, на этот раз громче, Рува оттолкнулась от стены, решив, что с таким же успехом может приготовить утреннюю кашу перед отходом ко сну, и у нее останется на одно дело меньше, когда она вернется через несколько коротких часов.

Когда она шла по проходу, из стойл выглядывали любопытные лица, и она рассеянно гладила их по пути в комнату для кормления. Оказавшись там, она без колебаний открыла дверь и вошла в нее, как делала тысячи раз до этого.

Только на этот раз произошло нечто неожиданное.

Что-то другое.

Что-то очень, очень странное.

Потому что, когда она вошла в дверь, но оказалась не в комнате для кормления.

— Что за…? — прошептала она, оглядываясь по сторонам, и нахмурилась, когда каким-то образом оказалась в знакомом фойе Библиотеки академии.

Вокруг никого не было, не только потому, что время близилось к полуночи, но и потому, что был Кальдорас, а значит, середина каникул, и занятия должны были начаться только через неделю. Даже ворчливого библиотекаря не было за своим столом, и Рува осталась совершенно одна в большом, плохо освещенном помещении.

Шок сменился паникой, а ее сердце забилось быстрее. Девушка понятия не имела, почему здесь оказалась и как. Она только что преодолела тысячи миль, не воспользовавшись сферником. Все, что она сделала, это вошла в дверной проем, а затем…

Внезапная вспышка света остановила мысли Рувы, заставив ее поднять руку, чтобы прикрыть глаза, а затем медленно опустить ее снова, когда свет померк. Однако, она не исчезла полностью, привлекая ее внимание, как мотылек пламя.

Рува нерешительно подошла поближе к источнику света — картине на стене. Она светилась изнутри, уже не ослепляя, но все еще достаточно ярко, чтобы она не могла разглядеть изображение за ее пределами.

Она знала, что ей следует уйти. Знала, что ей следует подняться по ступенькам Библиотеки, взять один из запасных сферников из своей комнаты в общежитии, а затем вернуться во дворец, ведя себя так, словно последних нескольких странных минут никогда не было. Но, несмотря на то, что она знала, что именно это ей и следует сделать, она не могла заставить себя пошевелиться. Еще нет.