Эфириус 4. Битва за рай (СИ) - Княжева Анастасия

Я пыталась высвободиться, пинала ногами Штейна, брыкалась, хотела его укусить. Но он держал крепко.

- Не смей вырываться! Смотри.

Я ненавидела его, их всех за жестокость, безграничную власть и за то, что они делали с моей подругой. Сил защищаться у неё не было. Она просто валялась на земле, прикрыв голову руками, и жалобно скулила.

На это было невыносимо смотреть. Я что-то кричала, в надежде заставить работать обездвиженные голосовые связки, молила их прекратить. Но они лишь гнусно ухмылялись.

Таким было моё наказание. Вот зачем Штольцберг отправил сюда Мари.

В какой-то момент охранникам надоело издеваться над беззащитной девушкой. Они, фыркая, тяжело дыша, отошли от неё.

- Тащите её ко мне! - приказал Штейн, и я от ужаса заорала.

Забрыкалась с новой силой. Вырвалась. Но тут же получила удар под дых. Затем по голове. И рухнула, задыхаясь, на землю. Но даже тогда я продолжала ползти за Штейном, цепляясь дрожащими пальцами за края его брюк, чтобы остановить.

Глава 21 Исповедь монстра

За 3, 9 ПМ до «Сейчас»

На следующий день вместо завтрака я побежала к доктору Нейману. Долго крутилась под окнами его рабочего кабинета, пытаясь разглядеть, не было ли там Мари. Но следов подруги мне не удалось обнаружить. Наконец на горизонте показался мой старый знакомый. Он резко остановился, увидев меня. Нахмурился. Но возобновил шаг.

Я к нему подбежала и с надеждой, с мольбой заглянула в глаза.

- Карина, уходите отсюда. Если вас здесь увидят...

Я схватила пальцами его руку.

«Пожалуйста. Скажите, что с ней».

На лице врача отразилась внутренняя борьба.

- Умоляю, - прошептала одними губами.

Он сглотнул, но ответил:

- Вы здесь из-за вашей подруги?

Я кивнула. Внезапно наше общение было прервано:

- А эта что здесь делает? - раздражённо спросил один из охранников.

Я испуганно вздрогнула. Напряглась.

- Внеплановый осмотр, - соврал врач и отпер ключами дверь. - Проходите, Карина.

Я кивнула и быстро проскользнула в его рабочий кабинет.

- Карина, вы чуть не попались, - устало сказал доктор Нейман. - Вы не должны сюда приходить.

- Она жива? - беззвучно повторила я свой вопрос.

- Да, жива. Лежит в отдельной палате. Скоро поправится. Я сделал всё, что мог. И нет, -добавил он предупреждающе, - вам туда нельзя. Идите, Карина, идите.

Я ушла. Весь день работала, словно робот, стараясь выплеснуть боль, ненависть, злость, что скопились внутри. «Мари была жива, это главное»,- снова и снова мысленно повторяла я. -Она скоро поправится. Доктор Нейман пообещал».

Но сколько бы раз я себя не убеждала, что могло быть и хуже, ненависть не исчезала, а желание действовать, чтобы как-то помочь подруге, только крепло.

Вечером вместо ужина я побежала в затопленную шахту. Достала обломок кирки и принялась остервенело пилить ошейник. Плевать, на всё плевать! Разломаю его, вытащу Мари, и мы с ней убежим отсюда.

Внезапно моя хватка ослабла, а руки безвольно упали на колени. Прежняя Кара так бы и поступила. Но после прокола с Шоном, я стала тщательней взвешивать свои решения.

Куда нам бежать? Где скрыться от Штольцберга? Бродить по горам без еды и воды с израненной, ослабшей подругой? Без помощи бунтовщиков долго мы так не протянем. Но как они нас найдут? Возможно, мне удастся создать маячок. Авот соратникам нет. Там же аномальная зона! А если мы выйдем за её пределы, нас, вероятнее всего, мигом схватят стражи. Они будут обязаны патрулировать местность. А если ещё и наночип.

Нет, не подходит.

Что ещё? Попросить укрытия в одном из посёлков рабочих на стыке с аномальной зоной? Я знала, что вдали от рудников есть и такие. Тоже не годится. Да, там могли быть родственники наших союзников, может, даже кто-то из них самих. Но их было немного. А если нарваться на кого-то другого. Нас без колебаний сдадут властям!

К тому же, риска слежки никто не отменял. Пострадаем и мы, и другие. Всё та же дилемма: если нам помогут бунтовщики, Штольцберг догадается, что мы связаны, и начнёт арестовывать всех в Пантеоне без разбора.

Дориан этого не допустит. Не должна допустить. Ведь что ценнее: две жизни или десятки, сотни?

После тайных агитационных встреч, после создания конвёртера фантазий я утратила свою значимость. Выполнила отведённую роль, а Сопротивление сможет обойтись и без меня.

Но и те знания, которыми я обладала, представляли для многих угрозу. А значит, меня нужно было либо уничтожить, либо освободить. Второй вариант вписывался в наш с Дориан план. Оставалось терпеть и надеяться на то, что она выполнит своё обещание.

Или придумать что-то получше.

Но в любом случае, следовало действовать лишь когда охрана утратит бдительность.

Я крепко стиснула обух и с ненавистью отбросила его в сторону. Подальше от себя. Разрыдалась. Принятое решение далось слишком тяжело.

Пошатываясь, еле перебирая ногами, я вышла из шахты и поплелась в бараки. Там были охранники. Они потащили меня к доктору, и тот ввёл лекарство включавшее голос. На следующий день, с утра пораньше, они снова пришли за мной. Посадили в телегу и куда-то повезли. Куда именно, я не знала: глаза были завязаны. Но когда всё прекратилось, я догадалась по запаху, что опять оказалась в прежней камере. Запястья снова были разведены и прикованы к стене. А в кромешной тьме глаза ничего не видели.

Внезапно толстая металлическая дверь отворилась, впуская вместе с собой свет. Послышались негромкие размеренные шаги.

- Соскучилась по мне? - тихо спросил Шон, заходя в камеру. - Я презрительно фыркнула, отвернулась. - А я вот скучал...

Он подошёл ко мне вплотную, взял за подбородок, медленно повернул голову к себе.

- Как тебе работа на рудниках? Прочищает сознание?

Я плюнула ему в лицо.

Шон тихонько засмеялся. Достал из нагрудного кармана белоснежный шёлковый платок и вытер лицо.

- Понимаю. Паршиво выглядишь, кстати. - Он неспешно провёл кончиком большого пальца по моим искусанным, потрескавшимся губам, поиграл с ними. - Нет, так не пойдёт. А это что? - Шон нахмурился, заметив раны на моих запястьях. - Наверное, сильно болят. У тебя такая нежная кожа, моя девочка. Ну ничего, это мы сейчас поправим.

Он достал из кармана тюбик с каким-то лекарством, выдавил немного себе на пальцы и осторожно смазал сначала мои губы, потом перешёл к ранам от кандалов на руках. Шон действовал бережно, даже ласково, будто боялся причинить мне лишнюю боль. Это пугало.

- Вот так-то лучше, - довольно протянул он, наблюдая за тем, как воспаление начало проходить. - Первоклассное средство. Мгновенно затягивает раны. Для тебя только самое лучшее. - Шон коснулся губами моего запястья.

Горячее дыхание обожгло кожу, и меня пробила мелкая дрожь. Я напряглась сильнее, стараясь не шевелиться.

Казалось, Шон был не в себе. Его разум был будто бы затуманен, а взгляд голубых глаз сделался мутным, расфокусированным. И я впервые задумалась над тем, а не получал ли он садистского, извращённого удовольствия от того, что творил. Раньше я не замечала за Шоном тяги к насилию. Но что, если он это умело скрывал от меня?

- На ногах, полагаю, то же самое? - хрипло произнёс Шон, опускаясь передо мной на колени.

Я промолчала. Вжалась в стену, ощущая, как ужас с каждой секундой всё сильнее сковывал тело.

Между тем Шон нежно скользнул рукой по моей голени, огладил её, прижался лбом к животу на пару секунд. Затем осторожно приподнял край комбинезона и заботливо смазал раны от кандалов. Сначала на одной ноге, после и на другой. Вместе с его прикосновениями боль исчезала. Но я бы предпочла, чтобы она осталась, лишь бы он не трогал меня.

- Да... Вот так хорошо... Теперь твоя кожа снова прекрасна...

Шон медленно встал в полный рост и посмотрел на меня.

- Что-то ещё болит? - Я отрицательно мотнула головой, настороженно следя за каждым его движением. - Хорошо. У меня есть для тебя ещё один сюрприз. Думаю, ты сумеешь его по достоинству оценить. Хочешь узнать, что я для тебя приготовил?