Перья столь порочные (ЛП) - Зандер Лив

Я моргнула. Ещё раз.

Слёз не было.

Что ж, и к лучшему. Как я справлюсь с Аммаретт без Рисы, не знаю, но едва ли я смогу привезти няню в брачное ложе…

— Ну что ж, глина для бигуди должна быть достаточно горячей. — Я подошла к мягкому стулу и села. — Боги знают, сколько суеты нужно, чтобы мои волосы закрутились, не ломаясь. Достаточно?

Улыбка расправила морщинистые уголки рта Рисы, когда она поспешила ко мне, схватила длинную ручку железной корзины с огня и аккуратно поставила её на маленький столик рядом со мной, который уже потемнел от старых ожогов.

— В день твоей свадьбы с принцем не найдётся прекраснее невесты во всей Дранадe.

Вплотную затянутый корсет сковывал меня, но я сидела спокойно, пока Риса мягкой щёткой расчесывала кожу головы.

— Почему я должна выживать на этих крошечных глотках воздуха, ещё далеко до Аммаретта, — это выше моего понимания…

Топот.

Пыль сыпалась с балок, и я подняла взгляд к фронтонам, а затем обернулась к Рисе.

— Что это было?

Она прищурилась, пальцы скользнули с волос, но услышанный лай солдат заставил её резко повернуться к двери. Тяжёлые шаги, звон металла о металл, звук скрипа деревянной мебели по полу… всё это проникало в мою комнату через щель внизу двери.

Лихорадочный холод пробежал по затылку, сталкиваясь с теплом от глиняных бигуди рядом со мной. Неужели мне это причудилось от недосыпа? Или я делаю из мухи слона из-за того, что стража готовится к нашему отъезду?

Как только я поднялась к окну, пытаясь увидеть, закончили ли они готовить карету, Риса схватила меня за руку.

— Нет. Никому не показывайся в окне. Мы останемся в этой комнате, Галантия, пока капитан Теолиф не прикажет иначе.

Должно быть, она слишком драматизирует.

— Может, это просто драка…

Стекло треснуло.

Я обернулась к окну.

Ледяной ужас охватил меня.

Черные, лохматые птицы влетели через разбитые стекла, каркая и крича. Их крылья сгибались и искривлялись, перья скручивались в тенистые щупальца, которые закручивались, переплетались и формировали фигуру человека.

Его тело ещё полностью не сформировалось из меняющейся тьмы, когда зелёные глаза встретились с моими, прерываемые лишь прядью чёрных волос, свисавшей на лицо, ускользнувшей из длинных собранных прядей, боковые стороны которых были высоко острижены.

— И кто же это здесь? — Его грубый голос вызвал дрожь под моей кожей, когда взгляд скользнул к драгоценному камню на учащенно бьющемся сердце. — Похоже, я нашёл тебя.

Нашёл меня…

Ужас, которого я никогда не знала, пробежал до костей, и я сделала шаг назад, ударившись о табурет. Он толкнул стол, на котором стояла корзина с горячими бигуди. Те звякнули, когда Риса схватила ручку и вонзила раскалённый контейнер в мужчину.

— Вон! — Риса схватила меня за корсет и оттащила за собой, как только мужчина превратился в своих воронов, увернувшись от палящих шпильек. Она вытащила меня в коридор. — Нужно найти защиту у стражи, Галантия. Спускайся вниз. Быстро!

С дыханием, состоящим лишь из быстрых глотков воздуха, я поспешила к лестнице, собирая и поднимая подол платья, насколько позволяли дрожащие руки. Это удерживало меня от того, чтобы обувь зацепилась за оборки, и я не свалилась вниз, спускаясь в какофонию стонов и криков.

— Нет! — Раздался звук бьющейся керамики. — Уберите свои грязные руки!

Взгляд застилало нехваткой воздуха. Я яростно дергала корсет, но лёгкие отказывались расширяться. Вместо следующей ступеньки я наступила на подол, ткань рвалась, пока я скользила, размахивая руками, пока не восстановила равновесие на нижней площадке.

И тогда я это увидела.

Мужчина — Ворон — держал крестьянку, прижимая её грудь к столу, крепко удерживая за коричневые волосы. Его штаны были опущены до бёдер, обнажая каждый тёмный скрученный волос на теле. Мышцы напрягались при каждом его движении, весь стол подпрыгивал и смещался, деревянные кружки катались.

— Нет-нет-нееет… — женщина всхлипывала, кричала и задыхалась в тарелку с мясом, стонала от боли с каждым безжалостным толчком. — Пожалуйста…

Мужчина зарычал и прижал её лицо к тарелке, где её приглушённые рвотные звуки смешивались с мясом. — Заткнись, стерва, пока я вкладываю Ворона в твой живот.

Холодный ужас сжал мне горло при следующем вдохе, но лёгкие и вовсе окаменели, когда я увидела нашего стражника, растянувшегося мёртвым на земле с чёрным ободком вокруг шеи. Боги, смилуйтесь, если я не двинусь сейчас, меня ждёт та же участь. Как ту женщину. Как этого стража. Или и то, и то.

Коснувшись взглядом двери наружу, я заметила движение сбоку. Женщина с длинными чёрными волосами держала за горло ещё одного стражника, прижимая его бьющееся тело к стене. Потоки её чёрной магии вились в рот, нос и глаза мужчины, пока, с влажным чавкающим звуком, его глаза не вытекли из орбит, хлынув кровью.

Я вскрикнула.

Женщина дала дрожащему телу осесть на пол, обернулась ко мне своим окровавленным лицом и медленно положила руку на кожаный корсет, с улыбкой сирены на губах.

— Ах, вот и породистая кобылица.

— Беги! — Риса толкнула меня за угол, через кухню, усеянную недвижными телами, и вытолкнула наружу, в сырую утреннюю стужу. — Ты должна бежать, Галантия.

— Бежать? Куда?

— В пшеницу. Спрячься там, как только сможешь.

Тррр, пошёл подол моего платья, когда Риса разодрала оборки, впуская холодный воздух сквозь нижнее бельё, а потом дёрнула за корсет.

— Что ты делаешь?

— Никто не должен узнать, кто ты, дитя, — сказала она, кривыми пальцами срывая с меня наряды, пока не вытолкнула споткнувшуюся через кучи шелка в конюшню, полную ржущих, бьющих копытами коней. — Мужчин они убивают, женщин насилуют — да, но как думаешь, что они сделают с знатной? С дочерью лорда Брисдена? Человека, перебившего их тысячами? Беги, дитя. Беги!

— Но как же ты…

— Беги! Не оглядывайся!

Толчок в спину вышвырнул меня из конюшни. Глаза шарили по колышущемуся горизонту: голые кусты, покосившиеся зернохранилища, пустые стога сена. Где я? Где поля?

Сердце грохотало в ушах, но не настолько громко, чтобы заглушить крики, вопли и стоны, разрывающие деревню. Пшеница. Пшеница. Где эта чёртова пшеница?!

Впереди один из наших стражников лежал лицом в грязи — мёртв. Мальчишка сжался, как черепаха, за бочкой — в его спине торчала теневая стрела — мёртв. Конь валялся на боку, окутанный туманным покрывалом чёрноты, — мёртв.

Неужели все мертвы? Где наша стража? Мать?

Я повернулась к Рисе, но её слова эхом ударили в голове: Беги! Не оглядывайся!

Сквозь оцепенение, сковавшее мышцы, я подняла руку, словно во сне, отталкиваясь от деревянного столба. Нога шагнула вперёд. Потом вторая. И вот я вышла из-под навеса конюшни.

— Куда это ты? — Чья-то рука схватила меня за талию, притянув к смраду чеснока и пота. — Мы уже тебя имели?

— Отпусти! — Ни дёрганья, ни вырывания не мешали мужчине с лёгкостью нести меня к бочке у пустого стойла. — Немедленно отпусти меня!

— Ещё разок не повредит. — Он толкнул меня в лопатку, и верхняя часть тела ударилась о дерево, железное кольцо врезалось в низ живота, пока он ногой раздвигал мне ступни. — Молоденькая… вся мягкая, кожа тугая.

Я брыкалась о бочку, зажатая между неумолимым дубом и тяжестью мужского тела.

— Да покарают тебя боги!

— Будешь дёргаться и орать — придётся поделиться этой маленькой розовой щёлкой. — Его грубые пальцы скребли по колену и ползли вверх по бедру, задирая юбки, открывая то, чего никогда не видел ни один мужчина. — Но сначала я хорошенько вытрахаю эту дырочку.

Пульс бился в висках, пока он стонал у моей шеи, пригибаясь, прижимая пах к моей обнажённой коже. Его твёрдый член тыкался между моими бёдрами, шаря в поисках входа, размазывая что-то липкое и влажное по коже.

Сжимая ногтями дубовую бочку, я пыталась подавить рвотные позывы за стиснутыми губами. Если молчать и терпеть, я, может, выживу. Но ради чего жить? Без чести у меня не останется жизни, достойной того, чтобы её жить.