Пораженные (ЛП) - Бейкер Р. Д.

Она с усмешкой прикусывает мой большой палец.

— Я не могла перестать думать о тебе. Я провела всю ночь в этой гребаной постели в полном одиночестве, думая обо всем, что хотела сделать с тобой.

Я хочу спросить ее, что она делала, сколько раз она заставляла себя думать обо мне, но моя нога все еще на тормозе, а грузовик работает на холостом ходу. Я нажимаю на газ, и грузовик, накренившись, движется вперед, к датчикам периметра.

— Что мы здесь делаем? — спрашивает она, когда мы подпрыгиваем на поле.

— Надвигается шторм, и датчики вышли из строя, — отвечаю я, проезжая небольшое расстояние и останавливая грузовик.

Не говоря ни слова, я спрыгиваю с грузовика, обхожу его и распахиваю дверцу. Выражение ее лица говорит мне, что она готова именно к тому, что сейчас произойдет.

Я стаскиваю ее с сиденья, разворачиваю и стягиваю с нее брюки и трусики. Затем пристраиваюсь и сильно врезаюсь в нее, из-за этого она визжит, цепляясь за сиденья грузовика.

— Ты такая влажная и готовая для меня, малышка? — я впиваюсь пальцами в ее бедра, когда она стонет. — Грязная девочка, эта киска всегда отчаянно нуждается в мне, не так ли?

— Да, — выдыхает она. — Черт возьми, да.

Солнце палит прямо на нас, между нами проступают капельки пота, пока я продолжаю безжалостно двигать своими бедрами в такт ее движениям. Она такая влажная и тугая, и она кричит и стонет, вцепляясь в сиденье грузовика, что совсем лишает меня рассудка.

— Погладь клитор, ангел, — говорю я, и она немедленно повинуется. — Вот так, прямо так, когда ты думаешь обо мне ночью.

— О, черт… — выдыхает она, выгибая спину.

Я упираюсь рукой в раму грузовика, врезаясь в Джульетту, такую мокрую, что ее влага стекает по моим гребаным яйцам. Я хочу укусить ее, я хочу неистового жужжания ее крови, текущей по моему горлу, но я сдерживаюсь, желая быть в этом моменте и почувствовать, как она кончает на мой член.

И черт, когда она это делает, она такая тугая, что я падаю прямо за ней, изливаясь и изливаясь в ней, пока не кончаю прямо из нее. Она плюхается на сиденье грузовика, потная и дрожащая. Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на ее блестящую киску, набухшую и розовую, и такую чертовски красивую. Отголосок ее оргазма проносится через нее, ее бедра дергаются, и струйка моей спермы вытекает из нее.

— Чертовски идеально, — бормочу я, поглаживая ее задницу.

— Так ты чинишь датчики? — она улыбается мне через плечо.

— Теперь я буду надеяться на то, что они будут ломаться каждый божий день.

С тяжелым вздохом она приподнимается, поворачивается и натягивает штаны.

— Я тоже. — Она обнимает меня за шею и целует.

Я прижимаю ее к себе, пробуя на вкус ее идеальный рот. Когда она отстраняется от меня, она снова одаривает меня той же медленной улыбкой. Солнце освещает ее большие серые глаза, и я думаю, что она самое совершенное создание, которое я когда-либо видел.

— Если я когда-нибудь буду вести себя чересчур, скажи мне, — говорю я, проводя руками по ее спине.

Она хмурится.

— Чересчур? Ты имеешь в виду, например, во время секса?

— Да. У меня, э-э, есть некоторые наклонности, и я не хочу причинять тебе боль. Морально или физически.

Она приподнимает бровь и кладет руки мне на плечи.

— Наклонности? Звучит зловеще.

— Мне нравятся… вещи, которые, вероятно, не должны. Нравится слово «нет».

На ее лице отражается легчайший намек на потрясение.

— Я не это имел в виду, — быстро говорю я. — Я имею в виду, я бы никогда не сделал того, чего ты не хочешь. Но мне нравится твоя мольба. И прозвища.

— Так получилось, что мне нравится, когда меня называют своей грязной шлюхой, — она покусывает мои губы. — Заставляет меня чувствовать себя особенной.

— Мммм, я заметил. — Я обвиваю руками ее талию, целуя в лоб. — Хотя я серьезно. Мы не делаем ничего такого, чего бы ты не хотела делать.

Она прижимается ко мне со счастливым вздохом.

— Мне нравится, как ты мил со мной.

Мои легкие болезненно сжимаются от ее слов. Я думал, она собирается сказать что-то еще. Мое сердце только что сделало скачок, черт.

Кажется, она замечает напряжение в моем теле и пристально смотрит на меня.

— Ты в порядке?

Я улыбаюсь и киваю, убирая волосы ей за уши.

— Конечно, ангел. Я должен закончить это до того, как разразится гроза.

Я подтягиваю брюки, ее глаза все еще прикованы к моему лицу.

— Ощущение почти как при торнадо.

— Да, это так.

Она наблюдает, как я вытаскиваю ноутбук из грузовика, открываю его на сиденье. Она обхватывает себя руками, делая несколько крадущихся шагов прочь от грузовика, и глубоко вдыхает через нос.

— Здесь так вкусно пахнет.

— Ты пахнешь лучше.

Она хихикает.

— Каким был твой создатель?

Мои пальцы на мгновение застывают на клавиатуре.

— Марго? Что ты имеешь в виду?

— Например, она была такой? Я имею в виду, ты любил ее правильно?

Любовь. Снова это слово.

— Да. Конечно.

— Так что же тебе в ней больше всего нравилось?

Какое-то время я продолжаю печатать, думая о Марго. Я включаю отключенные датчики, проверяю сеть, вспоминая, как пальцы Марго пробегали по моей спине. Ее руки запутались в моих волосах. Сладкий запах гардений, исходивший от ее одежды. Одежда, в которую я зарылся лицом только для того, чтобы сохранить ее запах, когда лежал в нашей квартире и выл после того, как она умоляла меня убить ее.

— Об этом трудно говорить? — голос Джульетты мягкий и неуверенный.

— Иногда. — Я перезагружаю систему, таймер обратного отсчета говорит мне, что это займет пять минут.

Я поворачиваюсь к Джульетте, которая стоит, прислонившись к грузовику, и печально смотрит на меня.

— Марго была необыкновенной. Сильной, жестокой, умной. Она видела мир по-своему. Я никогда не видел, чтобы кто-то смотрел на мир с такой страстью. Она везде видела возможность, открытие во всем, понимаешь?

— Она была красива?

Этот вопрос заставляет меня вздрогнуть.

— Она была так красива, что это причиняло боль. Длинные черные волосы, эта белая кожа. И по какой-то причине ее глаза никогда не становились красными. Они были синими, как сапфир. Она была потрясающей.

Голова Джульетты опускается, и она крепче обхватывает себя руками.

— И тебе пришлось убить ее?

Я на мгновение зажмуриваю глаза.

— Да. Один из других вампиров… он, спотыкаясь, вошел, сказал, что попал в засаду. Я не видел укуса на его руке, не обратил внимания. И он упал на Марго, просто напал на нее. К тому времени, как я оттащил его от нее, было слишком поздно. Он укусил ее.

— Мне так жаль, — бормочет она.

— Она умоляла меня убить ее немедленно. Она не хотела страдать. — Сжимаю руки в кулаки, прислоняясь спиной к грузовику и уставившись в землю. — Но я отказался. Сказал, что, возможно, она была достаточно сильной, что, возможно, она смогла бы это пережить. Я был эгоистом. Я не мог заставить себя сделать это.

— Ты не эгоист, — говорит Джульетта, глядя на меня. — Убить того, кого любишь, я имею в виду, это было бы кошмаром.

— Однако я позволил ей страдать несколько дней. — Я тяжело сглатываю, страдание сжимает мне горло. — Я просто… Я не мог этого сделать. Затем ее глаза начали кровоточить, кровь хлынула из нее. Она была такой худой, ее щеки ввалились. Ее глаза были тускло-черными.

Воспоминание заставляет меня дрожать, по спине пробегают ледяные ручейки.

— Она умоляла меня в последний раз. Сказала, что не может этого сделать. Не могла больше так жить. Сказала мне убить ее и быть в безопасности. Что она любит меня. И если бы я любил ее, я бы это сделал.

Джульетта молча наблюдает за мной, ожидая продолжения истории.

— Итак, я… Я убил ее.

Я не могу выразить словами, как я это сделал. Я не могу говорить о том, как держал эту прекрасную головку у себя на коленях после того, как оторвал ее от тела Марго. Как я даже не смог поцеловать ее в последний раз, чтобы не заразиться. Как я сидел с ней, повторяя, что мне жаль, мне очень жаль, снова и снова.