Кузнец (ЛП) - Вендел С. И.

Я не смогу увидеться с Хаконом. Не без свидетелей.

Она верила в благоразумие своих рыцарей, но ситуация становилась все сложнее. Вспомнились слова Бренны: Дарроу слишком добры к чужакам. Эйслинн хотелось верить, что ее люди не столь фанатичны, чтобы причинить боль. Но она понимала, что их связь с Хаконом может породить сплетни.

Она с трудом проглотила горькую истину.

— И больше никаких исчезновений на весь день, — добавила Бренна.

— Я согласна на двух охранников, — сказала Эйслинн. — Но пусть они держатся в тени, пока мы не убедимся в реальности угрозы. Мы должны быть осторожными, а не параноиками.

Капитан кивнул, не скрывая напряжения. Эйслинн знала, что он бы предпочел, чтобы ее сопровождала дюжина вооруженных стражников, даже на пути от спальни до столовой. Но она не хотела жить в страхе. Джеррод не заставит ее прятаться — особенно находясь за сотни лиг отсюда.

— Надеюсь, в этом не будет необходимости. Но, возможно, стоит подумать о наборе новых рекрутов, чтобы усилить охрану.

— Да, миледи. Я также увеличу патрули и направлю дозоры в сельские районы. Лучше убедиться, что мы не будем застигнуты врасплох.

Эйслинн кивнула.

— Я не хочу, чтобы люди чувствовали страх или давление. Но ты прав — мы должны быть начеку. Мне важно знать, если кто-то из наших все еще поддерживает Джеррода. Я надеюсь, его планы провалятся, но если ему удастся собрать войско, мы не можем позволить внутренней угрозе поставить нас под удар.

— Этого не случится, миледи, — твердо ответил капитан Аодан. — Люди верны тем, кто относится к ним с уважением. Простите, если позволю себе лишнее, — он прижал кулак к груди, — но мы все мы помним поступок вашего брата. Дарроуленд радовался, когда вы стали наследницей. Никто не хочет, чтобы вас заменили.

— Спасибо, капитан, — сердце Эйслинн сжалось от благодарности за его слова.

Поклонившись, капитан Аодан сказал:

— Мы справимся с этим, миледи.

— Да. Так и будет.

После нескольких завершающих слов капитан удалился выполнять свои обязанности, оставив Эйслинн и передав ей немного уверенности.

Ей нужно было время. Время, чтобы найти решение — не с мечом в руке и кровью на каменных плитах, а нечто иное. С толикой удачи она найдет его до того, как ее отец вернется домой.

Альтернативой было проверить не только верность своего персонала, но и преданность всего народа. Призвать силы на защиту Дундурана — шаг, на который даже ее отец никогда не решался. У нее была власть, была судебная печать, но была ли у нее поддержка от простых фермеров до благородных баронов?

Я не уверена.

Она думала, что знает этих людей. Думала, что может им доверять. Но, как оказалось, ошибалась.

— Бренна.

Шателен вышла вперед, и выражение ее лица стало еще более каменным. Это холодное, непроницаемое лицо не раз расстраивало Эйслинн. В минуты одиночества она представляла, что Бренна ею разочарована. Или злится.

Теперь это не имело большого значения. Боль еще была, но она пряталась под слоем ледяного негодования, за которое Эйслинн цеплялась, чтобы не сломаться.

— Моя леди?

— Мне нужно знать обо всем, что происходит в замке. Если кто-то высказывается в поддержку Джеррода. Если кто-то недоволен моим отцом. Или мной. Все, что угодно.

— Да, моя леди.

— Это касается и тебя, Бренна.

Бровь шателен дернулась вверх.

— Меня?

— Я знаю, Джеррод был тебе близок. Я знаю, что ты относилась к нему… с теплом. — Эйслинн с трудом подавила дрожь в голосе. — Я знаю, что он тебе дорог. Но то, что он планирует, угрожает всем нам. И я надеюсь, что могу рассчитывать на твою поддержку.

Губы Бренны сжались, и на мгновение Эйслинн приготовилась к резкому отпору. Бренна была женщиной гордой и требовательной, особенно к себе. Сомневаться в ее верности — почти оскорбление. Но Эйслинн знала: Бренна прощала Джерроду многое. Слишком многое. Она никогда не скупилась на замечания в адрес Эйслинн, но брат… брат был почти неприкосновенен.

Если бы кто-то, кто-нибудь, установил Джерроду границы — может, все было бы иначе. Возможно, если бы родители не были так сосредоточены на воспитании Эйслинн как наследницы с ее «иным» мышлением, они бы заметили, каким завистливым и жестоким становился их сын. Первой это поняла Бренна. И все же она любила его. Как мать. Даже когда он вел себя отвратительно. Даже когда он был опасен.

— Он просто глупый мальчишка, — наконец сказала она. — Думаю, скоро все это ему надоест.

— Я тоже надеюсь на это. Но мы обе знаем, каким он становится, когда чего-то по-настоящему хочет, — спокойно ответила Эйслинн. — Он никогда не направлял свое упрямство в нужное русло, на служение Дундурану. Только на достижение своих целей. Его ярость уродлива. И ты знаешь это не хуже меня.

— У твоего брата была трудная жизнь.

Сорча едко усмехнулась.

Эйслинн прикусила язык. Это было правдой. Несмотря на все привилегии, Джерроду было непросто. На это были свои причины. Но его поведению нет оправдания.

— Это не дает ему права угрожать своей семье и дому, — сказала Бренна.

— Согласна. — Эйслинн откинулась на спинку кресла, изучая лицо шателен. Ей хотелось верить ей. Но сейчас не время для ошибок.

— Хорошо. Держи меня в курсе всего, что узнаешь.

— Конечно, моя леди. — Сделав короткий реверанс, Бренна удалилась.

Повисшая после ее ухода тишина была тревожной.

— Я хочу, чтобы ты следила за ней, — тихо сказала Эйслинн Фиа. — Но это только между нами.

— Да, миледи.

— Разве все это необходимо? Стоит ли подозревать ее и шпионить? — Сорча нахмурилась.

— Надеюсь, что нет, — прошептала Эйслинн. — Но у Джеррода были сторонники.

— Их недостаточно, чтобы свергнуть вас, — уверенно сказала Фиа. — Ваши люди лояльны. Они видят, сколько вы делаете — и делали, даже когда он был наследником. Они знают, кто лучше подходит для правления.

— Он не найдет поддержки, когда люди услышат, что он собирается привести наемников, — добавила Сорча. — Судьба знает, что те сделают с таким городом.

Новая волна ужаса прокатилась по ее телу. Она не могла позволить, чтобы армия Джеррода подошла хоть на день пути к Дундурану. Любой, кто был достаточно глуп или отчаян, чтобы последовать за ним, не пощадит этот город.

— Ты выглядишь уставшей, — Сорча обошла стол и положила руку ей на плечо. — Все будет хорошо. Вот увидишь. Дарроуленд верен тебе.

Она должна была в это верить.

Иначе ей не вынести тяжести той ошибки, которую она не могла допустить.

24



Не то чтобы это что-то значило лично для нее, но Эйслинн была уверена: сегодня Бренна, без сомнения, гордилась бы ею.

Готовясь к заседанию совета, она рано встала и терпеливо сидела, пока Фиа выбирала подходящее платье и укладывала ее волосы в изящные косы и локоны, украшенные жемчужными шпильками. Тонкий полумесяц головного убора, инкрустированный жемчугом и аквамаринами, отводил волосы от ее лица. Длинная нить жемчуга спускалась к шее, где рядом покоились золотая стрела и меч — эмблема ее дома.

Глядя в зеркало, Эйслинн подумала: Я похожа на мать.

Это было не плохо. В подобных ситуациях она всегда стремилась подражать элегантной леди Ройсин. Но все же, глядя на свое отражение, она ощущала отстраненность — словно смотрела не на себя.

Но сейчас так и должно быть.

Ощущение прохладного жемчуга на коже сопровождало ее, пока они с Фиа, Сорчей и двумя телохранителями шли к залу совета. Это не было неприятно — скорее, слегка отвлекало, как напоминание о том, насколько тяжелым может быть внешний блеск. Она чувствовала себя закованной в доспех из шелка и жемчуга, и напоминала себе: Пусть видят оболочку. Пусть судят по ней.