Надежда Тальконы (СИ) - Корешкова Евгения

— Ну, ничего, теперь всему этому образу жизни пришел конец. Пусть его семья хоть сейчас вздохнет свободно и почувствует прелестьвкус хорошей жизни. Мать заслужила это. И сестренка, она еще успеет вырасти, не нуждаясь. Теперь у них все будет, как у настоящих Праки. — Кадав думал так, сидя за столом, но так и не проговорился. И только после обеда, переодевшись вс свою, ставшую такой привычной форму, объявил семье:

— Собирайтесь, я вызвал такси, поедем, я кое-что вам покажу.

Сестренка обрадовалась, а мать среагировала по-своему:

— Такси? Но ведь это же так дорого! Может быть, мы пешком…

— Ну, уж нет! — Твердо возразил Кадав, — пора тебе привыкать к хорошему.

Автоматика подаренного ему дома еще не была настроена на новых хозяев, и Кадаву пришлось вручную вводить код идентификации на ажурной кованой калитке. Плитка пешеходной дорожки сияла чистотой. Ни одна лишняя травинка с газонов не заползала на нее. В низком декоративном кустарнике перекликались невидимые птицы. Их, наверное, много здесь, ведь сад окружает дом со всех сторон. Будет где отдохнуть матери и порезвиться сестренке.

У парадного входа новых владельцев уже их встречали. Вероятно по сработавшей сигнализации. Семейная пара лет за сорок, невысокие, худощавые, удивительно похожие друг на друга, настолько, что, не зная, их можно было принять за брата и сестру, если бы не стоящая рядом с ними их девочка, ровесница сестры Кадава, но более широкая, даже грубоватая в кости.

Все остальные слуги были уже уволены, и только эта пара, поддерживающая пустой дом в идеальном порядке, со страхом ждала решения новых хозяев. Либо: либо их тоже уволят, и будут набирать другой персонал, и тогда придется освобождать занимаемый ими уже в течение восемнадцати лет и ставший почти родным служебный пристройчик, либо оставят на старом рабочем месте. Что-то решат новые Праки. А Праки после ознакомительной экскурсии по дому, предельно вежливо проведенной служанкой, уединились в кабинете. Глаза у сестренки Кадава искрились восторгом, а мать пребывала в полном смятении, когда Кадав объявил им, что именно здесь они теперь будут жить.

— Кадав, сыночек, зачем вся эта роскошь?

— Мама, я — телохранитель Рэллы Тальконы. И она уже дважды приезжала к нам. Тебе как, не было стыдно принимать ее в нашей старой квартире? Мне — так хоть провались от позора. А ведь не исключено, что Рэлла Надежда захочет еще посетить Стекольный. В этом доме она хотя бы отдохнуть по-человечески сможет. Вот так. Придется вам привыкать к новому жилью, а сестренке к новой школе.

— Кадав, сыночек, но здесь такой дорогой район! И детки в школе учатся не из простых семей. Они не будут обижать нашу девочку?

И сестренка немедленно вмешалась:

— Да, Кадав, что мне отвечать, когда меня спросят, кем работают мои родители?

— Во-первых, такая формулировка вопроса исключается сразу. Скорее тебя могут спросить: какой бизнес у твоих родителей и насколько они богаты.

— И насколько они богаты?

— Теперь они богаты настолько, что могут позволить себе проживание в этом районе и не только. Мама, у меня теперь на самом деле достаточно денег, чтобы ты больше не работала и ни в чем не нуждалась, чтобы сестра получила нормальное образование. А в школе, мой хрунтенок, тебе будет достаточно с многозначительной небрежностью в голосе сказать:

— Мой брат — личный телохранитель Рэллы Тальконы.

И все будет в порядке, если кое-кто не будет распускать язык о подробностях жизни в рабочем квартале и о том, что кто-то некоторое время работал на конвейере. А еще следить за своими манерами. Что разрешено заводской девчонке, не положено Праки. А ты у нас теперь Праки, хочешь ты этого или нет. И поэтому и вести себя, и одеваться должна соответственно. Сможешь вести себя, как Праки?

— Смогу, наверное. Ведь ты еще весной предупреждал, чтоб я усиленно училась хорошим манерам. Я старалась.

— Тогда молодец! Кстати, об одежде. Если кто-то наверху, в своей комнате, заглянет в шкаф, то обнаружит там новую одежду. Я покупал тебе все в Талькдаре, по новым приличным каталогам, так что выглядеть в школе ты будешь не хуже, а моднее других.

Девочка с радостным визгом повисла на шее у брата и спросила, заглядывая в лицо:

— А можно будет показать девочкам в школе заколку для волос, которую мне подарила Рэлла Тальконы.

— Покажи, если так хочется, только не слишком сильно задавайся.

— А можно, можно я посмотрю, что ты там мне купил?

— Подожди. У нас остался еще один вопрос, который мы должны сейчас решить. Он, вообще-то, больше касается мамы, но и тебя тоже в какой-то мере. Мама, нас встречали у крыльца люди. Эта семья работала здесь в течение длительного срока. Мужчина поддерживал техническое благополучие дома и еще на нем был уход за садом. Его жена убиралась в доме и помогала повару на кухне.

— Сынок, ты совсем с ума сошел? Ты хочешь еще и слуг завести? Чтобы по дому ходили посторонние люди и совали нос во все мои дела? Да ведь им еще и платить нужно. И, наверняка, немало. Только через мой труп!

— Мама, зачем сразу о трупах? Ну, хорошо, если ты хочешь, я сейчас их уволю. Только учти, дом большой, тебе тяжело будет одной поддерживать в нем порядок. Тебя саму увольняли, ты знаешь, что это такое. Теперь тебе самой захотелось попробовать? Не думал, что ты настолько жестока! Ты ведь собираешься не только лишить людей работы, но и выбросить их на улицу в прямом смысле этого слова, ведь другого жилья, кроме служебного у них нет. И еще, их девочка вполне бы могла стать компаньонкой для моей сестры, у нее в этом районе совсем нет подруг.

— Нет, конечно! Я никого не хочу выгонять на улицу.

— Вот и ладненько! Я сейчас пойду и объявлю им, что они могут продолжать работать. А ты потом сама договоришься о распределении обязанностей. Потому что с этого дня здесь будут жить по правилам, установленным тобой, то есть, Вами, Праки Граси. И еще, здесь в гараже есть старенькая машина. После прикажешь, чтобы тебя свозили на старую квартиру. Заберешь там, что тебе покажется нужным. Только не тащи, пожалуйста, сюда всякий хлам! И последнее:, я поехал, мама, у меня время вышло. Мне пора.

Но ему долго еще пришлось простоять, переминаясь с ноги на ногу, дожидаясь, пока мать выплачется у него на груди. Хорошо хоть, что слезы эти были радостными.

— Я свяжусь с вами по инфокому, скорее всего ночью, когда у меня время свободное будет. Между прочим, здесь инфоком с экраном, так что ты теперьтеперрь всегда своими глазами сможешь убедиться, что я, действительно, жив и здоров.

Аллант только что улетел по делам куда-то на Западный материк, по крайней мере, в запросе на люфтер указывал именно этот маршрут.

Надежда еще некоторое время провела у себя, прежде чем решила дойти до библиотеки. Через апартаменты Алланта идти было удобнее, и она воспользовалась именно этим маршрутом. Уже на выходе ее насторожили подозрительные звуки, доносящиеся из комнаты его телохранителей. Она распахнула дверь. Посреди комнаты, перед раскрытой сумкой, спиной к ней, на корточках сидел Бакет и громко шмыгал носом так, что даже плечи вздрагивали.

— Бакет, в чем дело?

Он испуганно обернулся и немедленно вскочил, глядя на неожиданно появившуюся Рэллу практически одним правым глазом. Левый почти полностью заплыл под намечающимся шикарным синяком. И губы подозрительно распухли.

Он еще не успел ответить, когда Надежда коротко вздохнула и констатировала:

— Так. Понятно.

— Выгнали меня, Рэлла Надежда.

— За что хоть?

— Я люфтер разбил. Там с двигателем что-то, я сам не пойму с чего бы. Мы только-только из Талькдары успели вылететь. — И поторопился успокоить. — Рэлла Надежда, с Праки Аллантом все в порядке. Вообще никто не пострадал. Я посадил его. Хоть на брюхо, но посадил. Праки Аллант пересел в люфтер сопровождения. Они дальше полетели, а меня отправили вещи собирать.

— Успокойся и сядь. Голова не кружится? Не тошнит?