Кузнец (ЛП) - Вендел С. И.

В тот вечер Эйслинн смеялась, слушая нелепую историю Сорчи о проделках енота Дарраха за последние недели — в основном он пропадал в конюшнях и съедал почти все яблоки, наживая себе множество врагов среди лошадей.

Обеденный зал гудел от разговоров и смеха, а оживленные людьми столы ломились от вкусной еды. Хью редко показывался, чтобы принять заслуженные аплодисменты за великолепный ужин, а капитан Аодан изредка присоединялся к своим секундантам, чтобы сыграть с ними в питейные игры.

Хотя день выдался не самым продуктивным, на душе у Эйслинн стало легче. Время, проведенное с Сорчей — пусть и породившее больше вопросов, чем ответов, особенно касательно Хакона и орочьих ухаживаний — всегда поднимало ей настроение. Их маленькая компания собиралась остаться на ночь, и Эйслинн уже предвкушала утренний завтрак в их кругу и еще несколько украденных часов с лучшей подругой.

Оживленно беседующие Сорча, Орек и трое младших братьев были приятным дополнением к главному столу. Это резко отличалось от привычных тихих, одиноких ужинов с тех пор, как ушел отец. Обычно она брала с собой книгу, чтобы почитать за едой.

Это было куда лучше.

Хотя…

Ее взгляд скользнул мимо плеча Сорчи, привычно устремившись в дальний конец зала. Словно почувствовав ее внимание, Хакон перевел свой взор с гончара рядом на нее. Эйслинн слегка улыбнулась, сожалея о том, что он не может к ним присоединиться.

И именно в этот момент она заметила фигуру, быстро приближающуюся к главному столу. Переключив на нее внимание, она с нарастающим любопытством наблюдала, как горничная Шивон торопливо направляется к ним. Ее лицо пылало, а выражение было тревожным. Эйслинн, возможно, встревожилась бы сильнее, будь это Фиа, но Шивон славилась своим чувствительным и мягким нравом.

Подойдя, горничная присела в реверансе.

— Простите, миледи, — прошептала она, запыхавшись. — Только что прибыл посланец. Он сказал, что это срочно.

Она протянула аккуратно сложенное послание, запечатанное желтым воском.

Тревога Эйслинн слегка утихла — это была не королевская печать и не знак ее отца. Орек протянул руку, взял письмо и передал ей.

— Спасибо, Шивон. Приятного ужина.

Та вновь присела в реверансе, но прежде чем отвернуться, бросила короткий, тревожный взгляд на послание и заломила руки.

Эйслинн встретилась глазами с Сорчей, прежде чем сорвать печать ногтем. Желтый воск был распостраненным — его можно было найти в любой таверне или на путевой станции, — но вот оттиск гарцующей лошади вызывал куда больше вопросов.

У нее закололо в затылке — предчувствие снова напомнило о себе. Развернув послание и увидев подпись, она поняла, что не ошиблась.

— Это от Коннора, — сказала она, обращаясь к остальным за столом.

Все замолчали.

— Что он пишет? — спросил Орек, уже серьезно.

Эйслинн трижды перечитала короткое сообщение, чтобы убедиться, что все правильно поняла.

Миледи Эйслинн,

С тяжелым сердцем я пишу вам из приморского городка Малтон.

Я шел по следу вашего брата из Округа, через несколько городов вдоль Шанаго. Он направился на север, к Проливу, и, возможно, попытается перебраться в Каледон. Он использовал свое имя, чтобы собрать отряд наемников. Несколько человек в Каледоне подтвердили: он предлагает состояние любому, кто поможет ему вернуть титул.

У него уже около тридцати последователей, но он продолжает искать новых в Проливе. Ходят слухи о крупном отряде наемников, собирающемся перезимовать прямо на каледонской стороне границы.

Я пришлю весточку, как только появятся новости.

С уважением,

Коннор Брэдей.

Когда Эйслинн передала записку Сорче, внутри у нее похолодело. Орек и дети наблюдали за подругой в тревожном молчании. Эйслинн тем временем поймала взгляд Фиа и помахала ей, привлекая внимание.

Она пересекла зал, улыбаясь и кивая знакомым, но ее лицо стало серьезным, как только она приблизилась.

— Миледи?

— Только что прибыл гонец с севера и доставил послание. Пусть останется на ночлег, а утром отправится обратно. И пошли другого — на юг, к моему отцу.

Фиа побледнела, веснушки на ее лице выделялись особенно резко.

— Сию минуту, миледи. — Она поспешно подобрала юбки и выбежала из зала.

Когда Эйслинн вернулась к столу, Калум уже тихо читал девочкам послание от их старшего брата. Орек и Сорча сидели, глядя на нее с явной тревогой.

— Только сумасшедший поверит обещаниям Джеррода, — выплюнула Сорча.

— Люди поступали и хуже за горсть монет, — отозвалась Эйслинн.

— И что теперь? — Орек скривил губы, глядя на сестру.

— Мы будем сражаться, — прорычала Сорча. — Он не имеет права…

— А многие скажут, что имеет, — произнесла Эйслинн. Слова, слетевшие с ее онемевших губ, прозвучали глухо. Спокойствие было лишь маской, скрывающей бушующую внутри ледяную ярость. Как он смеет?

— К черту всех, кто так считает! — Сорча сверкнула глазами. Кили ахнула от резкости сестры, но та и не заметила — ее взгляд был напряжен и сосредоточен.

Эйслинн хотела бы разделить огненное негодование подруги, но все, что она чувствовала — это холодный, сосредоточенный гнев. Если быть честной, именно этого следовало ожидать от Джеррода.

Когда-то она думала, что наемники скорее прирежут его, чем станут слушать. Но Джеррод умел быть обаятельным, когда хотел.

Дарроуленд был лакомым куском — плодородные земли, ухоженные виноградники, процветающие деревни. Несмотря на растущие налоги, корона еще не задушила эти земли. И как сеньор Дарроу, Джеррод действительно мог бы позволить себе платить наемникам целое состояние — и оставаться при деньгах.

Но он никогда не будет сеньором Дарроу.

Он приведет земли к гибели, а народ — к страданиям. Эйслинн не позволит этому случиться. Она — наследница.

Эта мысль подогревала ее ярость, за которую она цеплялась, как за якорь. Стоило только отпустить ее и страх захлестнет с головой. Возможно, все обойдется. Наемники не любят, когда им платят пустыми обещаниями. Но все еще оставался шанс, что войско двинется на Дундуран и это обернется кровью и насилием.

А этого она боялась больше всего.

Ее живот свело от ужаса. Эйслинн никогда не хотела, чтобы кто-то проливал кровь ради ее права на престол.

Не допусти, чтобы до этого дошло.

Нет. Все еще можно было изменить. Силы не были собраны. У нее еще было время в запасе.

— Каждый из нас напишет своим отцам, и пусть гонец как можно скорее отправится на юг. Когда они вернутся, собранный отряд Дундурана численно превзойдет любую наемную силу, — сказала она Сорче решительно.

Отец оставил ей половину рыцарского отряда и полный гарнизон замка. Люди были способные, но она не знала, будет ли этого достаточно. И всё же выбора у неё не было.

Она всегда боялась, что Джеррода остановит лишь кровопролитие. Но пока до этого не дошло. Пока. У меня еще есть время.

Встав из-за стола, Эйслинн оглядела обеденный зал. Желудок сжался от напряжения. Казалось, никто не заметил резкой перемены в настроении у высокого стола — никто, кроме Хакона. Он поднялся, Вульф стоял рядом, и оба смотрели прямо на нее.

Она могла лишь слегка покачать головой.

Позже, гораздо позже, когда все письма были написаны и запечатаны, а замок погрузился в предрассветную тишину, Эйслинн тихо прокралась в спальню Хакона.

Слабая полоска света под дверью говорила, что он все еще не спит и ждет ее. С замиранием сердца она открыла дверь, вошла и заперла ее за собой, повернув ключ.

Хакон сидел в кресле у камина, что-то вырезая из дерева. Услышав ее шаги, он поднял голову и сразу встал, отложив нож и заготовку.