Судьба самозванки (ЛП) - Джонс Амо

Высокие деревья закрывают большую часть солнца, а вода у берега спокойная. Для Одаренных темнота и энергия, которые предоставляет галактика, ‒ это не просто предпочтение, но и необходимость. Это источник энергии для их силы, одна из причин, по которой жители Рата должны так много питаться за счет других, чтобы поддерживать тела в тонусе, то есть люди здесь питаются друг от друга, чтобы поддерживать себя в форме.

Когда я думаю об этом, то замираю, обхватывая себя руками, когда мне сдавливает грудь.

Я этого не знаю. Это было прямо из головы и памяти Найта.

Теперь он буквально вплетен в меня.

Это столь же успокаивает, сколь и отвратительно.

‒ Значит, этим местом управляет Министерство? ‒ слышу я свой вопрос, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, кроме непрекращающегося перетягивания каната внутри.

‒ Мы управляем этим, но они его создали. Это бесконечная тюрьма. Вечный ад, и совсем не веселый, ‒ она поворачивается и с ухмылкой идет назад. ‒ Возможно, это не та приветственная речь, на которую ты надеялась, но будь счастлива, что сегодня пещерным дозорным была я, а не Френчи. Он ‒ придурок. ‒ она протягивает руку, ее ногти накрашены блестящим черным лаком. ‒ Я Хайде.

Я колеблюсь, задаваясь вопросом, должна ли я выложить все свое дерьмо, с тех пор, как меня наебали и привела сюда.

Найт наебал меня и привел сюда…

Буквально.

Я сглатываю.

‒ Я выросла, как Лондон, но мое Одаренное от рождения имя Виллайна… Лакруа.

Ее брови подпрыгивают.

‒ Ну… некоторые из них определенно убьют тебя, но опять же… ты не можешь на самом деле умереть здесь, поэтому, ‒ она пожимает плечами, обнимая меня рукой. ‒ Пойдем познакомимся с остальными, маленькая Убийца, но ты, возможно, захочешь иметь это.

Хайде передает мне маленький нож, который я не видела, как она вытащила, и поворачивается лицом вперед.

‒ Свежая кровь!

Черт.

Двадцать четыре

Найт

Приглушенные звуки раздаются вокруг меня, но мои глаза не открываются.

Тьма, новая, более тяжелый вид, чем я привык, просачивается в вены, давя на меня, пока я не превращаюсь в черную пустоту. Опустошенный и изголодавшийся по чему-то, чего больше не существует.

Я, блядь, умираю. Или часть меня умирает, и это крадет мои силы, одно воспоминание за другим. Это не похоже ни на что из того, что я исследовал, когда связь разрывается или отвергается. Когда это происходит, отвергнутый сходит с ума, теряется в жажде крови или совершенно, блядь, дичает. Как будто Лондон была на пути к становлению, прежде чем я стер себя из ее памяти.

Это никогда не было доказано, но шепотки в Рате гласят, что именно так родился Убийца ‒ мужчина, брошенный женщиной, которую подарила ему судьба. Это имеет смысл, если подумать об этом. По мере того, как проходят дни после разрыва связи, и ненависть к себе превращается во что-то другое, отвергнутые начинают жаждать крови связанных. Они пируют на тех, у кого привязанные души.

Но это? Я пытаюсь сглотнуть. Эта пустота, опустошающая беспомощность, царапающая мои органы, не является разрываемой связью.

Это результат смерти хранителя твоей души, окончательное расторжение связи.

Моя пара мертва.

Моя Лондон… мертва.

Тело сотрясается, и я смутно осознаю, что это от чужого прикосновения, но я погружаюсь глубже в свой разум, ища ее. Я исследую глубины своего дара, но все, что я нахожу, это пустую гребаную дыру там, где раньше была она. Сердце без биения. Небо без звезд.

Король без своей гребаной королевы.

Детка, мне так жаль.

‒ Найт!

Я вздрагиваю, открываю глаза и вижу размытую, окровавленную версию старшего брата.

‒ Крид? ‒ хриплю я, покачиваясь.

Что за черт?

Запястья связаны огнем, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть, к чему я привязан, только чтобы обнаружить ярко-красную веревку, соединяющую меня с потолком.

‒ Черт. Где мы находимся?

Крид висит рядом со мной, разбудив ногой Ледженда. Я поворачиваюсь и вижу Синнера с другой стороны, пытающегося освободиться от веревки.

‒ Не могу. Черт.

‒ Они держат нас на поводке адских псов. То самое дерьмо, которое использовал отец, чтобы обезопасить своих зверей, пока они нам не понадобятся.

‒ Кто это сделал?

Крид, наконец, пинает Ледженда достаточно сильно, чтобы тот проснулся.

‒ Я не знаю. Последнее, что я помню, это то, что я засыпаю.

Я просматриваю свои воспоминания, пытаясь вспомнить последнее, что видел.

‒ Я убил Алекс, затем тело почувствовало, как связь покинула меня, и я… ‒ я зажмуриваю глаза. ‒ Черт. Тогда я не знаю. Я ничего не помню после этого.

‒ Я знаю, кто это… ‒ рычит Синнер, наконец, признавая свое поражение. ‒ Гребаное Министерство. Только у них был доступ к папиным адским псам, и только для них мы являемся гребаной угрозой.

‒ Мне похуй. Они будут мертвы.

Я оглядываю пространство, пытаясь найти варианты, но притупляющаяся боль в груди отказывается отпускать. Как гребаная постоянная пульсация вины, следы когтей Лондон, которые она оставила на сердце, не имеют шансов исчезнуть. Я не уверен, что хочу этого. Если боль от ее потери ‒ это все, что у меня осталось, то я буду чувствовать это всю оставшуюся жизнь.

‒ Выхода нет. Если я правильно догадываюсь и это Министерство, то мы заперты в хранилище под залом заседаний, поскольку это единственное место, куда никто не может войти, если вы не являетесь членом Министерства.

‒ Итак, другими словами… ‒ Ледженд маниакально смеется. ‒ Мы, блядь, застрянем здесь, пока мы им больше не понадобимся.

‒ Или убьют нас… ‒ говорю я сквозь стиснутые зубы.

‒ Какого хрена им нас убивать? ‒ Синнер спрашивает со стороны, и мне приходится бороться со всем внутри себя, чтобы не сказать им, о чем я думал все это время. Или, может быть, они уже знают. Нет. Они этого не знают.

‒ Кто-нибудь из вас заметил, какой спокойной стала мама с тех пор, как убили папу? ‒ я не спускаю глаз с единственной двери в комнате. Жду когда она откроется, когда кто-нибудь из членов Министерства войдет и, наконец, расскажет нам, что, черт возьми, происходит.

Хотели ли они этого с самого начала, ‒ убить нас, ожидая только смерти короля? Возможно. Наиболее вероятно.

‒ Поподробнее об этом, ‒ Крид пытается повернуться ко мне. ‒ Ты хочешь сказать, что она поместила нас сюда?

‒ Нет, я говорю, что она совсем не расстроена тем фактом, что ее пара мертва.

‒ Где, черт возьми, мама? Она была с нами, в холле, ‒ Ледженд хмурится. ‒ Думаешь, они убили ее, как, вероятно, убили папу?

‒ Нет, ‒ выплевывает Синнер. ‒ Они бы заставили нас смотреть, если бы знали. Скорее всего, она где-то заперта с когтями в висках, чтобы они могли украсть у нее все до последней крупицы информации, чтобы использовать против нас.

Я снова дергаю за веревку, хотя огонь обжигает кожу. То, как я продолжаю исцеляться, слабо отвлекает от суматохи, бушующей внутри меня. Я думаю о людях в Министерстве.

Я убил Шторма, лидера Ординарцев, так что остается только три других варианта.

Магдалена, лидер Магов и директор колледжа. Но. Она слишком слаба. Ее потребность во внимании перевешивает стремление к хаосу и разрушению, и у нее есть сын, о котором нужно думать. Не то чтобы его существование перевешивало ее положение.

Один, лидер Монстров. Тихий. Молчаливый лидер в углу, который наблюдает, как другие люди принимают решения, очевидно, составляя внутренне собственное мнение. Я никогда особо не обращал на него внимания, пока король не умер. Подозреваемый.

Агро говорит от имени Фейри. Мне нихуя не нравится ни он, ни его комплекс бога. Определенно он, но он не смог бы сделать это в одиночку.

И королевский монарх ‒ мы ‒ правители всех Темных Созданий, которые управляют каждым кошмаром, рассказанным вам в детстве.