Укушенная (ЛП) - Грей Джордан Стефани

Я стараюсь не чувствовать себя оскорблённой.

— Тебя вызвали, — просто говорит он, будто это точно объясняет, почему он держал нас троих взаперти за пределами класса.

— Зачем? — спрашивает Син, снова встревая в разговор, но Каликс игнорирует его, слишком занятый изучением моего лица.

— Я… я ничего не делала, — спешу сказать я. — Клянусь.

Но взгляд Сина встречается с моим, и… у меня скручивает желудок. Чёрт. Я действительно кое-что сделала. Я не только развлекалась с принцем, но и нашла темницу, полную заключённых-людей, напротив лагуны. Дерьмо. Кровь шумит у меня в ушах. Хотя я с трудом сглатываю, я сохраняю осторожный зрительный контакт, решив не давать Каликсу повода заподозрить меня.

Однако он всё равно замечает, как учащается мой пульс, и тихо говорит:

— Я предупреждал тебя, чтобы ты была осторожна.

— Я была, — инстинктивно отвечаю я, хотя это ложь, и это не так. Я не была.

Чёрт, чёрт, чёрт.

Страх пробирает меня до костей. Кто мог на меня донести? Когда Лира была со мной, на лестнице стояла охрана, но она спрятала меня в лагуне. И… Лира.

У меня скручивает желудок.

Я забыла об Оракуле. Как я могла быть такой глупой? Конечно, она должна была признаться. Она работает непосредственно под началом королевы.

— Эй. — Каликс дотрагивается до моей руки — одно быстрое прикосновение, от которого меня словно ударяет током. Будто я проклята. Я отскакиваю в сторону — чуть не выпрыгиваю из собственной кожи — и его лоб морщится от такой бурной реакции. Он тут же опускает руку. — Тебе нужно идти. Королева Сибилла потребовала аудиенции. Если ты сейчас же не уйдёшь, она пришлёт ещё охрану. Охрану похуже.

Син хмурится, прежде чем схватить меня за руку и сжать мои пальцы, когда они начинают дрожать.

— Всё будет хорошо, Ванесса. — Но это ложь, и мы оба это знаем. Син понятия не имеет, что ждёт меня в комнатах его матери. Понятия не имеет, что у неё может быть в запасе. — Я пойду с тобой…

— Нет, ты не пойдёшь. — Каликс резко качает головой, и его тон не терпит возражений. — Она потребовала аудиенции с Ванессой, а не с тобой. — Затем Каликс вполголоса говорит Сину: — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, кузен. — Пауза. — Или она заплатит за это.

Хотя у меня по спине пробегает холодок, я притворяюсь, что не слышу его. Син тоже.

Испуганная, но не имеющая возможности возразить, я позволяю Каликсу отвести меня в личные покои королевы. Он также не входит со мной, не произносит ни слова ободрения, когда я открываю золотые двери. Он даже не смотрит на меня, когда я вхожу внутрь.

Когда я разговариваю с королевой, это происходит наедине.

Королева Сибилла Севери восседает на золотом троне в самом сердце своих чертогов из чёрного дерева.

Розы заполняют пространство, наполняют воздух. Чёрные, красные, белые — так много, что их лепестки осыпаются на каждый предмет мебели и даже на саму королеву. Она смотрит на меня чёрными, как смоль, глазами Королевы Волков. Титул, который не всегда принадлежал ей, но который она носит так, словно он её плоть и кровь. Что, я полагаю, так оно и было. Так оно и есть.

Я опускаюсь на колени перед троном, сцепив руки за спиной, чтобы унять дрожь. Розы распускаются подо мной, лепестки раскрываются и щекочут мне грудь, когда королева вздыхает.

Она знает. Не может быть, чтобы она не знала.

Я могу умереть. Прежде чем она успеет встать и перерезать мне горло своими украшенными драгоценностями когтями, я могу умереть от ужаса. Я прикусываю губу, опустив голову так низко, что вижу только почерневшие лепестки перед собой и угольную плитку под ними.

— Ты действительно будешь кланяться целый день, если я не отпущу тебя? — протяжно произносит королева Сибилла.

Ненависть скапливается во мне, ещё больше усугубляя узлы, которые были там с тех пор, как я ушла в её комнату. Я вдыхаю через раздутые ноздри, считая до десяти. Двадцать. Будет лучше, если я промолчу, чтобы она не услышала дрожь в моём голосе.

Она вздыхает.

— Да, да. Мы понимаем твоё послушание. Сядь прямо.

Принуждение. Я выпрямляю спину. Мой подбородок вздёргивается вверх так резко, что шея чуть не ломается. Я не отрываю взгляда от подола её платья. Длинные слои вышитого чёрного шёлка были прошиты серебряной нитью. Могущественная, она носит на себе нашу слабость. Победительница смерти.

— Ты знаешь, зачем я позвала тебя сюда, мисс Харт?

Я качаю головой, и королева Сибилла рычит.

— Отвечай мне. Если бы я хотела, чтобы ты молчала, я бы вырвала твой язык из горла.

У меня кровь стынет в жилах.

Правда.

Я видела доказательство этого в темнице. Я… Слова наполняют мой рот, но тут же покидают его. Непрошеные. Неконтролируемые.

— Вы приговариваете меня к смерти. — Нет. Нет, нет, нет. Здесь я бессильна. Я скажу ей правду, даже если это последнее, что я хочу сделать.

— Интересно, почему ты так думаешь?

Я поднимаю взгляд, прежде чем она успевает заставить меня заговорить, чтобы она не смогла заставить меня. Её диадема сверкает — тысячи бриллиантов, сформированных в соответствии с фазами луны, покоятся на её седеющих волосах.

— Я боюсь, — честно признаюсь я. Потому что разве есть другой вариант?

Если она хочет убить меня, надеюсь, что она сделает это быстро. Резко. Я не хочу провоцировать её ещё больше.

— Ты самая неприметная особа, которая когда-либо украшала этот двор, — выплёвывает Королева Волков из накрашенных красных губ. — Твоё сердце открыто для всех. Почему?

— Я… я не знаю. — Ледяная плитка впивается в моё платье. Я думаю, я умру. Я умру, а мой отец ничего не узнает. Я никогда не узнаю, кто убил Селесту. Всё это будет проделано впустую. Здесь важна каждая секунда.

— Скажи мне правду, — требует королева, сверкая чёрными глазами.

Так я и делаю.

— Я не могу контролировать свои чувства. Они поглощают меня. Мне грустно. Так грустно и разбито внутри. И одиноко. Все, кого я люблю, покидают меня, и я…

— Хватит. Замолчи.

Я замолкаю. Мои губы превращаются в камень. Я хнычу… пытаюсь хныкать. Звук не выходит из моей груди.

— Жалкие людишки. — Королева Сибилла опускает голову на руки. — Я ожидала от тебя силы, мисс Харт. Наблюдая за твоими тайными прикосновениями и взглядами с принцем в течение нескольких месяцев, я подумала, что ты начала строить планы на лучшую жизнь для себя. Но посмотри на себя. Ты такая же слабая, как и тогда, когда мы нашли тебя на улице.

Она щёлкает пальцами, и лорд Аллард приближается. За спиной у него длинный лук, а на бедре золотые ножны. Из ножен торчит рукоять огромного меча цвета морской волны. Я дрожу от ужаса. Он собирается убить меня.

— Тебе есть в чём признаться? — спрашивает королева. — Хоть в чём-нибудь? Отвечай честно.

Я закрываю глаза, не в силах бороться с ней или её принуждением, и неопровержимые доказательства осудят меня. Возникают слова. Ком застрял у меня в горле. Нет, мне нужно сосредоточиться. Уна говорила, что оборотни могут искажать свои слова, чтобы избежать собственной лжи. Мне нужно сделать это сейчас. Мне нужно сосредоточиться на другой правде. И не просто на какой-нибудь другой правде, а на такой безобидной и невинной, что королева не сможет думать обо мне иначе, как о маленькой глупой Укушенной.

— Ну?

— Я… я… — я открываю глаза и вижу её чёрные глаза в свете факела. — Я ненавижу сыр. Плавленый сыр, чеддер, проволоне, Гауда — они горькие и острые на вкус, и я ненавижу их текстуру.

— Ты ненавидишь сыр? — Королева Волков подается вперёд. Она яростно моргает. — Сыр?

Лорд Аллард, стоящий рядом со мной, замирает. Его рука остается на рукояти меча, но он не поднимает его. Пока нет.

— Да, — невинно отвечаю я. — Очень сильно.

— Звезды небесные. Покажите ей доказательства, лорд Аллард. — Королева взмахивает рукой, и лорд Аллард роняет что-то тяжёлое к моим ногам. Я боюсь смотреть. Может быть, Лира действительно выдала меня… а почему бы и нет? Если бы нас обоих поймали, её бы тоже убили. Если дело только во мне, то она жива.