Эфириус 4. Битва за рай (СИ) - Княжева Анастасия

Всё правильно. Так даже легче.

Несмотря на таблетки, галлюцинации не уменьшались. Я слышала голоса родных по нескольку раз на день. Иногда забывалась, начинала беззвучно шевелить губами, отвечая на какой-то вопрос мамы, обращаясь к отцу, радуясь визиту Милы, отвлекалась от работы, и получала серию ударов плёткой. Через плотную ткань комбинезона было больно, но терпимо.

Странно... Но к позорному столбу, покрасневшему из-за впитанной крови, меня пока не привязывали. Каждый день я проходила мимо него, ожидая, что сегодня в обед или к ужину там окажусь, но ничего не происходило. И на постамент поднимались другие. Осуждённые преступники могли вскрикивать, когда палочки, которые они держали зубами, чтобы не прикусить языки, вылетали из их ртов. Творцы, лишённые голоса, молча вздрагивали. Но в их глазах отражалось столько боли, отчаяния, ненависти и презрения, что становилось не по себе. Впрочем, вскоре я и к этому привыкла.

День тянулся за днём. И я, чтобы не потерять счёта времени, принялась на стене своего барака рисовать ногтями крохотные чёрточки. Как и тогда, в тюрьме. Дни складывались в месяц - ПМ. Я ждала, когда меня «отпустят», чтобы убить. Выкачать эфириус из моего окоченевшего тела. Но ничего подобного не происходило.

Казалось, так будет продолжаться вечно. Всё, за что я боролась, утратило смысл, и мне было не к чему больше стремиться. Но в один из дней случилось то, что изменило всё. Я увидела, как на рудники привезли новую пленницу. В тощей сутулой перепуганной до смерти девушке со спутанными грязными волосами, которые, когда-то давно были рыжими, я узнала Мари.

ОНА ЖИВА! ЕЁ НЕ УБИЛИ!

Эта мысль меня окрылила. Заставила сердце биться быстрей, а кровь с бешеной скоростью нестись по венам, раз ноги этого сделать не могли.

Мари. Моя лучшая подруга. Источник новостей, веры в чудо. Раз Штольцберг её не тронул, то он мог точно также поступить и с остальными!

Что, если Майя с Фредом и Лиза находились на других рудниках?

Что, если Дориан с бунтовщиками всё-таки сумеет вовремя создать устройство для перемещения между мирами? А её люди помогут, пускай не мне, но друзьям.

А с Мари. Вместе мы бы точно смогли что-то придумать. Я бы подкопила сил и отыскала способ, как отсюда сбежать и увести с собой остальных.

Теперь мне было за что бороться и ради чего жить.

Вечернего похода в столовую я ждала с нетерпением. Поджидала подругу у дверей, переминаясь с ноги на ногу. Выискивала её макушку среди толпы усталых, чумазых работников, которые, свесив головы над своими тарелками, споро орудовали ложками. Но не находила.

Мне удалось обнаружить Мари только на следующий день у входа в шахту. На неё орал один из охранников и стегал плетью за нерасторопность. Подруга плакала, сжималась в комок. Скорее от страха, чем от боли. Но когда увидела меня, перестала шмыгать носом. Замерла.

Охранник ушёл, и я подошла к ней. Мы крепко стиснули руки друг другу. В наших взглядах было столько эмоций, что словами не описать.

- Кара, что это за место? - испуганно прошептала она.

Я махнула рукой в сторону шахт, затем показала на гортань и жестами объяснила, что не могу говорить.

- Какой кошмар... Они не...

Я открыла рот, затем постучала указательным пальцем по левому запястью.

- Временно, - догадалась она.

Я взяла подругу за руку и потащила к шахтам, пока охранники не заметили нас и снова не вытащили плётки. Показала, что где находится, объяснила, кого следовало слушать и чьи приказы выполнять.

Мари спускалась в тёмный узкий тоннель с опаской. Я - гораздо уверенней. Навык. Впрочем, дело было не только в нём, но и в желании пообщаться с подругой. Передышек у таких, как мы с ней, на рудниках не было. Минута простоя - удар. Но между делом, если отойти подальше, подгадать удачный момент, можно было бы попробовать обменяться полезной информацией.

- Как ты? - показала жестами я.

- Нормально, - прошептала Мари. - Только я ничего не понимаю. За что нас сюда отправили?

Я виновато поджала губы и отрицательно мотнула головой. В этот момент к нам подошёл начальник группы и рявкнул, чтобы мы пошевеливались. Разговаривать было не с руки.

- Нас всех арестовали, - чуть слышно тараторила Мари, когда мы с ней оказались в столовой.

- Стали расспрашивать про эфириус - можно подумать, я представляю, как его добывают! -про готовящийся мятеж, про других творцов, которые в этом были замешаны. Я говорила, что ничего не знаю, но они. - Мари коротко всхлипнула. Я ободряюще сжала её руку. Она немного успокоилась и продолжила: - Меня долго держали в одиночной камере, почти не кормили, запугивали, пытали, а потом перевели сюда.

Я показала губами:

- Майя? Лиза? Кристина? Что с ними?

Подруга прищурилась, попросила показать снова. Я повторила слова, выговаривая их с максимальной чёткостью.

- Не знаю, - тоскливо выдохнула Мари. - Мне ничего не сообщили. Только сказали, что нас всех подозревают в организации мятежа. Я им: «Какого мятежа?», а они: «Хватит притворяться!». Кара, а ты что-то об этом знаешь?

Я виновато поджала губы.

- Кара, умоляю, если ты что-то знаешь, расскажи им. Вдруг тогда они нас отпустят?

Я отрицательно мотнула головой. Внезапно поймала на себе внимательный взгляд охранника и прикусила язык. Нас могли подслушивать, а я и так чуть себя не выдала. Если дам понять, что что-то знаю, то они будут мучить подругу, чтобы заставить меня заговорить. И я, чувствуя себя отвратительно из-за того, что была вынуждена снова ей врать, как можно более чётко проартикулировала:

- Я ничего не знаю.

Подруга недоверчиво на меня посмотрела.

- Но кто тогда знает? И почему они арестовали именно наш отдел?

Я не представляла, как ей объяснить, что всё дело было в угрозе жизням творцов, что я искала сообщника, чтобы помочь их сплотить, потому что мечтала спасти друзей и вернуться домой. Но человек, к которому я обратилась за помощью, меня предал. Поэтому коротко показала губами:

- Шон.

- Что? Хочешь сказать, что господин Феррен нажаловался на нас Верховному архонту? Но зачем? Это из-за того, что ты не захотела к нему вернуться?

Я жестами изобразила «что-то вроде того».

Мари зарылась пальцами в волосы.

- А я говорила тебе, что он тот ещё фрукт!

Я кивнула, мол, знаю. Когда обед закончился, мы снова отправились в шахту. Мари неумело работала киркой и быстро устала. Её отправили на поверхность грузить в телеги руду. Свиделись мы только вечером в столовой. Но обе были настолько измотаны, что было не до разговоров. Однако баланда и ломоть хлеба придали нам сил, и после ужина мы спрятались за её бараком и продолжили прерванное общение.

- Кара, мы долго здесь не протянем. Я точно не протяну. Мы только поели, а уже есть хочется. А эти работы... Мы что, рабы, чтобы так вкалывать? Это же настоящая каторга! Надо как-то отсюда выбираться. Может, мы сможем обратиться к кому-то за помощью?

Я вопросительно вскинула брови: к кому?

- Ну, я не знаю. У моих приятелей вряд ли хватит влияния, чтобы нас с тобой отсюда вытащить. Кристина могла бы замолвить за нас словечко, если бы была на свободе. Но вряд ли её отпустили. А у тебя никого нет? Ты ведь та самая Кара Грант, гордость Эдема. Неужели за тебя никто не заступится? Не сумеет вызволить из этого места?

Я отрицательно мотнула головой.

- Что, совсем никто?

- Нет.

- Плохо, - тяжело выдохнула подруга, и запустила пальцы в волосы. - Очень плохо. Тогда я не знаю, что делать.

Мои надежды по поводу бунтовщиков были слишком слабыми, эфемерными. Точного плана действий тоже не было. Я приглядывалась к охране, прислушивалась, наблюдала за другими творцами, стараясь ничем не выдать свой интерес. Собирала информацию. Что угодно, что бы позволило освободиться. Я мечтала снова раздобыть ключ от ошейника. Но доктор Нейман больше не был заинтересован в сотрудничестве со мной. Да и предложить ему мне было нечего.