Кальдорас (ЛП) - Нони Линетт

В этой картине было что-то притягательное, будто она содержала ответ на вопрос, который она задавала себе всю свою жизнь.

Покачав головой, Рува поняла, что это не имеет никакого смысла. Это была картина. Она не могла дать ей никаких ответов. Она даже не могла понять, что это было.

Но все же это не помешало ей протянуть к нему руку, влекомая какой-то невидимой внутренней потребностью, любопытством, слишком сильным, чтобы сопротивляться ему.

Рува не знала, чего ожидала… может быть, того, что сияние померкнет настолько, что станет видна работа художника, после чего она поймет, что это портрет, который видела множество раз за те три года, что провела в академии. Ничего загадочного, ничего волнующего. Затем она отправится в путь.

Только… этого не произошло.

Потому что, когда пальцы коснулись холста, прошли прямо сквозь него.

И тогда она сделала то же самое.

Только что Рува стояла в фойе Библиотеки. В следующее мгновение ее затянуло в картину, и, спотыкаясь, она вышла с другой стороны, обнаружив себя на вершине обрыва, откуда открывался вид на сияющий, вращающийся по спирали город.

Мейя — некогда затерянный город бессмертных.

Крутанувшись на месте раз, другой, третий, Рува почувствовала, как пульс застучал у нее в ушах, когда она огляделась вокруг, удивляясь, как ее перенесло в другое место, не имея для этого никаких известных средств. Она знала, что у некоторых других рас есть способы мгновенно перемещаться из одного места в другое, например, у Тиа Ауранс и Ходящих по Теням. Но она была человеком, и ее дар, каким бы сверхъестественным ни был, не учитывал того, что только что произошло.

Прижав руки к телу, Рува смотрела на город, окруженный со всех сторон водопадами. Без сомнения, он был прекрасен, но в то же время в нем было что-то жутковатое, будто он казался… заброшенным. Над головой сгущались грозовые тучи, темные, тяжелые и более угрожающие, чем те, что Рува когда-либо видела, отчего у нее по коже побежали мурашки, а свитер почти не спасал от холода, который пробирал ее до самых костей.

Это был не озноб от холода… это было нечто большее.

Что-то опасное.

Что-то… неправильное.

Тревожные звоночки громко зазвенели в голове Рувы, когда она поняла, что надвигается буря, пробудив инстинкт, от которого не могла избавиться, но который заставил понять, что ей нужно уходить немедленно.

Однако, прежде чем она успела сообразить, как это сделать, прямо перед ней появился дверной проем, материализовавшийся из воздуха.

И затем кто-то шагнул в него.

Рува отпрянула назад при виде невероятно красивого мужчины, мгновенно испугавшись по двум причинам:

Он был меярином.

И он был весь в крови.

Золотистые глаза встретились с ее глазами, когда он произнес голосом, одновременно мягким, как бархат, и острым, как сталь:

— Сэй норан наха Эйлия.

Рува непонимающе моргнула. Она знала всего несколько основных слов на меяринском, учитывая, что большую часть своей жизни они были расой, давно канувшей в прошлое.

— Простите, что?

Мужчина склонил голову набок, его взгляд был сосредоточен, когда он повторил на общем языке, несколько официально:

— Ты не Эйлия.

— Эйлия?

Его золотистые глаза сузились.

— Возможно, ты знаешь ее как Александру.

Рува снова моргнула, сообразив, кого он имеет в виду.

— Александра Дженнингс?

— Да. Где она? — требовательно спросил прекрасный меярин. В нем было что-то знакомое, но Рува не могла понять, что именно. Она мало общалась с представителями его расы, поскольку во время войны ей было всего двенадцать, и поэтому она не участвовала в боевых действиях. Даже за прошедшие годы единственными меяринами, которых она видела, были те, кто посещал дворец, — король Рока, королева Кия и их стражники-зелторы, но ни один из них не был этим золотоглазым мужчиной.

— Я… я не знаю, где она, — ответила Рува, которая в последний раз видела Александру на дворцовой кухне, но она исчезла вместе со своей Теневой Волчицей и сейчас может быть где угодно.

Меярин провел рукой по своим золотистым волосам с прожилками крови, выглядя расстроенным, а также из-за чего-то еще. В его потрясающих чертах лица было что-то напряженное, указывающее на то, что он был обеспокоен. Даже напуган. И это выражение только усилилось, когда он взглянул поверх скал и увидел надвигающуюся бурю.

— У нас нет времени, — прошептал он, по-видимому, самому себе, и его голос был полон того, что можно было описать иначе, как ужас.

А затем его взгляд снова остановился на Руве, ноздри раздулись от презрения, возможно, даже отвращения, прежде чем он смиренно вздохнул и, казалось, принял решение.

— Ты здесь, а это значит, что ты должно быть Избрана, — сказал он. — Тебе придется это сделать.

Сбитая с толку — по многим причинам — Рува повторила:

— Избрана?

— Сорайей де ла Торра.

Рува наморщила лоб, ее замешательство росло.

— Сорайей? Волком Александры?

Меярин застонал и потер лоб, бормоча себе под нос как на общем, так и на своем родном наречии, причем те несколько слов, которые Рува могла понять, были похожи на «смертные» и «свет, пощади меня».

Глубоко вздохнув сквозь зубы, он сказал:

— Это не волк. Сорайя де ла Торра… Библиотека легенд. Если ты здесь, — он указал на пейзаж, — то это означает, что ты можешь попадать в ее двери. Что ты можешь путешествовать между ее внутренним и внешним мирами.

— Что я могу?

Тихо выругавшись, меярин шагнул вперед, занимая ее место, его взгляд был почти лихорадочным, когда он сказал:

— У нас нет на это времени. Я все объясню, но тебе нужно пройти со мной. Библиотеке нужна твоя помощь.

Как только он произнес эти слова, дверной проем позади него вспыхнул светом, словно призывая к себе. Как и в случае с картиной ранее, Рува испытала то же чувство принуждения, будто в ней были ответы, которые она искала всю свою жизнь: кто она такая, откуда пришла…

И почему она не могла вспомнить.

— Я не могу заставить тебя следовать за мной, — сказал меярин, и в его голосе прозвучало раздражение от этого факта, будто он хотел заставить ее, но какая-то высшая сила не позволяла ему. — Ты должна пойти сама. Но услышь меня, когда я говорю, что на карту поставлено выживание этого мира — всех миров — на земле. И как бы абсурдно это ни звучало, ты, возможно, единственный человек, который может спасти нас всех.

С этим заявлением и последним пронзительным взглядом меярин развернулся и исчез за дверью, оставив ее стоять там, ошеломленную его словами.

Он не мог быть прав… она была никем. Приемная девочка, которая даже не помнила своего прошлого. Не может быть, чтобы она была какой-то героиней, спасающей мир. Сама мысль об этом вызывала у нее желание расхохотаться.

Но даже так… она не могла игнорировать тихий, подталкивающий шепот в глубине своего сознания, который спрашивал:

— Что тебе терять?

Ранее, этой ночью, она мечтала о новой жизни, в которой она могла бы иметь то, чего никогда не позволяла себе раньше. Этот дверной проем предоставил ей такую возможность. В худшем случае, ничего не изменится. Ее жизнь останется такой, какой была, и она будет продолжать жить так, как жила последние шестнадцать лет. Но если есть вероятность, что ее ждет что-то лучшее, может быть, даже какие-то ответы, какая-то надежда, то она обязана сделать это ради себя самой и посмотреть, что там.

Спасать миры было выше ее сил, она это знала. Но переступить порог? Это она могла сделать.

И вот, глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Рува последовала за золотым меярином на свет, ни один из них не осознавал, насколько сильно ее решение изменит их жизни.

Потому что однажды она станет его спасением.

А затем…

Она станет его погибелью.