Сердце с горьким ядом (ЛП) - Уивер Бринн

— В порядке, Лу? — его рука держит меня за одну руку, Эдия — за другую.

Киваю, сглатываю. Язык как наждачка. Коул поднимает бровь, я снова киваю, наконец оглядываюсь.

Пьедестал.

Дым, поднимающийся к высокому потолку, как водопад.

Луч света из окна над туманом Царства Теней.

Я помню эту комнату.

Теперь она пуста — ни фигур на вызвышении, ни Жнецов в тенях, ни душ, готовых к перерождению.

Коул вкладывает в мою руку кинжал.

— Почти на месте, — шепчет, указывая от нашего укрытия в тени к ряду котлов у двери в конце зала. — Готова?

Киваю, хотя ноги дрожат, а тело слабое.

— Бежим.

Сердце бешено стучит. Мы вырываемся из-за колонн, бежим изо всех сил. Коул отпускает мою руку, возглавляя путь, его пылающий меч освещает тени и души, прячущиеся в них. Эдия тащит меня за собой. Легкие горят, сломанные ребра впиваются в плоть с каждым вдохом.

Стражник-Жнец появляется из скрытого прохода, кричит предупреждение — Коул убивает его мечом. Он быстрее и сильнее любого Жнеца, даже Ашена. Его грация не скована этим миром. Огненная дуга меча выписывает форму косы, рассекая стражника пополам, кровь хлещет на пол.

— Не останавливаться! — кричит он через плечо, перепрыгивая через тело. Он мчится к факелам, чтобы зажечь котел, который вынесет нас из этого мира.

Еще один стражник выскакивает из тени, преграждая путь между нами и Коулом. Эдия отпускает мою руку, направляет ладони на демона.

— Lizazzu salmani sunu, — говорит она, и стражник замирает, лишь глаза мечутся в панике, конечности каменеют.

Эдия смотрит на меня, я поднимаю большой палец.

— Боже, как же это приятно, — ее улыбка мимолетна.

Мы снова устремляемся к цели. Коул хватает факел, бросает в котел. Пламя взмывает над черно-золотыми камнями. Он ставит ногу в огонь, тянется к нам, приказывая бежать быстрее. Эдия тащит меня, босые ноги шлепают по каменному полу.

— Лу! — раздается голос позади. Он эхом разносится по колоннам и танцует в тенях.

Богатый тембр. Глубокий тон. Удивление и срочность.

Как два слога могут говорить так много.

Я останавливаюсь, заставляя Эдию замереть. Она смотрит за мое плечо с убийственным взглядом. Я медленно поворачиваюсь, дыхание застывает.

Время останавливается. Единственное движение во всем Царстве Теней — глаза Ашена. Они оценивают все за пару ударов сердца. Синяки на коже. Кровь на подбородке. Впалые щеки, потрескавшиеся губы. Грязную, рваную одежду, и окровавленные ногтевые ложа в руке, сжимающей клинок. Яростный, дикий блеск в моих красных глазах.

Ашен открывает рот, его прекрасное лицо искажено гневом и чем-то еще, что накатывает, как волна на скалы, прежде чем отступить. Может, потерей. Или сожалением. Мне все равно.

За один резкий выдох моя рука пустеет, потому что я кидаю клинок в грудь Ашена, который ранит его по самую рукоять.

ГЛАВА 4

Я хмурю взгляд, пока он не становится острым, как сталь. Ашен смотрит вниз на свою грудь, затем снова поднимает глаза на меня… и падает на колени. Его рука сжимает рукоять кинжала, но хватка слабеет.

— Ашен! — женский голос зовет его с отчаянием. Я не заметила ее в тени. Не услышала стук ее сердца, не уловила аромат сирени, который теперь плывет ко мне, смешиваясь с запахом дымящейся крови.

Давина бросается к Ашену, хватает его за плечи, пытаясь удержать от падения. Она не смотрит на нас. Ее взгляд прикован к клинку и крови, стекающей из раны на пол. Но глаза Ашена не отрываются от моих — ни когда он кренится вперед, ни когда его свободная рука безвольно падает вниз.

Я разрываю эту невидимую цепь между нами и поворачиваюсь. Мы с Эдией бежим. Бежим, пока стражи кричат из темноты, бросаясь на нас из тайных уголков зала. Бежим, пока его хриплый шепот моего имени не теряется в шуме шагов. И когда мы оказываемся достаточно близко, прыгаем в котел, врезаясь в объятия Коула, когда пламя взмывает вокруг нас.

Огонь гаснет, мы вываливаемся из котла в Мир Живых, приземляясь в незнакомой комнате. Коул вскакивает, хватает железную крышку и захлопывает котел, чтобы ни один Жнец не последовал за нами.

Мы жадно ловим ртом воздух, переглядываясь. Кажется, никто не знает, с чего начать или что сказать. Столько вопросов, что невозможно выбрать первый.

— Спасибо, — говорит Эдия Коулу. Я энергично киваю. Едва верю, что это реальность. Я была так готова умереть в том подземелье, что теперь все кажется сном.

Коул долго смотрит на Эдию, его взгляд скользит к ее шее, челюсть сжимается. Он отворачивается, осматривая комнату.

— Не благодарите пока. Здесь ненамного безопаснее. Пошлите.

Эдия берет меня за руку, и мы следуем за Коулом из комнаты в темноту старого маленького домика. Он не похож на другие здания Жнецов, что я видела. Уютный, теплый, с овечьими шкурами на потрепанных креслах и слоями ковров на потертом полу. Засушенные цветы в пыльных вазах украшают антикварную мебель, добавляя красок желтоватым стенам. За свинцовыми стеклами окон — все тот же серый туман, скрывающий солнце. Свет, что пробивается внутрь, уже у горизонта, рассеченный тенями сосен.

— Куда мы? — спрашивает Эдия, когда мы выходим из дома к черному седану, ждущему в тумане.

— В Хартингтон. Пару часов к югу. Надеюсь, доберемся к ночи, — Коул открывает заднюю дверь, Эдия помогает мне сесть. Я ложусь на сиденье, она накрывает меня пледом. Он кажется самым мягким, что касалось моей кожи. Пахнет ирисами и весной у моря. Этот прекрасный аромат лишь подчеркивает, насколько я отвратительна. Облегчение, стыд и, вероятно, мой собственный смрад вызывают слезы.

Эдия садится на переднее сиденье, оборачивается ко мне. Я показываю большой палец вверх, она отвечает слабой улыбкой, затем поворачивается к Коулу, когда он заводит машину и выезжает на дорогу, окутанную туманом.

— Что в Хартингтоне?

Коул отвечает не сразу.

— Надежда.

Мы вырываемся из цепких пальцев тумана, будто он не хочет нас отпускать. Вылетаем на гравийную дорогу, мчимся к свету заката.

Солнце касается моей кожи — кажется, прошел год с последнего раза. Я приподнимаюсь, закрываю глаза, но чувствую взгляд Эдии. Мы молча обмениваемся тревогой и недоверием, и я жестами задаю вопрос.

— Лу спрашивает, правда ли, что ты работаешь с ангелами, чтобы сохранить баланс миров. И был ли ты ангелом сам?

Коул встречает мой взгляд в зеркале заднего вида. Долго молчит, и когда отвечает, голос звучит напряженно:

— Кажется, это было в другой жизни. Может, в двух. Наверное.

— Как это возможно?

— Я отказался от крыльев, чтобы стать человеком. Для шанса проникнуть в Царство Теней.

Я стучу по сиденью Эдии, задаю жестами еще вопрос. Она усмехается, прежде чем повернуться к Коулу:

— Лу хочет знать, можно ли теперь звать тебя Коул-крот.

Он закатывает глаза.

— Очень смешно.

— Погоди... если ты отказался от крыльев, то твои крылья использовали для яда Крыло Ангела, который оборотни применили против...

Я пинаю сиденье, не давая ей произнести имя этого ублюдка вслух. Она оборачивается, хмурится, затем продолжает:

— ...против твоего коллеги?

— Нет. Я отдал крылья ради миссии.

Коул снова смотрит на меня в зеркало, его глаза сужаются, будто от гримасы.

— Насчет моего коллеги...

Я бью по его сиденью, он кряхтит.

— Надеюсь, Лу прикончила его насовсем? — спрашивает Эдия. Я чувствую ее взгляд, но слишком занята, сверля глазами Коула в зеркале.

— Нет. Но остальные, кого я убил мечом, не вернутся.

Его взгляд смягчается, и, кажется, я читаю в нем мысли. Это похоже на извинение — за то, что забрал месть, которая должна была быть моей. Не знаю, делает ли это его более ангельским или менее. Он снова смотрит на дорогу, тянется назад, к сумке у ног Эдии.

— Посмотри в сумке. Там кровь для тебя.