Сердце с горьким ядом (ЛП) - Уивер Бринн

Я не жду, пока Ашен потянет меня за собой, и шагаю вперед, стараясь не задерживать взгляд на душах, не отводящих глаз.

Густой туман. Тусклые сумерки. Газовые фонари. Черная карета, останавливающаяся в конце пути, запряженная призраками за шеи. Кажется, в Царстве Теней ничего не изменилось.

Мы начинаем спускаться по ступеням здания, когда из глубин тумана доносится пронзительный крик. Ему отвечают другие, и трое Жнецов вокруг меня обнажают клинки.

В темноте слышны шлепанье ладоней и босых ног по дороге. Это ползуны.

— Целая стая в такой час? — говорит один из солдат, когда Ашен выставляет руку вперед, оттесняя нас назад. Я смотрю на него и по выражению его лица понимаю, мои глаза снова изменились.

— Их тянет к ней. Возвращайтесь в здание.

— Нет.

— Вампир…

Я хватаю его за руку и прижимаю ладонь ко лбу, прежде чем он успевает схватить меня. Я захватываю его мысли, не настолько сильно, чтобы причинить боль, как с Леандром, но достаточно, чтобы заставить отступить. «Дай мне сделать это», — шепчу я в его сознание и отпускаю, не дожидаясь ответа.

Он смотрит на меня, ошеломленный и дезориентированный, и я пользуюсь моментом, чтобы отойти. Спускаюсь по ступеням навстречу приближающимся ползунам, чьи разлагающиеся тела еще скрыты туманом.

Цепляюсь за надежду, делая последний тяжелый шаг к туману. Я вспоминаю что-то с моего первого визита в Царство Теней. Что-то, засевшее в памяти, как заноза, с того момента, когда мы шли домой из «Bit Akalum». Когда ползуны атаковали.

Душа смотрела на меня.

Но напала на Ашена.

Я слышу их. Слышу их раздробленные, скорбные мысли.

Делаю глубокий вдох. Он заполняет каждую щелочку легких.

Первые ноты моей песни взмывают в темноту, когда ползуны выбегают на дорогу. Я выбрала ее специально для них - этих древних, потерянных душ, которых преследуют и ненавидят в единственном мире, принявшем их. Я пою им «Песню Сейкилоса». Ту самую, что Сейкилос высек на надгробии своей жены.

Пока живешь — сияй, не печалься ни о чем. Жизнь - лишь миг, время требует свое.

Ползуны резко останавливаются. Их глаза впиваются в меня. Их обрывки мыслей колышутся в моем сознании.

Я делаю шаг к ближайшему и осторожно протягиваю руку. Он настолько изувечен, что я не могу понять, кем был, пока не касаюсь его плеча. Чувствую только запах тления и скорби, легкий оттенок серы в его белых прядях волос.

Закрываю глаза и вижу вспышки леса, пятна солнечного света. Серебристый мех и янтарные глаза, отражающиеся в зеркальной глади горного озера. Это был оборотень.

Убираю руку, и мы смотрим друг на друга. Существо тяжело дышит, нюхая воздух, будто проверяя мой запах.

— Иди, — шепчу я, и в мгновение ока они все разворачиваются и убегают обратно в туман - все, кроме того, кого я коснулась. Он отступает с дороги, пока я медленно прохожу мимо. Его глаза не отрываются от моих, даже когда Жнецы проходят так близко, что ножны Ашена задевают ногу существа.

Я поднимаюсь в карету, за мной следуют Жнецы, и мы медленно движемся вперед, в туман. Когда отодвигаю занавеску и выглядываю в окно, ползун все еще наблюдает за нами, следуя рядом с каретой, пока мы не теряем его в вездесущем тумане.

Поворачиваюсь и встречаю оценивающий взгляд Ашена.

— Что ж, — скрещиваю руки на груди. — Это было интересно.

Ашен сужает глаза, но ничего не говорит, отводя взгляд. Я все еще не чувствую его под кожей. Щупальца страха царапают мой позвоночник.

Карета везет нас сквозь сумеречные тени, и в конце концов туман рассеивается, когда мы достигаем Бухты Душ. Я смотрю на маслянистую черную воду, вспоминая видение Ашена, плывущего к островам вдали, и слова Леандра о глубинах. Когда бросаю взгляд на Ашена, его челюсть напряжена, взгляд прикован к морю. Его глаза встречаются с моими лишь на мгновение.

Мы проезжаем через ворота и останавливаемся у входа в «Kur». Солдаты первыми выходят из кареты, за ними Ашен. Я кладу руку в его раскрытую ладонь, и его пальцы смыкаются вокруг моих, когда он помогает мне спуститься. Легкое сжатие охватывает мои кости, прежде чем он лишает меня тепла своего прикосновения.

«Я верю в тебя». Я держусь за эти слова, сказанные им в Зале Воскрешения, как за единственное, что удержит меня от страха, подступающего к горлу. «Я люблю тебя, моя Лу. Не забывай».

Делаю глубокий вдох, когда мы входим в грозное здание. Чувство ужаса борется со всеми моими усилиями сохранять спокойствие. Я бросаю взгляд на котлы, откуда сбежала с Коулом и Эдией. Мой взгляд задерживается на том месте, где упал Ашен, сраженный клинком, брошенным мной. Я помню, как его горячая кровь залила пол, как он отчаянно звал мое имя.

Когда мы наконец достигаем противоположного конца здания, величественный зал заполнен Жнецами, выстроившимися по обе стороны, создавая проход к возвышению. Я вижу несколько знакомых лиц из «Bit Akalum», включая Имани и Тессу, и тех, кто наблюдал, как мы с Ашеном танцуем, с хищным желанием в глазах.

Имоджен и Эшкар стоят на возвышении, одетые в такие же роскошные черные мантии, как и в прошлый раз. Их окружают двенадцать незнакомых Жнецов в столь же формальных одеждах. Совет, видимо.

Несколько стражников стоят по краям возвышения, все смотрят на меня с тусклым пламенем в глазах. Я слышу звук позади и оборачиваюсь, солдаты в черных доспехах закрывают проход. Я глотаю ком страха, тяжелый, как булава, в горле. Похоже, в этот раз бежать некуда.

— Мастер Войны, — говорит Эшкар, выступая вперед. Тупой конец его длинного копья стучит по камню. — Я делал ставки на других, но именно ты возвращаешься победителем, а твоя сестра - вовсе нет.

— Я единственный, кто был вам нужен.

Эшкар фыркает.

— Да. Похоже, так, — Его взгляд скользит ко мне. — Ты привел нам вампиршу.

— Гибрида, — поправляет Ашен, делая шаг к возвышению. — Оружие. Завершенное.

— Так утверждают твои солдаты. Как?

— Когда повреждения в ее горле были исправлены, ее состояние стабилизировалось. Она приняла сыворотку оборотня и теперь контролирует гибридов, а также стаю Семена Абдулова.

Имоджен делает шаг вперед, ее взгляд скользит по моему плащу вниз до босых ног.

— Как это возможно? Почему она не атакует нас?

— Я связал ее с собой, — говорит Ашен, и мои щеки вспыхивают, когда вокруг нас поднимается шепот. Эшкар поднимает руку, успокаивая зал. — Я контролирую ее через кровь и общую метку. Она не смешана с ануннаки, а со мной.

Я подавляю недоверчивый смех, когда холодная волна страха сжимает позвоночник. Черт. Черт. Черт. Возможно, я совершила самую большую ошибку. Самую глупую. Ту, из которой не выкрутиться. Блять. Что, если я снова заполнила пробелы? Возможно, я только что связала свою жизнь с величайшим врагом. С тем, кто преподносит меня, как трофей. О боже. Ветер страха дует сильно, и все мои паруса готовы умчать меня подальше отсюда.

«Просто доверься мне. Это будет тяжело. Очень тяжело».

Я стараюсь не ерзать под грузом разрушающейся уверенности и взглядов всего Совета.

— Подведи ее сюда, — говорит Эшкар, и в его глазах сверкает триумф, когда он смотрит прямо на меня.

Я смотрю на Ашена. Он кивает, и ничего больше. Даже искры в его глазах нет.

Смотрю вперед.

Делаю глубокий вдох. И затем делаю выбор.

В этот раз мне нужно доверять не ему.

А себе.

Я должна верить, что все, что видела и чувствовала, - реально. Я знаю, что видела в человеке, которого выбрала. Что в моем сердце. Я знаю, что любовь, которую чувствую, - не иллюзия. И знаю, на что способна сама, без чьей-либо помощи.

Ашен берет меня за руку, и мы поднимаемся по ступеням возвышения, останавливаясь перед Эшкаром и Имоджен. Они осматривают меня, будто музейный экспонат - красивый, но разочаровывающий.

— Имоджен, если позволишь, — Эшкар жестом указывает на меня.

Имоджен скользит вперед, ее глаза вспыхивают ярко-зеленым пламенем. Длинные рыжие волны приподнимаются от плеч в легком ветерке. Она протягивает руку ладонью вверх, татуировка на ней светится золотым светом.