Перья столь порочные (ЛП) - Зандер Лив

— Перебили?

— История наших самых тёмных времён, — сказал Аскер, сложив руки за спиной, ракушки хрустели под его шагами. — Виновен был тот Ворон, чьи действия породили эту легенду. Мужчина с даром пустоты, но настолько сильный, что мог не только поглощать чужие способности, но и красть их навсегда, присваивая себе. Мы называем это…

— Ворами, — сказала я. — Его убили тени.

— Да. Именно так. Его сын и наследник назвал это грехом — чтобы один Ворон копил в себе такую силу. Он приказал уничтожить всех воров, чтобы история не повторилась. Множество эхо и пустот несправедливо обвинили в том, что они воры, и казнили. Остальные ушли в подполье, — продолжил Аскер. И это объясняло, почему они такие редкие. — Король Оманиэль пытался снять это клеймо с пустот, ведь его спутница оказалась эхо. Но это кровавое пятно слишком глубоко въелось в ткань наших грехов. Марла всё это видела и рассказывала мне, как пустоты… — он внезапно замер и повернулся ко мне, глаза сузились. — Виселица на утёсе, за ней — море. Тело светловолосой женщины, болтающееся в петле, захлёбывается в солёных волнах.

Видение.

По рукам пробежал холод, мелкие волоски встали дыбом. Я знала это место. Видела пару раз, когда высовывалась из окна достаточно далеко, чтобы разглядеть виселицу за Тайдстоуном. Там утёс низко нависает над морем, где волны особенно свирепы, с такой силой бьются о скалы, что взлетают вверх и обрушиваются на тех, кто дёргается на конце верёвки.

— Виселица за Тайдстоуном, на северо-западном утёсе, — прошептала я, обхватив себя руками в поисках тепла. — Чьё это тело?

— Не могу сказать, — тяжело выдохнул он и поднял взгляд к серому небу. — Мне нужно поразмышлять, зачем богиня показала мне это.

И с этими словами он взмахнул крыльями и улетел за крышу, а моё сердце бешено заколотилось. Малир и я договорились, что через две недели я отправлюсь в Тайдстоун, чтобы освободить Марлу. Но почему у меня было чувство, что я обеспечиваю себе не будущее… а смерть?

Глава 26



Галантия

Наши дни, замок Дипмарш, луг

Запах жареного мяса и сладкого эля тянулся в вечернем воздухе, смешиваясь с дымом дубовых дров, струившимся из десятков кованых железных жаровен, что освещали кьяр. Он проходил на лугу позади замка, прямо у ручья, который медленно впадал в окружающее болото.

Я окинула взглядом занятые скамьи, сидя рядом с принцем-вороном за нашим богато убранным столом, а глаза нервно метались от одной чёрной мантии к другой. Капитан Аскер. Тжема, танцующая с какой-то молодой вороницей. Дарьен. А где же Лорн? Убивает щенков? Выкапывает мою могилу?

— С меня хватит, — произнёс Себиан с другой стороны, прикрывая ладонью пустой кубок, пока мимо проходила девушка с кувшином вина. Перед ним лежали косточки перепела, обглоданные до самых рёбер, а овощи так и остались нетронутыми. Порой он, конечно, был птицей, но аппетит у него был самый что ни на есть человеческий.

Малир медленно повернул голову, нахмурившись.

— А я уж думал, к утру найду тебя спящим в конюшне.

— С какой стати? Намного теплее между ног твоей жены, — пробормотал Себиан, скривив улыбку. — К тому же мне нужно держать прицел верным. Помнишь? Твоя отвергнутая любовница сейчас где-то рядом, вся из тени и злости.

— На ночь ей должно хватать отвлечения, — пожал плечами Малир и перевёл взгляд на тёмную кромку веселья.

Я проследила за его взглядом.

И увидела её.

В обтягивающих чёрных штанах и ещё более тесном корсете, подчёркивающем фигуру, Лорн размахивала руками перед каким-то мужчиной и… о боги, она только что ударила его?

Я выпрямилась, вытянув шею, чтобы проследить, как она скрылась в толпе, и вернула взгляд на мужчину. Он провёл рукой по коротким чёрным волосам, сжал их и дёрнул — жест отчаяния в чистом виде.

Я наклонилась через подлокотник к Себиану, кивнув в его сторону.

— Кто это?

— Лорд Арос из дома Батана, — ответил Себиан. — Её предназначенный.

Неужели.

Я стиснула зубы.

Мысль о том, что у Лорн есть предназначенный, ни разу не приходила мне в голову. Тем более с её одержимостью Малиром. Зачем же принц-ворон привёл его сюда? Чтобы отвлечь её? Заставить её связать себя узами? Избавиться от неё?

— Почему они не связаны? — спросила я.

— Хотелось бы сказать, что он умен. Но, боюсь, всё куда трагичнее, — Себиан покачал головой. — Она снова и снова его отвергает.

Я жевала эту мысль, пока в голове не всплыло новое беспокойство: что если после нашей свадьбы Малир встретит свою истинную? Что тогда станет со мной?

Уф. Я слишком забегаю вперёд. Для начала нужно хотя бы убедиться, что свадьба вообще состоится. Предположим, кьяр — это начало…

— Довольно веселиться! — кто-то грохнул металлической кружкой по столу и, вытирая пену с бороды, выкрикнул: — Добивайся бледноволосой!

— Да, ухаживай за ней! — рассмеялся Себиан, его виски были выбриты к празднику, а остальная часть волос собрана в свободный хвост. Он подмигнул мне. — А то я сам займусь.

И снова этот трепет в животе, закружившийся в груди с тревожной силой. Что он чувствовал ко мне? И что я начинала чувствовать к нему?

Ответов я боялась.

— Ты бы ухаживал за моей невестой во время кьяра, который я сам оплатил? Дерзко даже для тебя, — сказал Малир, осушил кубок и похлопал по колену. — Иди ко мне, белая голубка.

Этот знакомый жест заставил мурашки взбежать по коже, будто тело пыталось воздвигнуть щит. Сегодня ночью он выплеснет на меня свою злобу — я чувствовала это в зудящем шраме на груди.

Когда я спустилась со стула, Малир обхватил меня рукой за живот и усадил к себе на колени, прежде чем произнёс:

— Я с нетерпением жду танца с тобой.

Вот и оно — первое унижение из тех, что ещё предстояли.

— Скажи, Малир, что доставляет тебе больше удовольствия? Унижать меня перед всеми или подстраивать всё так, чтобы я сделала это сама?

Он даже не попытался сдержать смешок, прежде чем опустил кубок на стол.

— Что скажет мой народ? — крикнул он. — Чем я должен одарить свою самку?

— Ракушки! Осколки стекла! — раздалось многоголосое. — Монеты! Блестящие камушки! Гвозди!

Я нахмурилась.

— Гвозди?

— Наши анои имеют привычку помешиваться на собирании гладких, блестящих или… иначе красивых предметов. Самцы часто дарят их самке в знак ухаживания. — Он взял небольшой свёрток из сложенного листа, перевязанный бечёвкой, где тот лежал на нашем столе с начала пира. — Это мой подарок тебе.

Я взяла свёрток, развязала бечёвку и осторожно развернула его — и что-то чёрное, спутанное соскользнуло мне в ладонь.

— Что… что это?

— Браслет. Цепочка айримеля, местный мастер сделал её для меня, но безделушки я выбрал и собрал сам. — Он поднял браслет с моей ладони, давая дереву и кости звякнуть о металл. — Покажи мне запястье. Нет, другое.

Я протянула ему второе запястье, то самое, где была ленточка, прищурившись на тусклые плоские диски, некоторые вытянутой формы.

— Это… пуговицы?

— Пуговицы? — переспросил Себиан и свёл брови в недоверчивом выражении.

— Лучше, чем каштаны, не так ли? — Замок щёлкнул, и Малир коснулся моей щеки ладонью. — Yeh ash valtem skalde ya.

Что-то глубоко внутри меня отозвалось на эти слова, или, может, это была сама их чуждая мелодия, распалившая любопытство.

— Что это значит?

— «Я всегда буду тебя беречь», — сказал он. — Одна из многих клятв, которые традиционно произносят во время кьяра.

— Покажи всем, что ты приняла его дар, — сказал Себиан. — Подними руку, милая. Похвастайся.

Я подняла руку повыше, слегка взмахнув в воздухе, чтобы пуговицы звякнули перед аплодирующей толпой, и посмотрела на Малира.

— Спасибо.

Кивнув, он взял кинжал и обхватил моё запястье. Холод металла коснулся кожи, я дёрнулась, но он лишь перерезал голубую шёлковую ленточку, позволяя ей упасть и утонуть между морковью и горошком в супнице перед нами.