Надежда Тальконы (СИ) - Корешкова Евгения

— Не знаю, — со всхлипом отозвался Бакет, но остался стоять.

— Сядь, кому сказала! Вымахал, детинушка! Нужно убрать твой «макияж», пока свеженький. Телохранителям неприлично расхаживать в таком виде.

Бакет повиновался, сел. Ему еще никогда не приходилось испытывать на себе целительскую силу своей Рэллы, и он, стараясь не трястись от волнения и не шмыгать носом, замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. И вскоре с удивлением понял, что может смотреть и вторым глазом. Тонкие горячие пальцы скользнули ниже, к разбитым губам, и почти сразу же последовал вопрос:

— Зуб вышиб, что ли?

— Два, — всхлипнул Бакет.

— Ну, извини, это не ко мне, к медикам. Новые выращивать не умею.

Через несколько минут Надежда удовлетворенно убрала руки.

— Ну вот. Совсем другое дело. — И посоветовала: — Ладно, не переживай. Сколько лет уже работаешь, прекрасно знаешь, какой он в ярости, не первый раз тебе, наверное, попадает. Перебесится и успокоится. Что ты сразу в панику, да еще и плакать, как ребенок. Понимаю, обидно. Только никуда он тебя не выгонит.

— Уже выгнал, — всхлипнул Бакет. — Нет-нет, Рэлла Надежда, это всерьез. Когда у Праки Алланта делаются такие глаза — это надолго и всерьез. И я не завидую тем, кто сегодня с ним будет общаться. Я ж его знаю.

— И я знаю. Пусть немного поменьше, чем ты, но знаю. И повторяю: подожди дергаться. Сходи, умойся и полежи. На глаза ему не показывайся, пока я не разрешу, понял?

— Они уже должны вернуться, Рэлла Надежда.

— Тогда мне нужно идти встречать грозного супруга, чтоб кто еще ему под горячую руку не попался.

Похоже, она опоздала. Аллант со вторым телохранителем бурей несся по коридору ей навстречу, чуть позади него, не успевая, лицо красными пятнами, Найс.

Как на грех, по дороге попалась служанка, поливающая цветы. Злым пинком Аллант опрокинул ее ящичек с леечкой и инструментами. Все с грохотом и звоном покатилось по полу.

Девушка испуганно вскрикнула и отскочила к стене.

— Раскидала тут все на дороге, раззява! Пройти негде! Да ты…

— Аллант! — Еще не совсем успев приблизиться, громко и решительно окликнула его Надежда.

И разъяренный Император мгновенно переключился на нее.

— Что, прикатила уже! Доложили! Нажаловались!

— Аллант, нужно поговорить.

— Не сейчас. Мне некогда выслушивать всякие бабьи упреки. Не лезь не в свои дела! Я знаю, что делаю.

— Ничего ты не знаешь! Да и не соображаешь сейчас, что творишь.

— Я — Император, в конце концов!

— Да ну! — откровенно удивилась она, — А ведешь себя, как бешеный придурок!

— Пропусти сейчас же! Мне нужно идти.

— Никуда ты не пойдешь, пока не успокоишься. — Надежда встала посреди коридора и развела руки в стороны.

Аллант резко обернулся, выхватил из кобуры у растерянного телохранителя излучатель и направил Надежде в лицо.

— Отойди, стрелять буду!

— А давай!

Ее руки в секунду метнулись вперед, выставляя защитное поле.

Аллант, грязно ругнувшись, нажал кнопку излучателя.

И невольно зажмурился от яркости зеленой вспышки сработавшего поля.

Оба прекрасно знали, что защитное поле способно удержать разряд, но насколько именно — неизвестно. И поэтому Аллант первый, хоть что-то сообразив, с проклятиями яростно метнул излучатель в стену.

Надежда немедленно опустила руки, поражаясь дикому бешенству в глазах мужа, который решительно устремился к ней, явно намереваясь просто отшвырнуть в сторону досадную помеху. И стало понятно, что обычные убеждения на него уже не подействуют. Не драться же с ним, в конце концов, на глазах у телохранителей и Найса!

— Ах ты, грязная стерва! Да я…

Оскорбления начали напрямую переходить на личности.

— Именем Защитницы! — два слова, четко произнесенные почти полушепотом, оказались подобны мощной оплеухе.

Аллант замер, опешив, уже в каких-то двух метрах от цели, на несколько секунд зажмурился, перестав дышать, и обреченно выдохнул, опуская голову:

— Да, Посланница?

— Недостойный Сын Неба! Я требую повиновения.

— Да, Посланница. — Теперь у него был вид провинившегося, испуганного ребенка, ждущего сурового наказания.

— Сейчас ты удалишься в ближайшую комнату, досчитаешь до тысячи. — И, добивая, добавила: Вслух! Потом десять минут подумаешь над своим поведением и придешь ко мне в библиотеку. Нужно поговорить. — И резко подвела итог: Исполнять!

— Да, Посланница. — Аллант, как побитый, поплелся вдоль по коридору.

Надежда быстрым повелевающим жестом остановила телохранителя, который попытался, было, проследовать за своим Праки. И только тут обратила внимание на Найса, который бессильно привалился к стене и, держась за сердце, синими губами тщетно пытался хватать воздух.

Надежда бросилась к нему:

— О Небо! Праки Найс! — И требовательный выкрик: Врача немедленно!

А сама усадила Найса на пол и, расстегнув ему воротник, начала оказывать первую помощь, профессионально подталкивая уставшее сердце, не перенесшее ужаса этой сцены.

Надежда потом долго обреченно думала про себя, сколько же времени ей потребуется, чтоб помириться с Аллантом, чтоб он вновь сумел ощутить рядом с собой любящую жену, а не властную Посланницу. Хорошо, хоть посторонних, кроме одной служанки, не было.

Надежда опять проснулась с рассветом. Не спалось и все тут. Она осторожно отдвинулась от Алланта и, приподнявшись на локте, стала смотреть ему в лицо. Он спал беспокойно, морщился, гримасничал, изредка дергая головой. Даже во сне уставший, взваливший на себя не предназначенную для него ношу. Надежда вздохнула, перекатилась ближе к краю.

Что-то шло не так в последнее время, откровенно что-то не так, и она не могла понять, что именно угнетало и, подспудно, беспокоило, не давая спокойно спать. Надежда тихонько поднялась, умылась, разодрала перед зеркалом спутанные во время сна волосы и, оставив их распущенными, босиком прошла в гардеробную. Выбрала простое светлое платье безо всяких выкрутасов и, осторожно ступая, направилась к дверям спальни.

Аллант все равно проснулся, приподнял голову:

— Случилось что?

Она, успокаивая, улыбнулась, прижимая палец к губам, и трижды махнула ему кистью, призывая снова прилечь. Дождалась, пока он рухнет на подушки, и быстро выскользнула за дверь.

Бернет с готовностью поднялся ей навстречу, ожидая приказа.

— Вы оба со мной, Альдена пусть спит.

— Рэлла Надежда, что для вас приготовить: люфтер, машину?

— Машину. — И шагнула в коридор, не оглядываясь.

Она слышала, как Бернет очень строго скомандовал по браслету:

— Машину для Рэллы Тальконы! — почти тем же тоном: Кадав, подъем, догоняй по коридору! — И уже значительно тише и приветливее: Бакет, прими на себя нашу сторону. Рэлла Надежда уезжает.

Помятая щека дежурного водителя и его опухшие, заспанные глаза недвусмысленно говорили, что неожиданный приказ выдернул его из постели. Надежда чуть усмехнулась, глядя на него, и приказала остаться, чему тот несказанно обрадовался.

Бернет привычно уселся на водительское место и, обернувшись, спросил:

— Рэлла Надежда, куда едем?

— В Храм.

В такую рань в Храме Неба, естественно, было пусто.

— Бернет, Кадав, останьтесь, здесь, — едва переступив порог, тихо попросила Надежда. — Я хочу побыть здесь одна.

Священнослужитель, заправлявший светильнички, изумился, когда увидел перед собой Посланницу, в такое-то время, без единого украшения, с распущенными волосами.

— Я могу взять светильничек? Мне нужно помолиться.

— Да, да, конечно! (и Посланница еще разрешения у него спрашивала!)

Прошла через весь пустой и от этого очень гулкий храм, постояла и медленно, не совсем уверенно, опустилась на колени у ног изваяния, зажженный светильничек перед собой, лбом и ладонями в пол.

— Защитница, я пришла к тебе. Мне некуда больше идти и не у кого спросить совета. Что-то происходит не то, неправильное. Я чувствую, но не понимаю. Объясни, пожалуйста, объясни! Мне плохо, мне тревожно. У меня просят советов, а я сама в них нуждаюсь. Защитница, пожалуйста! Что я должна делать? Научи.