Надежда Тальконы (СИ) - Корешкова Евгения

Жилой дом по дороге в космопорт сгорел больше месяца назад, но до сих пор его черные руины пугали проезжающих полуразрушенными провалами оконных проемов.

— Бернет, передашь потом, чтоб немедленно все это уродство разобрали. Нечего туристам глазеть на наши проблемы. И узнай о бывших жильцах, где и как разместились, не нужна ли еще помощь. И поехали, глянем еще, что там у нас сделали с переездом, про который я в тот раз говорила.

Увидеть, отремонтированный, переезд им было не суждено. Едва «Сарнетта» свернула в зеленый от садов спальный квартал, мотор громко хлопнул и смолк.

Водитель немедленно свернул на обочину и, едва остановив машину, выскочил посмотреть, что с мотором. Бернет последовал за ним и почти сразу вернулся, наклонился, сунув голову в салон.

— Рэлла Надежда, все, приехали. Это надолго. Может люфтер вызвать? Мы слишком далеко от дворца.

— А самим, что не справиться?

— Это очень долго, Рэлла Тальконы, — отозвался водитель, разом ставший пунцовым и мокрым от пота. — Простите меня, пожалуйста. Я все проверял перед выездом. Я не знаю, как так получилось, простите… Он ждал заслуженной вспышки гнева и затравленно вжал голову в плечи.

Надежда, презрительно ухмыльнувшись, выбралась из машины. Раскаленное дорожное покрытие жгло ноги даже через подошвы туфель, и она предусмотрительно сошла на пыльную щетину жесткой травы.

— Так что? Люфтер вызывать, — подхватил Кадав, — или полицию? Они махом прилетят. Или, может быть, остановить сейчас любую машину. Вам ее с радостью уступят и еще за великую честь сочтут.

— Что-то мне ничего этого не хочется. Сообщи Найсу, пусть пришлет нашу машину. Я лучше подожду. Не хочу, чтоб завтра об этой поломке знала вся Талькона.

— Но, Рэлла Надежда, кондиционер тоже не работает, скоро в салоне невозможно будет сидеть от жары.

— Пусть. Не умру.

И тут Бернет робко предложил.

— Рэлла Надежда, если хотите, можно подождать у меня дома. Это здесь рядом, только за угол свернуть.

— Хочешь сказать, что я у Кадава была, а у тебя нет? Ну, что ж, веди. Только предупреди домашних, что мы идем. Не люблю неожиданных визитов.

Бернет приотстал на два шага и с минуту что-то вполголоса наговаривал в микрофон браслета, держа его у самых губ, при этом не переставая внимательно наблюдать за улицей.

Отделанный салатовой каменной крошкой двухэтажный особнячок втискивался между двумя подобными строениями, занимая по фасаду около двенадцати метров улицы и отступая вглубь примерно на столько же, чтобы освободить место между подъездной дорожкой и глухими каменными стенами соседних особняков миниатюрному подобию пестро цветущего, идеально ухоженного сада. Четыре цветочные клумбы и несколько декоративных кустиков вдоль стен, но ни единой лишней травинки, ни увядших соцветий и лишних загущающих веточек — абсолютный порядок и завораживающая гармония любовно подобранных растений. Надежда замедлила шаг. Уж насколько ухожены дворцовые цветники, но не так!

— Это все, Рэлла Надежда, сестра моя старшая старалась, — пояснил Бернет — Для Берти сад — единственная любовь и отрада. Она стеснительная у нас очень.

Гостей встречали у порога высокая статная женщина, с глаз удивительно похожая на Бернета и жмущаяся к ее плечу, глядящая себе под ноги девушка, если судить по прическе. Ее, не по возрасту расплывшаяся, фигура смотрелась монументально.

Гостиная, обставленная преднамеренно роскошно, должна была видимо говорить о немалом достатке этого дома.

Хозяйка, извиняясь, лепетала что-то о супруге, который отсутствовал по долгу службы. Суетилась горничная, расставляя на столике прохладительные напитки. И только Берти, закаменев, стояла посреди гостиной. И в ее взгляде ее темных кругленьких глаз смешивалось неистребимое любопытство и все перекрывающий панический страх. Вернее, читался он в одном глазу, левом. Правый смотрел спокойно, неподвижно, не выражая никаких эмоций.

— Берти, — обратилась к ней Надежда, пытаясь хоть как-то разрядить ситуацию и в душе всячески ругая себя за то, что послушалась Бернета, пошла в гости. (Опять устроила целой семье стресс по полной программе. Девушку напугала до полусмерти.) — мне очень понравился твой цветник. У тебя талант к садоводству. — Внятного ответа она и не ожидала, и поэтому сразу же продолжила: — Ты не могла бы мне собрать букет?

Девушка вскинула на нее белое лицо, часто затрясла головой, соглашаясь. И почти бегом рванулась из гостиной.

— Не торопись, — уже в спину ей договаривала Надежда. — Вот будем уезжать и подаришь.

В гостиную девушка так и не вернулась, правильно поняв намек и предпочитая воспользоваться предложенной ей возможностью побыть одной.

Уже сидя в машине и рассматривая роскошный букет лежащий на коленях, Надежда, вздохнув, тихо посетовала.

— Сложно быть пугалом. И чего меня так боятся?

Бернет понял это как шпильку в свой адрес и принялся оправдываться:

— Вы простите ее, пожалуйста, Рэлла Надежда, Это я виноват, что Берти такая дикая. Я маленький тогда был. Мы играли в охотников, и я случайно попал сестре в глаз. Она после этого совсем им не видит. Вот с тех пор она и замкнулась. Решила, что ее жизнь кончена, что она теперь, как одноглазый урод, никому не нужна и навсегда останется одна. Вот и раскормила себя до неприличия. И от людей шарахается. Ей кажется, что все только и думают, как ее рассмотреть и осудить. А она ласковая на самом деле, нежная такая и глупая еще. Простите Вы ее, Рэлла Надежда. И меня простите.

— И что это ты вдруг решил причитать передо мной? Я что-то не замечала за собой повадок особо злобного тирана… И, может быть, тебе лучше вернуться домой, успокоить своих женщин?

— Ну, уж нет! Так я всю работу брошу и побегу!

— Ладно. Тогда как-нибудь устрой своей сестре экскурсию в наше парковое хозяйство. У нас есть на что посмотреть. Скажешь главному садовнику, что я просила ей все показать и рассказать. И Найсу скажешь, чтобы разовый пропуск выписал.

— Спасибо, Рэлла Надежда!

— Да, пожалуйста! — с легкой иронией отозвалась она. — Лучше проследи, чтоб у нас завтра еще и люфтер в воздухе не развалился.

Надежда рассталась с Аллантом сразу же после завтрака. Привычным движением ластящейся кошки по щеке снизу вверх, она ответила на поцелуй.

Она не любила дней, которые у Алланта бывают заняты рутинной административной работой, сама очень редко присутствовала при этом, исключительно по принуждению. Поэтому переоделась в форму патрульного и отправилась в Джанерскую школу, что позволяло немного расслабиться и отвлечься.

Обратный путь проходил под впечатлением практических полетных занятий курсантов. Поясняя телохранителям нюансы выполнения одной из фигур высшего пилотажа, Надежда не нашла ничего лучшего, как взять, и тут же все продемонстрировать, перебравшись на место Бернета за штурвал собственного люфтера. Она крутанула послушную машину всего трижды, но и этого для Альгиды оказалось больше чем достаточно. Из люфтера Бернету пришлось ее выволакивать под руку.

— Ну и наказание же ты мое! — огорченно воскликнула Надежда, — да я же, вроде бы аккуратненько, на минимальных перегрузках… ну, иди уж, горюшко, отлежись. Бернет, посиди с ней. Кадав, можешь тоже отдохнуть. Я никуда не собираюсь, только в библиотеке немного посижу.

Так и не снимая джанерской формы, Надежда прошла в библиотеку, нашла нужный ей документ и, забравшись с ногами на подоконник в дальнем углу за стеллажами, стала внимательно читать.

Это было отнюдь не отдыхом. Документ по истории религии был составлен на древнем языке Тальконы. Приходилось напрягаться, чтобы не путаться в начертании букв, и дважды, а то и трижды прочитывать одно и тоже, чтоб дошел смысл написанного. Хочешь не хочешь, но приходилось читать, а то недолго и до позора: подсунут где-нибудь в храме покрытый пылью веков раритет и объясняй, что читать не умеешь… Ну уж нет! И поэтому упрямо сидела, разбирая старые записи.