Слуга Земли - Хоули Сара

— Нет, — выдохнул Друстан, начиная подниматься, но Осрик жестом велел ему молчать. Друстан остался на месте, его лицо перекосила ярость.

Каллен тоже был в гневе. Его кулаки сжимались так сильно, что казалось, кожа вот-вот лопнет.

— Совершено тяжкое преступление, — произнёс король Осрик, приближаясь к ребёнку. — Кровные линии Мистей чисты. Так было на протяжении тысячелетий, и вы все прекрасно знаете, к чему приводит нарушение этого закона. Почему же, несмотря на всё это, такие вещи, — он указал на свёрток, — продолжают происходить?

«Только не убивайте его», — мысленно взмолилась я. Я бы не смогла остаться равнодушной, увидев нечто настолько чудовищное. Я бы наверняка бросилась на короля, чтобы выцарапать ему глаза, и меня казнили бы в ответ.

Он поднял младенца, оставив одеяло на возвышении. Держа ребёнка под мышками, он демонстрировал его залу. Я увидела, что это был мальчик с копной чёрных волос, торчащих в разные стороны.

Пронзительный вопль донёсся с одного из столов Дома Света, и белая вспышка промчалась по проходу: женщина в платье, украшенном бриллиантами, выглядела так, будто её мир был разрушен. Она побежала к возвышению, но стража короля среагировала быстрее. Её сбили на колени, а над ней нависли с обнажёнными мечами.

— Прошу, — слёзы ручьями текли по её лицу, пока она умоляла. — Прошу, ваше величество, проявите милосердие.

Король бесстрастно смотрел на неё.

— Ты отрицаешь, что этот ребёнок рождён от двух домов?

— Да, отрицаю. Это ошибка. Должно быть, произошла ошибка.

— Тридцать ударов плетью за ложь. Сверх наказания, которое ты уже заслужила за это преступление.

— Пожалуйста, это неправда!

— Ещё тридцать за очередную ложь.

Она обрушилась на пол, разрыдавшись, её голова утонула в руках, а плечи судорожно вздрагивали. Когда она подняла лицо, взгляд её обратился к дальнему концу зала, где за столами сидели Благородные Фейри из Дома Пустоты, замершие в тёмной, мрачной тишине.

— Прошу, — голос её дрожал, а рука тянулась к ним. — Встань рядом со мной. Постой за нас.

Никто не двинулся.

Она, несомненно, обращалась к отцу ребёнка — тому, кто был с ней, но оказался слишком труслив, чтобы защитить её. Гектор и Каллен бросали хмурые взгляды на свою свиту, а лицо Каллена было искажено яростью, словно он готов был убивать. Наказание за то, что кто-то из его дома проявил слабость?

Нет. Я пристальнее вгляделась в него и поняла: он сгорал от гнева не из-за нарушения. Несмотря на свою безжалостность и хитрость, это был взгляд человека, горящего яростью за мать и ребёнка. Казалось, чудовища из свиты короля Осрика были куда сложнее, чем я могла представить.

— Этот ребёнок — порождение мерзости, — голос короля был холоден и неумолим. — Он рождён от Дома Света и Дома Пустоты. Это нарушает один из наших священных законов: магия каждой ветви должна оставаться чистой.

Малыш заёрзал в руках короля и заплакал.

— Это была ошибка! Я клянусь, это была ошибка! — голос женщины прерывался на всхлипы. — Оставьте его мне, мой король, умоляю. Я увезу его далеко от двора. Или изгоните меня, заточите, сделайте всё, что пожелаете, только позвольте ему жить.

Её голос сломался на последнем слове, и вместе с ним треснуло моё сердце. Она стояла на коленях перед королём, умоляя о жизни своего ребёнка, и ни её любовник, ни её дом не встали на её сторону. Всё это время я видела членов Дома Света как врагов, но сейчас… Люди, чьи сердца бьются, как моё, которые любят, теряют и отчаянно хотят защитить своих близких.

— Вот, — король протянул ей ребёнка. — Забери своё дитя из моих рук.

Прощение? Милосердие? Неужели он готов на это?

Я взглянула на лица Друстана и Каллена и поняла: король Осрик никогда не проявлял милосердия.

Она шагнула к нему, осторожно, словно каждое движение могло разрушить её хрупкую надежду. Когда младенец оказался в её руках, она прижала его к себе, зарыдала и пошатнулась.

Король улыбнулся и щёлкнул пальцами.

В зале появились фейри-прислужники с радужными крыльями и лиловой кожей. Один из них выхватил ребёнка из её объятий и взмыл в воздух, унося его прочь.

Женщина закричала. Её крики разрывали тишину.

Я не могла сдержать слёз. Грусть и ярость душили меня, и я знала: я плакала не одна. Мой взгляд скользнул к Друстану и Каллену. Лицо Друстана отражало мягкость и скорбь, а выражение Каллена было мучительным — взгляд человека, которого преследует сознание собственного бессилия.

Это то, что делал с нами король Осрик. Он заставлял нас быть свидетелями его жестокости, а мы, из-за его власти, оставались молчаливыми. И становились соучастниками.

Прислужники не покинули зал. Они обступили женщину, которая упала на колени и рыдала, не в силах вымолвить ни слова.

— Шестьдесят ударов за ложь, — холодно произнёс король. — И ещё шестьдесят за преступление. — Его губы скривились в довольной усмешке, когда прислужники подняли женщину, сорвали верх платья и заставили её согнуться, упираясь руками в помост. — Обработайте раны травами, чтобы остались шрамы. Пусть это станет напоминанием о её потере.

Один из фейри-прислужников размотал кожаную плеть, увенчанную металлическими шипами. Он замахнулся и ударил.

Я вздрогнула, когда она закричала. Кровь брызнула из рассечённой спины, запятнав остатки её белого платья. Удар следовал за ударом, впечатывая в её кожу жестокие алые полосы. С каждым новым размахом плети волшебное свечение ее тела гасло, уступая место ранам.

Меня охватило головокружение, и я почувствовала, как к горлу подступает тошнота. В отчаянии я перевела взгляд на Друстана. Он тоже вздрагивал при каждом ударе, но не отводил взгляда от происходящего. В толпе, собравшейся вокруг, было мало тех, кто испытывал тошнотворное ликование, которого я ожидала. Некоторые беззвучно плакали, большинство казались оцепеневшими, но никто не отворачивался — все молча наблюдали за каждым взмахом плети.

Лара вцепилась в край стола так, что её пальцы побелели, как будто сама боль уже прокралась в её тело. Её лицо застыло маской, но глаза неотрывно смотрели на кровавую бойню. Внезапно она перевела взгляд на меня, и я увидела в её глазах горе и ужас. Между нами, невидимыми нитями, пробежала немая связь — общий крик, который ни одна из нас не могла вырвать наружу. Но спустя мгновение Лара снова обратила всё своё внимание на кричащую фейри, продолжая смотреть на неё без единого моргания, пока кровь алыми дугами разлеталась по залу.

Я заставила себя снова поднять взгляд, хотя все внутри бурлило, готовое вывернуться наружу. Эта фейри нашла в себе смелость защитить своего ребёнка. Если она могла принять это наказание, я могла быть достаточно храброй, чтобы стать его свидетелем.

Существует множество видов силы, подумала я, наблюдая, как толпа смотрит, как с её спины срывается плоть. Сила противостоять королю, сила любить вопреки всем запретам… и сила смотреть правде в глаза, созерцать её ужасы и не отворачиваться.

Когда всё закончилось, она осталась лежать на полу перед помостом, окровавленная, без сознания, измождённая.

— Тост! — Король поднял свой бокал и одним глотком осушил его, не обращая внимания на то, что почти никто не поддержал его призыв.

***

Я торопливо провела Лару обратно в Дом Земли после злополучного банкета. Мы двигались быстро и молча по каменным коридорам, не нуждаясь в словах, чтобы понять друг друга. Как только мы дошли до туннеля Земли, его блестящие мокрые стены погрузились во тьму ночи, из груди Лары вырвался дрожащий, почти стонущий звук. Её плечи сгорбились, а дрожащая рука прижалась к животу.

Моё собственное горло стянула боль, и я не могла дышать. Теперь, когда нас никто не видел, ужас, который я подавляла внутри, нахлынул с новой силой. Я прикоснулась ладонью к воде, чувствуя, как её холод обволакивает мои пальцы, и представляла, как она смыкается над моей головой, проникая в лёгкие, как змея.