Четвертый брак черной вдовы (СИ) - Лакомка Ната

Агапита испуганно пискнула и зажала род ладонями. Все немедленно посмотрели на нее.

— Ты что-то знаешь? — Хоэль отпустил Лусию, отодвинул в сторону врача и пошел к служанке медленно, но та попятилась и заверещала уже в голос:

— Донна ела конфеты! Шоколадные конфеты с ликером! Но я ни при чем!

— Какие конфеты? Откуда? — Хоэль подошел к ней вплотную, и хотя даже не поднял руки, Агапита прикрыла голову, словно опасалась удара.

— Я взяла их в кухне! — затараторила она. — Но я не отравительница! Нет!

— Сейчас проверю, — сказал Хоэль обманчиво-спокойно. — Сам проверю. И не пытайся убежать.

— Но я не виновата! Не виновата! — разразилась рыданиями Агапита.

— Проверю, — Хоэль двинулся к выходу, но тут заговорила Лусия.

— Это я отнесла конфеты в кухню, — сказала она, опустив глаза. — Это был подарок.

— Вы? — Хоэль так и впился в нее взглядом. — С чего это вы расщедрились?

— Это не я — она смешалась и вдруг заплакала так же, как Агапита. — Это был подарок дона Тадео!

— Дон Тадео, — Хоэль выругался вполголоса и пристукнул кулаком по ладони.

— Разборки оставьте на потом, — строго сказал врач, правильно истолковав намерения герцога дель Астра. — Если конфеты еще остались, потрудитесь принести, чтобы я проверил их на наличие яда.

— Там осталась пара конфет — прошептала Лусия, промокая слезы платочком. — Я принесу

— Я принесу! — рыкнул Хоэль и вышел.

Он вернулся очень быстро, принеся две шоколадные конфетки на блюде.

Врач осмотрел их, понюхал, а потом со всеми предосторожностями разрезал пополам одну — запахло вишней и жженым сахаром.

В это время Катарина пришла в себя и попыталась приподняться на локте, но врач ей этого не позволил:

— Почему я в постели? — спросила она удивленно, запинаясь на каждом слове. — А почему вы покрасили мою комнату в красный?.. Это слишком ярко, от такого цвета болит голова

Все невольно посмотрели на стены — они были оклеены нежной голубой тканью, и в убранстве спальни не было ничего красного — разве что чернильница на столе, из розового родонита.

— Красный? Кэт, о чем ты?.. — пробормотала Лусия, глотая слезы.

— У нее галлюцинации, — догадался врач и снова занялся конфетами. — На вид — совершенно обыкновенные, — сказал он. — Надо скормить их ягненку, чтобы посмотреть на симптомы. Если ягненок погибнет

— Нам некогда ждать, когда сдохнет ягненок, — сказал Хоэль, посмотрев на Лусию так, что она отшатнулась и налетела спиной на стенку. — Сейчас я приведу дона Тадео, и он нам все расскажет, а ты, — он не сводил с Лусии глаз, — ответишь за все. И никуда от меня не сбежишь. Поняла?

Он вышел, не затворив дверь, а Лусия бессильно сползла на пол.

Тьерга вновь была потрясена, когда Хоэль Доминго, прозванный доном Драконом, бывший королевский генерал, а ныне герцог, промчавшись по улицам, как взбесившийся дьявол (и что за привычка у семейства дель Астра не ходить, как все порядочные люди, а бегать, сломя голову?!) ворвался в дом де Лара, раскидав слуг, которые пытались его остановить, а потом поволок бедного дона Тадео в Каса-Пелирохо, награждая тычками и затрещинами.

Дон Тадео пытался вырваться, но когда герцог схватил его за горло, попытки сопротивления прекратил.

Горожане наблюдали это возмутительное зрелище и гадали — что же произошло?

Кто-то предположил, что герцог узнал о связи жены с доном Тадео (ведь ни для кого не секрет, что де Лара был влюблен в Черную вдову, как мальчишка), а кто-то вспомнил, что видел врача — дона Адальберто, который бежал к дому герцогской четы. Тут же было придумано, что Катарина понесла от дона Тадео (а может, уже и родила), и герцог, оказавшись рогоносцем, решил казнить любовников.

Кто-то запоздало предложил позвать городскую стражу, но к тому времени герцог уже заволок де Лара в свой дом и плотно закрыл дверь.

— Что вы себе позволяете?! — возмутился дон Тадео, когда Хоэль втолкнул его в спальню Катарины.

Ответом ему был удар в живот, и дон Тадео рухнул, как подкошенный.

Лусия бросилась к нему на помощь, но Хоэль предостерегающе поднял указательный палец, и она остановилась, размазывая по лицу слезы.

— Нет необходимости в такой жестокости, — сказал врач, помогая дону Тадео подняться и сесть на стул.

— Есть необходимость побыстрее узнать о яде, — процедил сквозь зубы Хоэль. — Чем ты отравил мою жену, трус?! Отвечай, или я придушу тебя прямо здесь.

— Отравил?! — дон Тадео только сейчас увидел Катарину, лежавшую в постели.

Благородная донна наблюдала за происходящим с безмятежной улыбкой, и сказала, обращаясь к нему:

— Дон Тадео, а вы-то почему весь перемазались в крови? Или тоже убивали барашков?

— Каких барашков?.. — переспросил он потрясенно, даже забыв о своей собственной боли.

— Все говорят о том, что будут убивать бедных ягнят, — пожаловалась ему Катарина. Щеки ее горели, как алые розы, глаза блестели и казались темными, как агат. Пожалуй, она никогда не была так красива — страшной, мучительной красотой, смертельной красотой

— Не беспокойся, донья, мы не станем никого убивать, — заверил ее Хоэль, делая шаг к дону Тадео, — сейчас один трус расскажет нам, что он подсыпал в конфеты

— Что?! — завопил дон Тадео. — Вы с ума все сошли?! Что с Катариной?

— Объясняю, для непонятливых, — Хоэль надвинулся на него. — Ты передал конфеты для моей жены, в подарок. Они оказались отравлены. Или ты сейчас же говоришь врачу название яда, или я сейчас же скормлю эту последнюю конфету тебе.

— Какие конфеты?! Я ничего не передавал!

— Вот как? — Хоэль оглянулся на Лусию.

Та побледнела, глаза ее расширились:

— Но мне сказали — это от вас — пролепетала она. — Конфеты, окропленные святой водой, чтобы освободить Катарину от злых чар

— От меня?! — изумился дон Тадео. — Я ничего не отправлял!

— Человек — сказала Лусия растерянно. — Хромой он напомнил мне о нашем с вами разговоре в беседке и сказал, что раз я обещала вам помогать Боже! — она ахнула, схватившись за голову. — Какая же я идиотка, что поверила!

— Я никого не отправлял, — дон Тадео взглянул на Катарину. — Клянусь! Я не причинил бы ей зла! Никогда!..

— Время идет, — нетерпеливо напомнил врач. — Нам надо распознать яд, прикажите, чтобы привели молочного ягненка

— Дайте сюда! — Хоэль вдруг схватил оставшуюся конфету и сунул себе в рот.

Тут вскрикнули уже все четверо — Лусия, Агапита, дон Тадео и врач, а Катарина снова заговорила о милосердии к барашкам.

Врач бросился к ней, а остальные смотрели на Хоэля, как на безумца.

— По вкусу — шоколад, ликер и вишня, — ответил он, растирая языком конфету. — Я ничего особенного не чувствую. Только что ликер немного водянистый, не такой крепкий, как обычно бывает.

— Святой Дамиан! — ахнул врач. — Галлюцинации, лихорадка, яд без вкуса и запаха — скорее всего, ее отравили водой Тефаны.

— Что за вода, говорите прямо, — потребовал Хоэль.

— И скорее всего, яд добавили в ликер, — врач снова принялся осматривать разрезанную конфету. — Да, начинка не такая яркая, как положено быть вишневому ликеру Но что же вы наделали, добрый дон?! Теперь вы тоже отравлены!

— Спасайте мою жену, а за меня не беспокойтесь, — отрезал Хоэль. — Если это яд, дайте ей скорее противоядие.

Но врач бессильно развел руками:

— У меня нет антидота, чтобы спасти вас

— Что значит — нет? — Хоэль схватил его за грудки и встряхнул. — Ты лекарь или как?!

Агапита взвизгнула, дон Тадео попытался помешать, но Хоэль играючи оттолкнул его, отчего он рухнул обратно на стул, едва не свалившись на пол. Только врач даже не изменился в лице, глядя высокомерно:

— Считаете, если убьете меня, донне станет легче? Сомневаюсь.

Опомнившись, Хоэль отпустил его, а врач продолжал:

— Вода Тефаны или «Манна святого Николая из Бар» — придумка наших итальянских соседей. Страшный яд, шесть капель — уже смертельная доза. А донна Катарина приняла, как я думаю, гораздо больше шести капель. Удивительно, что она еще жива